На честном слове и на одной петле
Полжизни Геннадий Шулькин работал электромонтажником. Помнит множество знаменитых объектов – к примеру, «Невский палас». А в последние годы оказался на космодроме в Плесецке, где в числе тысяч других специалистов готовил старт комплекса «Ангара», который состоялся в конце прошлого года. Но уже несколько месяцев Шулькин живет заботами, далекими от космоса. Он пытается спасти от разрушения свою комнату в коммуналке, да и весь свой дом на Лиговском проспекте. Вот его рассказ.
До недавнего времени сотрудники ЖКС были частыми гостями в опасной квартире. Но сейчас в ход пошли инновационные технологии: на стенах установлены электронные маячки, которые позволяют следить за расширением трещин дистанционно.
ФОТО АВТОРА
— Эта нудная история началась в 2011 году. И, скорее всего, закончится разрушением дома № 21Б по Лиговскому проспекту.
Вернувшись из очередной командировки в Плесецк, я увидел, что в моей комнате валится штукатурка и в стенах просматриваются щели. Пошел по соседям. Те рассказали страшилку про подвал, в котором идет какой-то ремонт, а еще про то, что скоро у нас будет «своя» ресторация.
Вызвал домоуправа из нашего ЖКС № 3 Центрального района. Домоуправ посочувствовала и предложила договариваться с хозяйкой подвала, который вдруг стали почтительно называть нежилым помещением 12-Н. Я, естественно, вспылил: о чем, мол, нам договариваться? Мол, лучше бы думали, прежде чем в подвале ресторан строить.
Через два месяца после кучи жалоб от жителей в дом пожаловала межведомственная комиссия, которая сделала устное заключение, что ремонт в подвале ведется без проекта, без согласований, с углублением на один метр. Решила, что теперь дому требуется усиление фундамента.
Документальных свидетельств своего пребывания нам – собственникам – комиссия не оставила. Однако уже на следующий день на трещинах появились маячки. Впрочем, уже через несколько дней они отвалились. Трещины начали расширяться, а в некоторых квартирах двери можно было закрывать-открывать, лишь приложив изрядное усилие. Жена забрала сына и от страха ушла жить к маме.
Правда, управляющая компания успокоила нас, заявив, что маячки отвалились, потому что были неправильно установлены, и что с новыми все будет нормально, а если, мол, что-то не так с дверью, то ее же можно слегка подпилить, чтобы не застревала.
У соседей по лестничной площадке упал кусок потолка – до деревянной решетки. Соседи сверху молча подпилили дверь. Тогда-то мы и напросились на прием к главе Центрального района Марии Щербаковой. Принял нас ее первый зам Дмитрий Попов. Уважаемый Дмитрий Анатольевич – строитель по образованию – заверил, что во всем разберется, решит проблему с собственником подвала через суд. И даже набросал письмо в прокуратуру о «прекращении незаконного ремонта и опечатывании помещения 12-Н».
Скоро Попов перешел работать в администрацию другого района, а мы так и не смогли нигде обнаружить следы его обращений и судебных исков...
Маячки продолжали отваливаться. Сотрудники нашего жилкомсервиса продолжали вешать новые взамен отвалившихся. В нашу «нехорошую квартиру», как в музей, зачастили различные комиссии: от жилищного комитета, от жилищной инспекции, от администрации района, от прокуратуры города и района. И управляющая компания уверяла всех, что за маячками следит внимательно, «вот только «Журнал мониторинга» куда-то подевался...»
Комиссии составляли таинственные акты, содержанием которых с нами не делились. В один прекрасный день очередной маячок свалился прямо на голову районному прокурору. Но даже тогда в акте указали, что отделившийся от стены маячок якобы был неправильно установлен.
Где я только не побывал! В каких только приемных не сиживал! Дошел аж до представительства президента РФ по Северо-Западу: Васильевский остров, 3-я линия, 12... Был там пять или шесть раз. И каждый раз в ответ мне звонили из жилкомсервиса и осведомлялись, какой ответ устроит меня теперь. Устроило бы меня извещение о начале капитального ремонта аварийных конструкций. Но мне неизменно отвечали что-то другое.
В один прекрасный день дверь в мою комнату отказалась открываться, прижатая сверху кирпичной кладкой. Вызвал на помощь работников из управляющей компании. Плотники оглядели дверь и стену, поцокали языками и заявили, что не будут выполнять мою заявку. Вызвал МЧС. Когда в квартире появились брутальные мужики в касках, работники жилкомсервиса скромно отошли в сторонку... Но стоило мне показать «старшому эмчеэснику» трещину на стене, как он изменился в лице и заорал своим орлам: «Назад, дверь не трогать!». Похоже, он решил, что дом держится только на моей двери. Во всяком случае он вызвал представителей и администрации, и жилищного комитета, и жилищной инспекции, и даже ни в чем не повинного участкового. Это в десять-то вечера!
И все они явились. И все – с озабоченными лицами, как будто видели мои стены впервые. Управдом упрекнула: мол, хозяин комнаты предпринял попытку открыть дверь с целью нанесения вреда установленным ранее маячкам. Кто-то из присутствовавших в тот вечер в квартире обмолвился, что дом действительно нужно ставить на капитальный ремонт.
