Чем хворает здравоохранение?
В издательском доме «Шанс» врачи, юристы и журналисты дискутировали на тему «Врачебная ошибка» — и будто сглазили: тут же СМИ поведали очередную трагическую историю — на этот раз о смерти 49-летней женщины от укола обезболивающего в больнице имени Мечникова. На самом деле не сглазили и не накаркали: женщина скончалась еще в марте — просто информация в прессу просочилась недавно. Получается, в какой день ни поднимай тему «врачебной ошибки» — получается аккурат вовремя. Жизнь такова.
И вы еще живы, голубчик?
В юриспруденции нет такого понятия «врачебная ошибка». И при этом количество судебных исков от пациентов с каждым годом растет. Уточнение: растет и число необоснованных исков. Еще одно уточнение: в большинстве таких «необоснованных» врачи-ответчики могут «поблагодарить» за иск не столько пациента, сколько своих же коллег. Как правило, идею подать в суд невольно подсказывает другой доктор, важно заявляющий больному: «Кто вас раньше лечил? Да вам вообще не то лечили — как вы еще живы-то, голубчик?». Пациент крепко задумывается — и в суд.
По количеству предъявленных им исков лидируют стоматология и хирургия, в том числе пластическая. Во-первых, потому, что эти удовольствия (если можно назвать подобные процедуры удовольствием) дорогие, и у недовольного пациента обида прямо пропорциональна затраченным средствам. Во-вторых, оценка результатов той же пластической хирургии часто субъективна: бывало, клиентка в восторге, хирурга расцелует, а спустя какое-то время подружка возьмет и брякнет: «Что-то ты, дорогая, неважно выглядишь». И пошло-поехало.
А если говорить о стоматологии, тут, как утверждают врачи, в последнее время активизируется особо находчивая прослойка пациентов. Поясню. Обычный человек несется с зубной болью к врачу, и мечта у больного одна: чтобы доктор вылечил, а я, пациент, забыл об этом как о страшном сне. А особо находчивые граждане, залечив зубы, ничего не забывают — напротив, стараются вернуть заплаченные деньги, предъявив клинике какую-нибудь претензию. Часто совершенно необоснованную, как отмечают стоматологи.
Очень необычная услуга
Я бы подумала, что дантисты преувеличивают, но на «круглом столе» прозвучала фраза, которая заставила поверить в откровенность специалистов. Фраза звучала так: «И все- таки в целом профессиональный уровень врачей снижается». Так заявил не журналист, не юрист и не какой-нибудь измученный больной. Так сказал врач.
— Буквально на днях я распрощался с доктором, стоматологом, поскольку выяснилось, что он совершенно не знал методику работы — не понимал, что делает, — рассказал главный врач стоматологического медицинского центра
«Одонт» Филипп Ильин. — При этом человек имел все необходимые сертификаты. У меня было желание вообще приостановить его деятельность в медицине, но юристы сказали, что это невозможно.
Невозможно в том числе и потому, что до сих пор не выработаны современные стандарты качества медицинских услуг.
— Проблема в том, что медицинская услуга — необычная, — говорит Сергей Балутин, врач, юрист центра «Независимая медико-юридическая экспертиза». — Результат такой услуги отсрочен во времени, и ожидаемый эффект, как правило, не наступает. Пациент-то рассчитывает, что после лечения все будет так, будто он никогда ничем и не болел, но это невозможно. Врач просто сделает все, что может, но он не в силах сделать так, будто ничего и не было.
Вот некоторые данные, приведенные адвокатом кандидатом медицинских наук Александром Балло. В Австралии 80% смертей в больницах происходят в результате врачебных ошибок; в Великобритании из-за ошибок медиков погибают примерно 33 тысячи человек в год; в США по той же причине умирают ежегодно 98 тысяч пациентов; в Германии — 25 тысяч.
Статистика жуткая, и вдохновиться ею можно только в случае, если радоваться тому, что «у капиталистов так же плохо, как и у нас». Кстати, у нас-то вообще никакой статистики нет — ни российской, ни городской.
— Мы обращались в городской суд, чтобы хотя бы узнать, сколько исков связано именно с претензиями к лечению, — заметил Сергей Балутин. — Но в суде нам навстречу не пошли.
Хирург загружен, только не тем
— А сколько стоит врачебная ошибка? И кто платит? — задал риторический вопрос Александр Редько, председатель постоянной комиссии по здравоохранению и экологии Законодательного собрания Петербурга. — Есть ошибки, в которых виноват не врач, а система. Скажем, операция прошла хорошо, а больного потом положили в коридоре на газетке, он простудился и умер.
Еще на одну «системную ошибку» обратил внимание Игорь Пятериченко, начальник управления по организации медицинской помощи взрослому населению и санаторно- курортной помощи городского комитета по здравоохранению:
— В мировой практике считается, что, допустим, нейрохирург, дабы поддерживать квалификацию, должен делать никак не меньше 80 операций в год. А наш нейрохирург делает, как правило, не больше 25.
