Хлеб и кровь

Иллюстрация mariakraynova/shutterstock.com

Передо мной награды, полученные моей мамой Марией Алексеевной Суриной после войны. Медали «За оборону Ленинграда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За победу над Германией», «В память 250-летия Ленинграда» (ею награждались те, кто принимал активное участие в восстановлении города), орден «Знак Почета» и нагрудный знак «Почетный донор». Его она ценила особо, потому что за этой наградой стояли десятки спасенных жизней, в том числе и ее собственных троих детей. Все 900 дней блокады мы вместе с мамой безвыездно прожили в Ленинграде.

Мама была мужественной и трудолюбивой женщиной, Она научила нас не поддаваться страху, терпеливо переносить голод и верить, что со временем все будет хорошо.

Она работала на швейной фабрике «Трибуна». Чтобы не оставлять нас одних, договорилась о надомной работе - благо от дедушки, который был портным, нам осталась швейная машинка «Зингер». На ней мама шила плащ-палатки, теплое байковое белье для бойцов, трехпальчиковые рукавицы. Во время воздушной тревоги мы все вместе бежали в бомбоубежище, которое находилось в соседнем доме. Но мама в нем не задерживалась. Она шла дежурить на крышу, чтобы сбрасывать с нее специальными клещами маленькие бомбы - зажигалки.

А потом вдруг она решила (или кто-то ей подсказал), что в бомбоубежище от налетов лучше не прятаться. Более безопасно оставаться в квартире (мы жили на третьем этаже), но на кухне, где капитальные толстые угловые стены выдержат, если в дом попадет снаряд или даже бомба. Предчувствовала ли она ту трагедию, которая случилась вскоре? Сказать не могу. Но дом, где находилось наше бомбоубежище, во время обстрела города врагом был разрушен. И все люди, которые там прятались, а их было двадцать шесть человек, погибли под завалами.

Помимо рабочей карточки мама получала донорский паек. Помню, что это был кусок белого хлеба, совсем немножко сахара, крупы и масла. И все это мама делила на нас троих.

Вспоминаю один случай. Мама на кухне шила очередной заказ для фронта, когда раздался стук в дверь. Она открыла. Вошел высоченный военный и спросил, здесь ли живет Мария Алексеевна Сурина. Мама подтвердила, что это она. «Мне дали ваш адрес в госпитале, - сказал он. - Отвоевался. Возвращаюсь к себе в Сибирь, но не мог уехать, не увидев вас. Благодаря вашей крови я остался жив, а мои четверо детей не стали сиротами». И он низко поклонился.

Мы прижались к маме, разглядывая военного во все глаза. А он тем временем достал из вещмешка буханку хлеба и большую банку мясных консервов, которые положил на стол у швейной машинки. От приглашения мамы попить с нами чаю «белая роза» - так в блокадном Ленинграде назывался обыкновенный кипяток, сибиряк почему-то смущенно отказался. И, снова поклонившись, ушел. А у нас начался настоящий пир.

Золушка из блокады

Блокадных фотографий у Таисии Петровны Гусевой нет. Ее фотографировали, но снимки она уничтожила. Не хотела, чтобы дети и внуки, если они у нее будут, увидели девочку, похожую на старушку.

Тасе было почти 14 лет, когда Ленинград оказался в блокаде. Жила она вместе с родителями и младшей сестрой в коммунальной квартире на набережной реки Фонтанки, 50. Сначала отец, а потом мать слегли от голода. «Таська-золушка», - называли девочку во дворе. Вода, дрова, ночные очереди за утренним хлебом - все это были ее заботы. Чтобы получать рабочую карточку, Тася прибавила себе два года и получила работу расклейщицы газет. Это была большая удача - типография находилась рядом с домом. И еще она знала, где можно было быстро спрятаться, если начнется артобстрел.

Отец умер в первую же блокадную зиму. «Он был большой и добрый, - рассказывает Таисия Петровна, - работал прорабом на стройке». «Тася, я умру, если не съем немного мяса», - сказал он дочери. И они с сестрой пошли в воинскую часть, где, как они слышали от соседей, убило лошадь. Но, пока решались подойти к солдатам, началась бомбежка. Ни с чем и со слезами вернулись назад. Но плакать надо было уже по другому поводу - отца не стало.

«Папа умер в середине января, а карточки его оставались у нас. Мы хотели их сдать и сдали бы, если бы не наш врач. Она просто приказала пользоваться ими. Но не пришлось. Какой-то ворюга выхватил у меня сетку с хлебом и со всеми нашими карточками», - с горечью вспоминала Таисия Петровна. Но, несмотря на все невзгоды, Тася выжила. 40 лет она проработала в «Лениздате» нумеровщицей в билетно-конвертном цехе, где пользовалась уважением...

...А то, что двое ее любимых внуков не видели, какой была бабушка в войну и блокаду, может быть, и хорошо.

Л. ФУРМАНЕЦ

Лыжи для фронта
и деревянные... мины

В июле 1941 года на лыжную фабрику, которая находилась в Петрозаводске, приехал партиец, курирующий промышленность Карело-Финской республики. С ним прибыл старший лейтенант Капустин - взрывник. Они привезли с собой противотанковую металлическую мину, захваченную у противника на Карельском фронте. Передо мной - главным инженером фабрики была поставлена задача изготовить подобную мину, но в деревянном корпусе.

Мы немедленно приступили к работе. Я, конструктор фабрики Нехорошев и старший лейтенант Капустин создали эскиз будущей мины, чтобы по нему выполнить три образца. Корпус сделали. Встал вопрос о взрывателе, но необходимой для этого латунной трубки на фабрике не оказалось. Выручила русская смекалка - взрыватель мы сделали из бамбука. Осталось последнее - начинить мину толом. Это взял на себя Капустин. К десяти часам утра следующего дня образцы были готовы для испытания.

Выехали в леспромхоз, расположенный рядом с городом. Его директор предоставил в наше распоряжение изношенный, но на ходу трактор. Было выбрано место для испытания, мина зарыта в грунт и выкопана яма, в которую мог спрятаться водитель трактора. Мы встали в укрытие, которое находилось в двухстах метров от места взрыва. Водитель запустил трактор и выскочил из него в яму. Машина наехала на мину, произошел взрыв, и трактор взлетел на воздух, распавшись на мелкие части. Результат был потрясающий.

Руководство республики приняло решение организовать производство деревянных противотанковых мин на площадях нашей фабрики, где ранее делали мебель. Были изготовлены чертежи, изделию присвоено наименование - ТМД, и через несколько дней началось производство. Так коллектив Петрозаводской лыжной фабрики оперативно помогал фронту, поставляя армии наравне с основной своей продукцией - воинскими лыжами еще и деревянные противотанковые мины. Отправляли мины по 1500 штук в день, до дня эвакуации фабрики в Кировскую область. Конструкция осталась без изменения, когда такие же мины стали выпускать на предприятиях Горьковской области.

Степан НОВИКОВ

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 179 (5796) от 27.09.2016.