Предупредили, вооружили
Проверяли, в частности, в петербургских студенческих общежитиях. Из тысячи участников-добровольцев восемь только от ученых и узнали: у них ВИЧ. Никакой связи с наркотиками, просто юность, бесшабашность и не очень аккуратные романтические связи.
ФОТО kryzhov/shutterstock.com
К апрелю должна быть разработана государственная стратегия противодействия ВИЧ – очередная, на период до 2020 года. Между тем психологи СПбГУ направили в Минздрав свои предложения, результат почти 15-летних исследований эффективности разных методов профилактики. Шесть многолетних исследовательских проектов изложены в увесистом труде – монографии декана факультета психологии Аллы Шаболтас «Психологические основы превенции ВИЧ-инфекции» (декан к тому же заведует кафедрой психологии поведения и превенции поведенческих аномалий).
В России в группах риска (например, среди наркопотребителей) распространенность ВИЧ выше 50%, но в общей популяции – больше 1%. Это по официальным данным, но и такой статистики достаточно, чтобы эпидемия уже не считалась сконцентрированной в отдельных группах. Критическое значение имеет то, что ВИЧ неизлечим. Периодические сообщения в СМИ о «лекарстве от СПИДа» – просто неточно изложенные новости о том, что новый противовирусный препарат чрезвычайно уменьшает количество вируса в крови. Но не уничтожает его. Терапия пожизненная.
Если говорить об основном пути передачи вне групп риска, то это, конечно, незащищенный секс. А в юношеском возрасте, да в условиях общежитской свободы, да с уверенностью, что дружки/подружки не люмпены какие, в вузе учатся, – ну что и говорить.
– По-прежнему существует стереотип, что ВИЧ касается маргинальных групп, и, если я не отношусь к таким, я вне опасности, – комментирует Алла Шаболтас. – Часто, объясняя свое рискованное сексуальное поведение, говорят: «Ну я же знаю, с кем...». Люди связывают риск заражения не с путем передачи, а с принадлежностью к «рискованной» или «нерискованной» группе.
Исследователи охватили 22 студенческих общежития плюс общежития, которые в проекте не участвовали, – чтобы было с чем сравнивать. Работа по масштабу, как говорит Алла Шаболтас, уникальна для России. Аналогичные проекты велись в других странах, но транслировать зарубежный опыт без адаптации психолог считает «категорически ошибочным».
Занятно, но в программе профилактики использовали приемы из маркетинга. Как товар продвигают, заручившись поддержкой модных персон, так и тут «агентами влияния» стали студенческие лидеры – только не старосты, а неформальные.
– Мы замахнулись на то, чтобы поменять рискованные модели поведения на уровне студенческих общежитий. В любой группе 10 – 15% – «новаторы», которые все пробуют, часть – «консерваторы», которых с пути не собьешь, но большинство в какой-то момент ориентируются на поведение «новаторов». Это мы и использовали.
Неформальные лидеры прошли через профилактические тренинги, но интереснее то, что «на выходе» эффективность технологий проверялась не только анкетированием или мнением экспертов, но и натурально – медицинскими методами.
– Психологов часто упрекают, что у нас одни разговоры и фантазии, поэтому мы использовали биологические маркеры. То есть анализы.
Это непросто представить себе, но часть студенчества так впечатлились, что ответственно сдавали анализы в начале исследования, а затем с определенной периодичностью. Алла Шаболтас объясняет:
– Проблема профилактических программ в том, что специалисты очень торопятся. Они верят в профилактику и начинают внедрять ее едва ли не насильно, а это отпугивает. У нас был подготовительный этап – мы предварительно встречались со студентами, с кураторами общежитий, с руководством вузов. Исследование проводилось в соответствии со всеми этическими требованиями. «Информированное согласие» – это не бумажка, которую подписываешь, не глядя, это процесс осознания, зачем тебе нужно участвовать в исследовании. У нас был поразительно низкий процент отказа от участия.
Распространенность ВИЧ в студенческой среде, к счастью, пока ничтожна (но, повторим, из тысячи человек у восьми обнаружили), и, чтобы проверить, насколько действенны проекты профилактики, то есть как изменяется сексуальное поведение, отслеживали динамику распространения других инфекций, передаваемых половым путем. В студенческой популяции, как говорит Алла Шаболтас, такие инфекции (в том числе скрытые) есть примерно у 20%. Хламидиоз, гонорея, сифилис, генитальный герпес. По словам исследователей, показатели заражаемости, в частности, генитальным герпесом значительно разнятся в экспериментальной и контрольной группах, то есть профилактика дала очевидные плюсы.
На другом краю шкалы проектов, если можно так сказать, – работа с группами риска. В частности, индивидуальное сопровождение наркозависимых. Бытует мнение, что они не привержены противовирусному лечению и дорогущая терапия вроде как бесполезна. Как говорит Алла Шаболтас, с программой интенсивного индивидуального сопровождения (работает целая бригада – соцработник, психолог, врач) «мы увидели, что такие пациенты даже гораздо более ответственны, для них это вопрос выживания».
– Наркомания – тоже неизлечимое хроническое заболевание, с рецидивами, и если медицинская система будет ждать, когда у человека наступит период трезвости, чтобы начать лечение, мы будем просто оставлять его погибать. Репрессии должны касаться криминальной стороны – изготовления и распространения наркотиков, а в отношении потребителей путь должен быть помогающий.
Исследователи базировались в маленьком центре по противодействию СПИДу на Петроградской стороне, но туда, как оказалось, благодаря «сарафанному радио» приходили люди из разных районов города. А через систему здравоохранения шли плохо: традиционный просветительский подход к профилактике с устрашающими плакатами на стенах медучреждений Алла Шаболтас считает не очень эффективным:
– Запугивание как стратегия изменения поведения работает, если угроза стопроцентная. «Не прыгай с 15-го этажа, разобьешься». В прочих случаях люди видят, что смертельный исход вовсе не обязателен, а пугающей информации человек старается избегать.
Как говорит Алла Шаболтас, поведенческие модели изменяются очень медленно. Значимые перемены у молодого поколения в целом даже при хорошей профилактической программе будут заметны не через год-два, а лет через двадцать. Если прежние госстратегии не изменили ситуацию с ВИЧ тотально, то «нужно констатировать отсутствие масштабной государственной политики в этой сфере». Профилактическая работа должна быть постоянная и масштабная, для разных групп и начинаться в детском, школьном возрасте.
Профилактические беседы на такие темы в школах не очень приветствуются, но психологи СПбГУ считают, что страшнее, если ребенок по неосведомленности попадет в ситуацию, к которой совершенно не готов. По аналогии: многие профилактические антинаркотические кампании потому и не очень действенны, что «клубные» наркотики больше похожи на конфеты и точно не ассоциируются с героиновыми ужасами, которыми пугали на антинаркотических уроках в школе. Если речь о ВИЧ, то тут возможность работы над ошибками сомнительна: заражение необратимо.
– Мы не можем надеяться на то, что появится лекарство против ВИЧ, – резюмирует Алла Шаболтас. – Этот вирус коварный, традиционные модели разработки вакцин с ним не работают, он мутирует в каждом человеке, и нельзя рассчитывать, что средство, если оно будет создано, поможет каждому. А вот поведение изменить можно.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 049 (5666) от 23.03.2016.
Комментарии