Учения идут
Ничего чрезвычайного: мероприятие плановое. Работа со смутьянами – только один пункт в программе. Каждый год в той или иной колонии – в Биробиджане, Перми, Архангельске, Тюмени... – начальники исправительных учреждений собираются и обсуждают вопросы: от хозяйственных до проведения ЕГЭ в условиях неволи.
Дисциплина есть дисциплина: не строем в колонии разве что в футбол играют.
ФОТО Юрия БЕЛИНСКОГО/ТАСС
Лишить их поддержки толпы
Сереньким октябрьским утром по периметру Колпинской колонии из одного корпуса в другой курсировали человек 30 в форме, в основном мужчины средних лет, но были и дамы. Корпуса из серого кирпича; вдоль белой стены – плакаты про славную историю России. Это для осужденных. Для сотрудников – кашпо с озябшими бегониями вдоль дорожек и портреты классиков с наказами. Чехов, Коменский, Горький («Любить детей – это и курица умеет. А вот уметь воспитывать их...»). В общем ряду американский писатель Леонард Луис Левинсон (1905 – 1974), про которого статьи в «Википедии» нет, зато у него цитата подходящая: «Великая трудность воспитания – это держать детей в повиновении, не портя их характера».
В длинном корпусе – «Банно-прачечный комплекс», «Помывочная», «Клуб». Там заслушиваем теоретическую часть «по действиям по предотвращению перерастания групповых неповиновений в массовые беспорядки». Сразу зафиксировать в журнале, включить видеорегистраторы («А иначе сложно будет доказать осужденному, в чем была его ошибка», – комментирует лектор в форме), эвакуировать женский персонал и вольнонаемных, выяснить требования осужденных. Лектор отрывается от записей: «Надо отделить переговорщиков и лишить их поддержки толпы. Вопросы есть?». «Есть ремарка, – встает один из слушателей. – Зачастую отделить зачинщиков не удается. Помните, как в башкирской колонии было, через баррикады переговоры вели».
После, на улице – «практическое занятие». Из корпуса под ор и стук в огороженный металлической сеткой уличный отсек выбегают пятеро в униформе заключенных – понятно, «свои», исполняющие роль.
«В 8.45 пять человек, объединившись по принципу землячества, вытеснили сотрудника из общежития отряда № 1...» – описывает происходящее лектор.
«Эй, мусорааа!» – вопит один «осужденный». Другие повисли на сетке и галдят; сотрудник-переговорщик общается с ними по инструкции «спокойным уверенным голосом». Завыла сирена, вдали правдоподобно убегает (эвакуируется) женский персонал, а к месту действия несутся сотрудники в касках и прочей амуниции. Начальник колонии подполковник внутренней службы Владимир Ивлев (пожалуй, самый молодой среди коллег, чуть за сорок) решительно подходит к сетке: «Товарищи! Ведите себя прилично, с приличным человеком будет разговор». Те притихают. «Сопроводить в мой кабинет», – приказывает начальник колонии.
Игра в кубики
Мастер-классы и лекции перемежаются «экскурсией» – обычным еженедельным обходом: проверить, чего в хозяйстве не хватает и нет ли подозрительных подкопов.
«Коллеги, пригибайтесь, – командует Ивлев. – Недостаток всех подобных строений – низкие потолки на лестницах. Кто это строил, хоббиты, что ли...» Идем на площадку спецпредприятия «Новое поколение».
«Мы занимаемся социальной адаптацией и реабилитацией несовершеннолетних и молодежи, склонных к совершению правонарушений и преступлений...» – сообщает сайт предприятия. Во многих детсадах дети складывают кубики, изготовленные теми, чье детство счастливым не назовешь. Здесь как в лаборатории – все в белых халатах, разве что головы бритые. Режут, клеят, складывают. Брутальный парень сдает колоду карт... Что-что? А, на картах – овощи-фрукты: парень проверяет комплект картинок.
Площадка «Нового поколения» работает в колонии с 2003 года. Директор Ольга Зеленина информирует: за 12 лет свой трудовой стаж здесь начинали более 1300 воспитанников 14 – 19 лет. Работают с 8.30 до 13.30 (по закону, больше нельзя), а затем вечерняя школа. Профессия – сборщик-комплектовщик. «Были такие, кто работать не хотел, но несколько дней без дела посидели – и начали... Сложно ничего не делать».
