«Пусть говорят»? Пусть думают!
Не столько самоубийство восьмиклассника Ромы Лебедева, сколько муссирование этой трагедии наглядно показало, на каком уровне взрослости мы все находимся.
Надо бы наградить балабола Андрея Малахова медалью. Может, даже за отвагу — и не важно, понимал парень, что за всех отдувается, или делал все бессознательно. Главный телеканал страны (рупор, так сказать) счел, что историю Ромы Лебедева и претензии к российской школе нужно анатомировать в стиле Джерри Спрингера. И общественность, получается, способна обсуждать трагедии лишь в режиме малаховского «Пусть говорят». Где Познер? Где Сорокина? Где, я извиняюсь, адекватность масштабам трагедии, уж коли говорят о трагедии российского масштаба? «Вы считаете, что учительница могла сексуально домогаться мальчика?» — озабоченно спрашивает ведущий Андрюша. Нет, никто, конечно, так не считает. Но про сексуальные домогательства все запомнили.
Авторитетные теле- и радиофигуры, как и многие авторитетные издания, сидят заткнувшись. Даже те, что поначалу рванули во весь опор, сейчас резко притормозили и уточняют информацию: ой, кажется, мальчик мыл полы в школе как дежурный, и не три недели, поскольку школа начала работать только 14 сентября; ой, кажется, у мальчика была проблемная наследственность; ой, надо бы дождаться решения суда, раз уж мы за цивилизованность. И так далее. И неизвестно, сколько еще новых сведений накопают.
На днях в Интерфаксе несколько учителей красносельской школы № 262 надрывно зачитывали послание: «Педагогический коллектив нашей школы обращается к общественности РФ с просьбой поддержать нас в требовании прекратить психологическую травлю со стороны средств массовой информации...». Что характерно, обращение к общественности предполагалось через те же средства массовой информации. И еще из обращения: «Авторитет школы и учителя зарабатывается десятилетиями, а уничтожить его можно росчерком пера недобросовестного писаки».
Дорогие учителя! Значит, такой был авторитет. «Клевещут на российскую школу» ваши бывшие ученики; они же — родители ваших нынешних учеников. Это как же мы воспитаны, если спонтанно поверим всему, что нам скажут про школу. Небитому человеку трудно представить себе, что в приличных учреждениях, случается, бьют — необязательно физически. Тот, кого в свое время били, поверит с ходу. Мы поверили с ходу. У большинства родителей заранее был готов ответ на вопрос «кто виноват».
Одна из учительниц школы № 262 в ток-шоу слезно сообщает Роминой бабушке, которая одна тянула двух пацанов, что и сама в одиночку подняла двух детей. И Вера Аркадьевна одна сына растила. Это что, для учителя достоинство? В школе нет мужчин. Это катастрофа. Поклон мсье Малахову, шоу показало: более или менее адекватно и достойно на чрезвычайное происшествие реагируют именно мужчины. Хотя бы потому, что не впадают в истерику. И способны думать и формулировать. А нас учили и учат в большинстве своем женщины и в большинстве своем несчастливые; увы, необязательно мудрые и даже необязательно умные. Подозреваю, каждый второй ребенок слышит родительский комментарий в адрес каждой третьей учительницы: «Дура». И мама аккуратно на 1 сентября и на День учителя с натянутой улыбкой дарит «дуре» цветы.
Мы играем в цивилизованность, компьютеры в школы покупаем. Детей тестируем. «Посмотрите на рисунки Ромы Лебедева! Они говорят о повышенной тревожности». Фу-ты ну-ты! И что?! Мы тестируем детей и храним их рисунки несколько лет — зачем? В чем продуктивность этих тестов?
Один академик мне как-то говорил, что, согласно исследованиям, люди с садистскими наклонностями выбирают, как правило, профессии дантиста и учителя. Внимание: исследования проводили американцы. Естественно, в своей Америке. Где у учителей иные зарплаты. И все же. Мы, разумеется, поднимем вой, если узнаем, что нашего ребенка третирует дама с расшатанными нервами; мы, естественно, начнем качать права, если нашего ребенка щелкнут по лбу линейкой. Но мы, в общем, смиримся, если нашему чаду будет преподавать посредственность.