С этой мыслью я и уехал в очередную командировку на космодром в Плесецке. Ехал и думал: может быть, и правда, приеду, а дом – на ремонте! Было бы неплохо! Хотя вроде бы и жалко уезжать с Лиговского. Четыре поколения Шулькиных жили в этом доме. В 1921 году мой дед получил здесь комнату в коммуналке, как первый комсомолец Крыма. Сюда привел он жену Елизавету. Отсюда уходил на фронт, оставив здесь жену с сыном, которым суждено было в этой комнате пережить блокаду. Сюда дед вернулся после тяжелого ранения на Невском пятачке. И у меня здесь родились и выросли девчонки-близняшки. Так почему же я из-за каких-то подвальных марамоев должен лишаться своего жилища? Почему мне приходится бегать по инстанциям, успокаивать жену, которая страшно боится обрушения?
В командировке получаю SMS, в котором меня приглашают «принять участие в работе МВК по адресу: Лиговский пр., дом № 21Б». Окрыленный этим сообщением, бросаю космос и «лечу» из города Мирный в город Петербург, где меня встречают две новости.
Во-первых, в нашем подвале уже открыт ресторан.
Во-вторых, какая-то визуальная экспертиза под руководством главного городского эксперта Вадима Гринберга, проведенная в мое отсутствие, признала состояние дома удовлетворительным. Правда, председатель районной МВК Наталья Валентиновна Петрова произнесла после этого грандиозную фразу: «Жить можно, но опасно».
И тут я решаюсь на поступок: пишу в жилкомсервис заявление об отказе оплачивать жилищные услуги на том основании, что никто не гарантирует мне безопасность. Ответил мне сам тогдашний вице-губернатор Владимир Лавленцев, который отметил, что жильцам беспокоиться не о чем: стены покрашены, полы намыты, в подъезде вкручены новые лампочки!
Но нам с соседями было не до лампочек. Собрав контраргументы (отвалившиеся маячки, из которых уже можно построить флигелек в нашем дворе), пошли брать Смольный: я и Александр Евгеньевич Прокофьев – сосед, товарищ по несчастью, а по совместительству – светило оборонной науки. К тому времени, признаться, я уже чувствовал себя почти революционером, как моя бабушка Лиза, которая, по семейным преданиям, в шестнадцать лет брала Зимний.
Разговор с Лавленцевым внушил надежду. Он выслушал и нас, и районных администраторов. Было решено, что ремонт в нашем доме будет-таки произведен.
Через пару недель Лавленцев покинул свой пост, у нас отвалилась очередная партия маячков, а начальник отдела капитального ремонта в жилищном комитете Шаталов пояснил, что «капитальный ремонт» будет заключаться в том, что под мою дверь поставят подпорку. И все!
Теперь я – при актах жилищного комитета, при ответах вице-губернатора, при куче иных бумаг... И при аварийной квартире в разваливающемся доме (недавно треснул очередной маячок). При мечтах о капитальном ремонте. И при страхах за себя, за свою семью, за соседей. И даже – за посетителей того самого ресторана, который продолжает работать в нашем подвале.
От редакции
Похожие истории сегодня могут рассказать тысячи обитателей исторического центра. Почти все живут в домах, подвалы которых не без помощи чиновников «освоены» бизнесом. В своем естественном состоянии они (за редким исключением) не были приспособлены для магазинов и кафе, ночных клубов и ресторанов. А потому новым хозяевам пришлось сносить несущие стены, производить углубление, замуровывать неэстетичные коммуникации, делать подкопы под фундаменты, чтобы оборудовать входы, навешивать на фасады трубы принудительной вентиляции, прорубать окна...
После трагедии в Перми, когда из-за углубления подвала обвалился дом и погибли два человека, казалось, что уж теперь-то повсеместно (особенно в крупных городах) власти пересмотрят свою «подвальную» политику. Увы, этого не произошло. Подкопы продолжаются: в домах на Колокольной улице и набережной реки Фонтанки, на Новочеркасском проспекте и даже на улице Рубинштейна – под знаменитый дом «слеза социализма», который и без того держится на честном слове сотрудников КГИОП.
Последние «подвальные» новости: Фонд имущества продает очередное нежилое помещение, кусок подвала дома # 158 по Невскому проспекту. Причем высота помещения – чуть больше двух метров – получена путем углубления более чем на метр. На этом же доме уже возведена мансарда. Вопрос: как долго он еще простоит?
1-я линия В. О., дом 34, – продают подвальчик 69,7 кв. м, где – так и пишут – уже сделана самовольная перепланировка и заглубление более чем на метр. На этом фоне странным и нелепым смотрится требование к потенциальному владельцу – непременно получать санкции КГИОП на все ремонтно-строительные работы, потому что дом «относится к числу выявленных объектов культурного наследия «Дом В. Сименса и И. Гальске» и подлежит государственной охране.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 211 (5584) от 11.11.2015.
Комментарии