По касательной
На «НеПрикасаемых» (спектакль обладателя «Золотой маски» Михаила Патласова был в программе фестиваля «Точка доступа») неприлично желать приятного просмотра. Несколько бездомных рассказывают свои истории либо самостоятельно, либо на пару с актером, либо, не решаясь показаться, «через актера». Сценой стал двор Феодоровского храма в районе Староневского, и вряд ли когда из окон этой церкви вот этак высовывался орущий полуголый пузатый актер. Актерство в церкви не приветствуется, однако батюшка, рассказывают, решил: если это не кривлянье, а людям в помощь - играйте свой спектакль. Позже кто-то из героев кричал нам: «Вы, чистенькие, пришли на экзотику, на бомжей посмотреть!». Да какая тут экзотика - мы их, героев, видим каждый день.
Некоторые зрители «вклинивались» в спектакль, давая напутствия - не актерам, конечно, а героям.
ФОТО предоставлено оргкомитетом фестиваля «Точка доступа»
***
Благообразного белобородого старика в светлой шляпе видим часто у Кузнечного рынка - наигрывает на гуслях. Беспорядочно перебирает струны, что-то подвывает - у иностранцев, снующих по «достоевскому» Кузнечному, колоритный дедушка наверняка сходит за сказителя былин. Наверняка неплохо подают. Ловко придумано... На самом деле у дедушки история не дай бог никому. Была хорошая семья, четверо детей. Жена попала в секту. Дед говорит: недвижимость отдал, «чтобы не трогали меня».
Другого аккуратного мягкоголосого старичка Вячеслава Раснера («старичок» 1951 г. р., по нашим временам вовсе не старый) тоже видим ежедневно - у станции метро «Адмиралтейская». Про него газеты писали: «Бездомный гид». Проводит авторские экскурсии по Невскому - в девять утра, в полдень и в три дня. «А в воскресенье только в три дня, потому что хожу в храм на Божественную литургию».
Рассказывает, не прибегая к помощи актера: «Жили мама, папа и я в коммуналке на Лермонтовском,
6-й этаж, 134 ступеньки, 13,5 метра комната. К несчастью, нашелся родственник. Кузен мужа младшей родной сестры мамы». Мама согласилась на обмен, и тот обмен Вячеслав проклинает по сей день. В 2004-м мамы не стало, ни разу на кладбище он не был. «Убила во мне сыновние чувства этим обменом».
Собственную комнату потерял из-за «черного» риелтора, ночевал на «замороженной» стройке - «охранники пускали, на удивление». Температура уличная и комнатная одинаковая. И так несколько лет. Сейчас приютила знакомая, она «на два часа моложе Великой Отечественной войны».
- Знакомая здесь? - спрашивает режиссер Патласов.
Женщина привстает, все аплодируют.
Напоследок Вячеслав Раснер с листа читает монолог Сатина из горьковского «На дне» про «человек - это звучит гордо».
***
Дуэт - мужчина и женщина средних лет. Точнее, квартет: за героев текст говорят актеры, реальные лица стоят в сторонке и изредка вставляют реплики.
Мужчина рассказывает: мать занималась бизнесом, прогорела, две квартиры отошли банку. Женщина: «А я из интерната сбегала, надо мной в классе издевались». Мужчина: «Трезвому на улице совсем тяжело, а алкоголь притупляет ощущение, что тебе некуда пойти. Но с алкоголем невозможно выбраться с улицы. Наверное, страшнее на улице, чем в тюрьме».
У нее дочка 16 лет - считает мать умершей. У него детей нет, «я думаю, что и слава богу».
Познакомились в Обществе анонимных алкоголиков. Не пьют. На спектакле объявили дату свадьбы.
***
Худенький парень с гитарой кажется актером. На самом деле - бомж. Уличный музыкант. Песни толковые. Тяжело - это когда зимой на морозе онемевшими пальцами по струнам. «У вас кишка тонка нам помочь!» - кричит он нам. О том, что с ним произошло, не говорит ни-че-го. Разве что бросает: «Достаточно, если вы хотя бы перестанете сдавать детей в детские дома».
Вот Яша, детдомовский (в капюшоне, лица почти не видно), рассказывает такое, что лучше бы этого не слышать. Точнее, за него говорит актриса (тоже в капюшоне, тоже картавя), но Яша здесь же, на сцене, и без разницы, что это вроде как не ему приходится говорить о педофилии в детдомах. С 13 лет снимался в порнофильмах. Жилье потерял по наивности. «Я не могу представить себя бомжом. Я даже не могу представить, что у меня грязная голова. Я лучше уйду из жизни». Он выглядит модненьким клубным парнем. Мать знает, что он живет в ночлежке. Яша хочет заказать огромный баннер, чтобы висел у мамы перед окнами, «и чтобы на баннере были, я не знаю, может, кошки с котятами, и чтобы она видела каждый день, что кошка - она в страшных условиях, но котят своих не бросает».