Учителя школы № 262 недоумевают: ни Рома не походил на потенциального самоубийцу, ни Вера Аркадьевна — на изувера. Поборы почти везде. Подзатыльники почти везде. Большие или меньшие унижения почти везде. Просто у Веры Аркадьевны оказался в классе такой вот мальчик. Который пошел и так страшно себя убил. А сколько мальчиков/девочек, которые перетерпят, себя не убьют, а вырастут и за всю жизнь не смогут отделаться от установки: даже если твой начальник не вполне умен и не слишком порядочен — все равно подчиняйся, дурак. Телеведущая Яна Поплавская, выросшая из «Красной Шапочки» в металлическую леди, сказала, в общем, правильную вещь: «Мы, родители, боимся и ненавидим школу. А школа по-прежнему не может вырастить людей, которые могли бы принести пользу своей стране». В нас не культивируют смелость — в нас культивируют послушание.
Одна из учительниц той красносельской школы (имя не назову) сказала: «Мы потому так поддерживаем Веру Аркадьевну, что в той записке могло быть имя любой из нас». Если для педагогов немыслимо, как с Верой Аркадьевной такое могло случиться, то, действительно, кто из них застрахован? Наверное, так же подумали большинство российских учителей. Почти каждому есть что припомнить: Иванову дал подзатыльник; Петровой велел выйти вон из класса и смыть косметику; Сидорова просто игнорировал...
«Почему на похороны мальчика не пришли учителя?» — спрашивает Малахов. «Почему в обращении «к российской общественности» нет самого элементарного — хотя бы нескольких слов о том, что школа соболезнует семье Ромы?» — напирали журналисты в Интерфаксе. Ответ: школа в шоке, школьные преподаватели сейчас неадекватны. Журналисты (тоже родители, тоже платящие школам ту или иную дань и тоже тихо ее ненавидящие) также в шоке и неадекватны. И ставят репортаж в самый конец новостного выпуска как самое лакомое. Чтобы телезрители отсмотрели все эти официальные визиты и прочее и дождались «красносельской трагедии». Куда ни глянь — шокированные и неадекватные люди. Да это же не оправдание, это диагноз.
Мы в своем шоке и неадекватности вообще не подумали о том, что в школе № 262 учатся еще 950 детей. Они ежедневно приходят в это пропахшее успокоительным заведение, сталкиваются в коридорах с работниками ОБЭПа и прокуратуры, видят заплаканных учительниц.
У моей знакомой в той школе учится сын. У этого 11- летнего сообразительного пацана в голове полно вопросов. Школа на них ответов не дала. Учителя разговаривали с детьми спонтанно и в меру собственного разумения. Например, после одной такой беседы тот мальчик заявился домой со словами: «Учительница ни в чем не виновата, это журналисты делают деньги на смерти ребенка». Детишкам так сказала педагогиня — не классный руководитель, а просто одна из учительниц. В качестве наглядного пособия демонстрировала газету, где о смерти Ромы говорилось рядом с очередным сообщением о личной жизни Аллы Пугачевой. Возможно, некоторые родители на такой пассаж о журналюгах согласно кивнули; моя знакомая была оскорблена. Поскольку она журналист. И сейчас ее ребенок объяснял ей, на чем журналисты делают деньги.
Очередную контрольную для взрослых все взрослые сдали на «неуд.». А детки мотают на ус. Некоторые, по словам учителей, усекли, что теперь можно заявить: «Поставишь двойку — на рельсы лягу».
Какое там «Пусть говорят»! До чего мы хотим договориться? До того, чтобы довести до черты Веру Аркадьевну или кого-нибудь из ее родных? С соответствующей запиской: «В моей смерти прошу винить...».
И у нас уже есть шоу, где все это можно будет обсудить.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 187 (3488) от 6 октября 2005 года
Комментарии