Чужая родня
По данным ООН, в России сейчас проживают 11 миллионов мигрантов. По этому показателю наша страна находится на втором месте в мире сразу за США, которые исторически формировались и пополнялись за счет миграции (а значит, механизм включения чужих в свою жизнь и превращения их в американских граждан там отрабатывался веками). У России такого механизма пока нет.
Несчитаны, немеряны
Если отвлечься от абсолютных цифр и прикинуть, сколько иностранцев приходится на 100 тыс. населения, РФ окажется уже на 6 – 7-м месте – позади не только США, но и Нидерландов, Дании и других стран Европы. Впрочем, европейские показатели сегодня тоже нельзя считать верными – сколько иностранцев находятся на территории ЕС, сейчас не могут сказать и сами европейцы. Некоторые специалисты подвергают сомнению и российскую статистику ООН, ведь в ней учитывается так называемая накопленная миграция – количество людей, проживающих не в той стране, в которой родились. Таким образом в число российских мигрантов попадают все родившиеся в бывших союзных республиках. Например, советские граждане, приехавшие из Харькова или Ташкента в Москву или Ленинград лет пятьдесят назад – то есть свои тогда и тем более сейчас.
По словам главы ФМС Константина Ромодановского, в России находятся от 3 до 4 миллионов официальных (легальных) мигрантов и примерно столько же неофициальных. Некоторые эксперты полагают, что эти цифры также не соответствуют действительности из-за существующей в стране системы учета. Ведь иностранец у нас автоматически снимается с миграционного учета по окончании срока разрешения на пребывание в РФ, а уехал он или не уехал – этого никто толком не знает.
Еще есть Росстат, по-своему считающий мигрантов. Его правила учета меняются с периодичностью 3 – 4 года, так что сопоставить данные и сделать уверенные выводы на основе его статистики очень сложно.
Без трудовой миграции России с ее демографией никак не обойтись, с этим никто не спорит. Но вот какой и в каких масштабах?
85% мигрантов в РФ, по экспертным оценкам, составляют выходцы из бывшего Советского Союза. То есть люди, сформировавшиеся в похожих на наши условиях. Это очевидный плюс: человек, приехавший из Украины в Россию, наверняка будет чувствовать себя гораздо увереннее и комфортнее, чем, скажем, мигрант из Африки в Нидерландах. Наши «чужие» все же, как ни крути, нам больше родня, нежели сотни тысяч беженцев из Африки и с Ближнего Востока, наводнившие Европу.
Кому нужна аккультурация?
И в интернациональные советские времена к нам также ехали из Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Украины. Проблемы новых жителей двух столиц были похожи на нынешние, ведь те «внутренние мигранты» тем не менее были представителями другой культуры, не всегда хорошо говорили по-русски, как правило, не имели профессии. Зато они были хорошо мотивированы на то, чтобы как можно скорее освоиться и закрепиться – выучить язык, ознакомиться с культурой и вписаться в новую для себя среду.
Нынешняя миграция другая. Во-первых, она разнородна. Те, кто приезжает на какое-то время на заработки, не хотят знать русского и предпочитают жить изолированно в своей национальной культуре, минимально контактируя с местными. Но есть и другие – те, кто пытается остаться на новом месте, перевезти семью, натурализоваться.
С точки зрения закона требования одинаковы для тех и других: все должны «на входе» сдавать экзамены по русскому языку и истории нашей страны, а также вывозить своих детей на родину на три месяца по окончании квартала проживания в России. И на всех «понаехавших» без разбора, случается, одинаково косо смотрят соседи-петербуржцы...
Нужно сосредоточить свои усилия на помощи и аккультурации не всех гастарбайтеров подряд, а прежде всего тех, кто хочет остаться в России, – к такому общему выводу пришли недавно эксперты – участники «круглого стола», посвященного проблемам интеграции и адаптации мигрантов в Петербурге. Но вот насчет путей и способов аккультурации мнения ученых разошлись.
– Когда у нас говорят об интеграции мигрантов, чаще всего предполагают их ассимиляцию, чтобы они ничем не отличались от коренного населения, – отметила старший научный сотрудник Социологического института РАН Мария Мацкевич. – Мультикультурализм больше осуществлялся на уровне высказываний и программ, чем на практике. Хотят ли местные жители, чтобы мигранты интегрировались? Чтобы они ехали семьями, с детьми, жили по соседству, учились в школе? Далеко не всегда. Идеальный мигрант с точки зрения обывателя – это тот, которого не видно. Пусть он ничем не отличается от местных или днюет и ночует на своей стройке – так думают многие горожане.
По мнению Мацкевич, в основе возникающего негатива – неприятие не конкретно выходцев из Средней Азии (как это принято считать), а лишь чужих, других.
