Мой друг Николай Левченко

В марте 1943-го нашу 131-ю стрелковую дивизию (впоследствии Ропшинская краснознаменная), где я был командиром санитарной роты 482-го стрелкового полка, перебросили в село Красный Бор под Колпином. Поставили задачу выбить немцев с высотки, откуда они контролировали большую территорию вплоть до Колпина. Враг вел прицельный огонь по каждой повозке и машине, что делало невозможным движение по дорогам в дневное время. Мы эту местность называли «долиной смерти».

Боевые друзья. Крайний слева — Н. Левченко, крайний справа В. Костяков. Ленинград, 1944 г.
ФОТО из архива редакции

До наступления моя команда должна была подготовить землянки для приема раненых. Рыли их ночью и как можно ближе к переднему краю обороны, чтобы раненые могли быстро получить первую помощь.

Мы оказались предусмотрительными – трое суток брали эту проклятую высоту, которую хорошо укрепили немцы. Раненых было много. Но ни один не остался там, где упал, несмотря на шквальный огонь. Санвзводом командовал человек исключительной храбрости – старший лейтенант Николай Никитович Левченко.

Бой то затихал, то вспыхивал с новой силой. Вот на самом переднем крае тяжело ранило командира одной стрелковой роты (фамилию не помню). Ему пытались помочь три его бойца, полегли сами. Гляжу, Левченко приказывает двум санитарам взять носилки и вместе с ними идет спасать командира.

Конечно, они не шли, а ползком или согнувшись, используя особенности местности, продвигались к цели. Мы следили за ними с напряжением, а я думал: что за отважный человек! Мог бы послать одних санитаров, но он решил, что вместе с ним будет лучше.

Мы вскоре потеряли их из виду и не знали, что думать. А оказывается, Левченко сумел пробраться к переднему краю в обход. Все остались живы, а командир спасен. А ведь Николай не так давно был на фронте – осенью 1942-го окончил военно-медицинское училище.

Мы подружились. Вместе участвовали в освобождении Ленинграда от вражеской блокады. Наша дивизия действовала с Ораниенбаумского плацдарма, освобождая Ропшу. Все происходило стремительно. Санитарная рота не успевала за передовыми частями, потому что надо было оказывать на месте помощь раненым и отправлять их в эвакуацию. И тогда я поручил Левченко организовать головной отряд и быть вместе с наступающими. Я знал, что он сделает все как надо. Николай был уравновешенным, я бы даже сказал — очень спокойным, человеком, несмотря на то что до смерти, как поется в песне, было всего лишь «четыре шага». И его спокойствие передавалось бойцам – придавало им уверенности.

А потом наша дивизия севернее города Нарвы форсировала одноименную реку. Закрепились мы на плацдарме десять километров длиной. Немцы все делали, чтобы выбить нас отсюда. Между нами и врагом находился лес. Так от него остались одни лишь пни. Раненых приходилось отправлять за реку. Была весна, а лед еще не растаял полностью и имел много пробоин от снарядов. И вот по такой дороге мы перевозили раненых на обычных санках, когда наступала темнота. Этим мы занимались вместе с Левченко. Ох как было тогда тяжело! К сожалению, много здесь мы потеряли наших санитаров. За эту операцию Левченко получил орден Красной Звезды. А за эвакуацию раненых с острова Эзель – медаль «За отвагу» и орден Отечественной войны II степени.

После войны наши пути разошлись. Я вернулся в свой родной Новокузнецк, а Николай Никитович – в Ленинград. Стали переписываться. И я на встрече со школьниками, когда меня просили рассказать о войне, всегда говорил о своем мужественном, отважном и добром боевом друге. А написал в газету для того, чтобы о нем узнали как можно больше жителей вашего города.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 210 (5583) от 10.11.2015.