«А сколько они получают?» – интересуются гости. Оплата сдельно-премиальная. Бригадир за месяц 15 – 17 тысяч может заработать. А так средняя зарплата – 4 – 5 тысяч. «Один молодой человек накопил 150 тысяч».
Со сбытом, правда, сложновато.
«А вот это я по опыту брянской колонии поставил, за 70 тысяч», – гордо демонстрирует Владимир Ивлев информационный электронный стенд. Подключен к Интернету, жесткие фильтры, так что доступна информация только правовая, но главное – списки вакансий по всему Северо-Западу. Собираясь на волю, можно присматривать себе работу. Пользуются этой штукой в сопровождении воспитателя.
В столовой самая трогательная строчка в меню – про «сыр твердый»: вес – «21 г». А так – завтрак, полдник, обед и два ужина (второй – стакан молока с хлебом).
«Мы подсчитали: калорийность блюд за день – 3700 калорий. Да мне-то надо 2,5 тысячи! – удивляется начальник. Сообщает: пресек привычку некоторых сотрудников столоваться здесь за чужой счет: – Теперь осужденный видит, что получает все, что ему положено».
В одном из корпусов – церковь (рядом с дверью написано из Матфея «Какой мерою мерите, такою и вам будут мерить»), у входа – маленькая звонница. Утром в полседьмого колокольный звон вместо побудки – его для наглядности демонстрирует паренек, ловко управляясь с четырьмя колоколами.
Сотрудничают с петербургской семинарией. В футбол, к примеру, играют. Команда колонии называется «Смерть-машина». Впрочем, семинаристы со своей «Метрополией» тоже сострили: метрополия – государство по отношению к чему? Правильно, к колониям. «В последний раз мы выиграли 6:5, – заявляет Ивлев. – Ну что сказать... В футболе, когда семинаристы падают, они кричат то же, что и все остальные».
«Мы вам сейчас ЕГЭ устроим»
Учителя здешней вечерней школы гордятся тем, что она как обычная. Кабинет географии – карты, портреты первооткрывателей... В этом году получили 500 тысяч на компьютеры и прочую технику.
Вдоль коридора – стенгазеты. Когда-то была газета «Сатирикон», но педагоги решили, что высмеивать товарищей не лучший вариант, так что теперь периодика поспокойнее: «Перепутье» (там про Есенина, Лермонтова) и «Что? Где? Когда?» (о том, например, что такое хлебное дерево). Начальники других колоний завидуют: в этой школе аж три мужчины-педагога.
С 2009 года ЕГЭ – единственная форма выпускных испытаний, но в учреждениях закрытого типа можно сдавать по выбору, ЕГЭ или традиционный экзамен. В Колпинской колонии ЕГЭ еще никто не выбирал. «Боятся, хотя у нас и психологи работают, успокаивают», – говорят учителя. Но надо быть готовым к тому, что кто-нибудь да решится. В четырех, кажется, колониях уже сдавали ЕГЭ – по одному, по три человека. Кто-то из начальников делится опытом: все сдали.
«Мы вам сейчас ЕГЭ устроим», – жизнерадостно заявляют учителя.
Начальники колоний по 4 – 6 человек склоняются над сдвинутыми столами и сообща отвечают на мини-тест по русскому языку. Среди заданий такое: в предложении «Осужденный по ст. 161 прибыл в нашу колонию» поставить ударения в «осужденный» и «прибыл».
«По ст. 161» – это не худший вариант. Грабеж. Позже посещаем недавнее достижение колонии – новенькое общежитие для осужденных. Комнаты на четверых; стены веселенькие, салатовые; в роли картин – фото крутых мотоциклов и авто; туалет в каждой комнате, рядом с дверями – информация об обитателях. Ст. 105, ч. 2 («убийство при отягчающих обстоятельствах»). Ст. 111, ч. 1 («умышленное причинение вреда здоровью без отягчающих обстоятельств»). Ст. 110 («доведение до самоубийства»). Ст. 117 («истязание»)...
Все время говорят про какой-то лифт. Оказывается, про социальный. Хорошо себя ведешь – подпадаешь под льготные условия отбывания наказания. У льготников – «номер» на двоих, палас, аквариум.
«Так, выходим, строимся», – это по привычке и нами командуют. Учения шли до вечера, а на следующий день начальники колоний заседали уже без прессы. В закрытом режиме.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 207 (5580) от 05.11.2015.
Комментарии