– Нам нужно создавать новую систему образования по всей вертикали, от начального до высшего, которая учитывала бы межнациональные культурные, психологические различия и была нацелена на предотвращение возможных межэтнических конфликтов, – добавляет заведующий кафедрой психологии и педагогики Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств Валерий Голянич. – Необходимо вводить в программу дисциплины, которые бы позволяли представителям различных этносов лучше понимать друг друга, готовить специалистов, способных управлять возможными конфликтными ситуациями.
По мнению Голянича, именно образовательная среда может создать механизмы принятия представителей разных этносов и религий.
Опасные локальности
В течение последних десяти лет Европа разрабатывала различные программы по аккультурации трудовых мигрантов и включению их в европейскую жизнь. Сейчас выяснилось (и недавно Ангела Меркель прямо заявила об этом), что такие программы не работают. Реальных методов аккультурации трудовых мигрантов в ЕС так и не нашли.
По мнению писателя и культуролога Андрея Столярова, Россия уже частично встала на европейский путь. Там в городах сформировались этнические локальности – турецкий, албанский, арабские кварталы. В Москве уже проявляются определенные «этнические пятна». В Петербурге же наблюдается несколько иной феномен, который Столяров называет «виртуальным Киргизстаном»:
– У нас мигранты разных национальностей распределены по районам и контактируют только между собой, но так, что мы этого не видим, – говорит культуролог. – У них появляются свои кафе, клубы и секции, куда петербуржцам – представителям титульной нации входа нет. И с каждым годом этот невидимый нам «виртуальный Киргизстан» растет, консолидирует этнические группы в северной столице. По мнению Столярова, любое обособление этнического сообщества среди титульной нации чревато неприятностями, ведь конфликты на границах этого обособления неизбежны. И они неизменно возникают с определенной периодичностью, с увеличивающимися частотой и масштабностью.
– Европа показывает нам наше возможное будущее – например, в виде французских «восстаний предместий» 2005 и 2007 годов, погромов в Лондоне в 2011-м; в России явлений подобного масштаба еще не было, но это то будущее, которое нам предстоит, если мы ничего не изменим в миграционной политике, – уверен Андрей Столяров. – Пока действенного метода аккультурации трудовых мигрантов (то есть встраивания их в российскую действительность), как и механизмов регулирования миграции, не существует.
Кстати, в советской действительности они были – по крайней мере для двух столиц. Тогда в Москву и Ленинград мигранты ехали на приготовленное рабочее место с общежитием, обучением профессии и даже какой-никакой организационно-воспитательной работой по месту жительства. Прописку в городах- «миллионниках» могли получить только лучшие – самые квалифицированные, толковые, перспективные...
– Сейчас такого механизма нет, миграционные шлюзы полностью открыты, процесс носит хаотично-размытый характер, – отмечает доцент кафедры психологии и педагогики Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств Валентина Перепелкина. – Принимаемые в стране законы и нормативные документы должны миграционный процесс регулировать, но на практике государство только фиксирует происходящее и все время «догоняет» возникающие проблемы.
Прямая речь
Дильфуза РАХИМОВА, профессор кафедры экономики труда и управления Ташкентского филиала Российского экономического университета им. Плеханова:
– На протяжении многих десятилетий Россия является основным миграционным партнером Узбекистана, потому что здесь емкий рынок труда с более высокой ценой рабочей силы, относительная свобода для предпринимательской деятельности и безвизовый режим въезда. Однако современная миграция в Россию из нашей страны заметно уменьшилась. В начале 1990-х в РФ ежегодно уезжали от 100 до 140 тысяч наших земляков, сейчас – тысяч на 40 меньше. Тем не менее доля России все еще превышает половину всей миграции из Узбекистана (в отдельные годы она доходит до 70%).
За последние годы численность русских, живущих в республике, уменьшилась в два раза.
Миграционная подвижность титульного населения Узбекистана в последнее время сдерживается целым рядом факторов: усложнением правил въезда в РФ, затруднением миграционных связей с республиками СНГ, переориентацией потенциальных мигрантов на дальнее зарубежье, различными организационно-правовыми, финансовыми, языковыми барьерами.
Сейчас в Россию из Узбекистана едут в основном молодые, не владеющие или плохо владеющие русским языком граждане республики. По данным социологических исследований, более половины трудовой миграции населения происходит на нелегальной основе, поэтому оценить ее масштабы сложно, а уж тем более – предсказать, как она будет меняться в будущем.
Надо учитывать, что в последние годы Узбекистан предпринимает определенные усилия, чтобы оставить молодую рабочую силу у себя. Для этого с 2008 года у нас созданы специальные экономические зоны, в которых отрываются новые совместные предприятия. В год в Узбекистане появляется около 1 млн рабочих мест – и так, по плану, будет каждый год, к этому мы идем. Квалифицированные рабочие руки нужны республике.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 220 (5591) от 24.11.2015.
Комментарии