***
Самый удивительный персонаж не из бездомных, а из «очень домашних». Молодая женщина-волонтер Марина. Всегда боялась бездомных и изживать страх отправилась в ночлежку добровольцем. У Марины хорошая семья, дети маленькие. Уютный мирок. А она вон куда потащилась. В ночлежке разговорилась с Геннадием - «совсем не похож на бездомного, симпатичный молодой парень».
У семьи Гены была квартира на Восстания, 1, - такая, что он по коридорам на велосипеде катался. В 2000-м умерла мама (Гене, получается, лет 10 было?). «Не умерла на самом деле, пропала без вести». Ушла вечером и не вернулась. «Ну она выпивала уже». Помнит, как стоит, маленький, в дверях и чувствует, что она не вернется никогда. Папа и бабушка тоже пили, потом какая-то мутная история с квартирой.
Гена в компании беспризорников выбивал у малышни мобильники. Когда узнал, что умер и отец, «что-то оборвалось». Подвал, шприцы. «И так до 31 мая - это день, когда я употребил последний раз».
- Я сегодня звонил и говорил Михаилу, режиссеру, что мне страшно сюда идти, - признается Гена публике. - Я не знаю, зачем мне этот проект, зачем существую. И тут меня осенило: я вдруг ощутил себя живущим. Давным-давно я утратил это качество.
***
За бомжа-переводчика Андрея (говорят, классный лингвист) монолог читает актер и режиссер Борис Павлович - вы его в БДТ в роли Чернышевского видите в «Что делать». Андрей не пришел, потому что в больнице. У Андрея отношения с соседями по коммуналке сложились такие, что он ушел, «лишь бы не видеть эти рожи». В первую же ночевку на улице украли рюкзак, а там был винчестер с программами по лексикографии. И документы на собственность. Он почему-то не стал предпринимать ничего. «Но от бомжатства я устал очень».
Историю таджикского писателя Мира Зафара тоже от и до рассказал актер. Уже в сумерках на сцену вышел народный артист России Петр Семак, оглядел публику: «Зафара нет?». Не пришел Зафар.
В свое время его история впечатлила прессу. Мужчину избили, он потерял память. Спас его питерский студент.
Зафар бомжевал, бил витрины, но его уже и полиция не брала. Ненавидел всех, потому что замерзал, «я бросал камни в окна и кричал: дайте мне одеяло!!!». Потом ложился на скамейку: «Дайте мне сдохнуть» - и обязательно его кто-то спасал. То монахиня, то какой-то гражданин растирали ему водкой руки-ноги. Как-то закоченел у спуска к ночной Фонтанке, и вдруг - два иностранных студента, оба в очках, толстенькие, оба похожи на Пьера Безухова. Отпоили виски.
- Вы знаете, что такое голод? - говорит Семак - Зафар. - Я три дня не ел, чуть не умер, и мне захотелось убить человека. И тогда я понял, что такое блокада. Что такое голод, когда хочется убить любого за кусок хлеба. Но ты понимаешь - либо ты сейчас возьмешь камень и убьешь или останешься человеком.
Этот монолог актер Петр Семак услышал за два дня до спектакля. В одном из книжных магазинов была «творческая встреча с таджикским писателем». Писатель говорил с трудом. Он пережил инсульт, после инсульта многие говорят, как пьяные, но Зафар просил водки. Те, кто был на встрече, гадали: придет герой на свой спектакль? Режиссер Патласов сообщил со сцены: «Мир Зафар отказался прийти, потому что понял, как писать последнюю главу книги».
***
Над «НеПрикасаемыми» спорили: правильно ли задействовать самих бездомных? Не «конъюнктура» ли. Но без их участия половине услышанного не поверишь. У нас ведь не бывает так, чтобы проснуться на чердаке, а у человека, что рядом, отвертка в глазу, и думаешь - это ты его или не ты? И мы ведь не сопровождаем трупы четырех бомжей в крематорий, потому что они, наркоманы, просили их прах над Невой развеять.
«НеПрикасаемых» играли в третий раз. Спектакль «подвижный», то есть могут появляться новые истории. Тогда, у церкви, меж зрителей ходил типаж из Достоевского и спрашивал: «К кому подойти насчет проекта?». То есть «продолжение следует». И это, чего уж там, душераздирающе.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 169 (5786) от 13.09.2016.
Комментарии