При этом врач загружен — только совсем не теми заботами. На Западе в операционной обычно присутствует один хирург, остальные — его помощники, люди с меньшей квалификацией и меньшим уровнем ответственности. У нас в операционной собираются по З — 4 врача, и их мозговые ресурсы тратятся на манипуляции, с которыми справился бы и ассистент. Получается, что несколько высокопрофессиональных людей делают работу одного.
Исправить очевидные погрешности в городской системе здравоохранения кардинальным образом невозможно, потому что погрешности это не городского масштаба, а федерального, и исправлять их должно федеральное законодательство. А в ближайшие год-два ждать внятных указаний сверху, как говорят городские чиновники, не приходится, так что придется петербургским врачам работать, согласно простой человеческой логике.
Например, логично же, чтобы работу специалиста (допустим, нейрохирурга) проверял нейрохирург, но не просто коллега, а специально подготовленный именно для проверки эксперт. Следовательно, нужно создавать специальные экспертные советы, что сейчас и делается; на город требуется 300 — 350 таких экспертов. И логично ведь, чтобы врачи сами стремились устранить из своих рядов нерадивых коллег, — следовательно, нужно создавать врачебные ассоциации.
К слову: вы и не знали, но в смысле здравоохранения петербуржцы, оказывается, живут лучше всех в стране. Во всяком случае в 2006 году на здравоохранение было выделено 18% городского бюджета. Больше 28 миллиардов рублей. К тому же и люди у нас живут на 3,5 года дольше, чем в среднем по России.
Под прессом прессы
Депутат Редько заявил, что проблема здравоохранения осложняется и СМИ:
— И в СССР были врачебные ошибки, и специальные комиссии их разбирали, но эта деликатная (в первую очередь деликатная для пациента) тема не выливалась на страницы газет!
Дескать, в некоторых случаях последним лекарством бывает доброе слово врача, а если и этому слову пациент, начитавшись в газетах про «дела врачей», заведомо не верит...
Игорь Пятериченко, пожурив журналистов за то, что те не пишут о достижениях российской медицины, все же отметил: мол, и про недостатки писать нужно. Впрочем, тут же напомнил, как пресса комментировала судебные процессы над врачами московской больницы, которые подозревались в проведении незаконной трансплантации; врачей-то потом суд оправдал, но скандалище был такой, что в течение трех лет российская трансплантология стояла на месте.
Оно и верно: я прочла только подборку заголовков на одном из информационных сайтов («главврач дома ребенка обвиняется в смерти трех младенцев (Курганская обл.)»; «оренбургский врач признан виновным в смерти пациента»; «в Якутии осуждена врач, по вине которой скончалась пациентка»; «главврач вологодской стоматологии, где умер ребенок, восстановлен в должности»...) — и духом упала. Однако же замечу: информацию журналисты получают от пострадавших; и будь я пострадавшей — в газету потащилась бы со своей деликатной проблемой только в том случае, если бы потеряла всякую надежду решить вопрос цивилизованно и без шума.
Тем более что иски за моральный и материальный ущерб, хоть и остаются неадекватными самому ущербу, все же в разы больше, чем несколько лет назад. Евгений Никитин, гендиректор ООО «Центр медицинского права», привел пример:
— В 1999 году молодая женщина, по вине клиники лишившаяся воз можности иметь детей, отсудила 30 тысяч рублей. В 2004 году по аналогичному делу пострадавшая получила уже 470 тысяч рублей.
Только радоваться в полную силу этому прогрессу не стоит, поскольку у медали есть другая сторона. Отмечено — опять же, в мировой практике, — что чем больше юридическое давление на врача, тем хуже пациенту. Врач может и не решиться на рискованную операцию, которая могла бы спасти больному жизнь. Говорят, в одном из американских штатов осталось всего несколько гинекологов — большинство специалистов, затюканные или запуганные судебными исками пациенток, подались в другие края, где, извините, Фемида относится к гинекологам с большим пониманием.
Шокотерапия
Это немножко в новинку, чтобы врач говорил: «Уважаемый пациент, поймите и меня!». Очень умный человек в белом халате, говорящий терминами, от которых у обычного гражданина язык бы сломался, вдруг стал раскрывать этому обычному человеку, так сказать, трудности своей профессии. Стало быть, есть в этом нужда.
Честно говоря, присутствовать на таких «круглых столах» — все равно что рассматривать картинки в медицинской энциклопедии: не то чтобы все болезни у себя находишь, но от услышанных примеров и историй пугаешься до полусмерти и клянешься себе обливаться холодным душем, не есть на ночь, бросить курить и вообще сделать все возможное, чтобы избегать больниц.
Это, впрочем, очень положительная шокотерапия. Вот и депутат и хирург Редько резюмировал: «Лечиться сейчас вредно. Давайте сами заботиться о своем здоровье».
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 096 (3643) от 31 мая 2006 года.
Комментарии