Букет блокадных нарциссов

Что могут помнить маленькие дети, пережившие блокаду Ленинграда? То немногое, что видели сами и что сочли нужным рассказать им близкие. Но и эти воспоминания тоже могут стать страницами блокадной летописи.

Я разговариваю с Людмилой Платоновной Шевченко, племянницей легендарного подводника Первой мировой войны Александра Николаевича Бахтина, командира подводной лодки «Пантера». Все 900 дней блокады она с мамой прожила в Ленинграде. В сентябре 1941 года ей было шесть лет.

– Мы чудом остались живы, – говорит Людмила Платоновна. – Я ходила в детский сад, а мама на работу. Первая блокадная зима принесла нам горькие утраты. 9 января умерла моя бабушка, мамина мать, 13 января – моя двоюродная сестра Нэлли, ей было 23 года, 23 марта умер папа. 1 апреля – семнадцатилетний двоюродный брат Дима. Нэлли и Дима – это дети А. Н. Бахтина.

Постоянно хотелось есть. Мама рассказывала, что в детском саду ей говорили: «Не кормите ребенка, она у нас получает 125 граммов хлеба, дуранду, как-то выживет. А вот вы завтра уже можете за ней не прийти».

Меня вместе с другими истощенными от голода детьми отправили с детским садом на дачу в Токсово. Больше всего я боялась, что мама умрет и я останусь совсем одна. Постоянно думая о ней, я решила в обед есть суп без хлеба. Потихоньку от воспитательницы прятала кусочек в карман. Потом сушила эти кусочки на солнце и складывала в узелок, который убирала под подушку.

Мама ко мне приехала только один раз, в августе перед моим днем рождения. Раньше она не смогла получить пропуск, хотя заходила в милицию неоднократно. Однажды милиционер ей сказал: «Люди не видят своих детей годами, и ничего, живут. А вы – всего-то пару месяцев...». Но пропуск ей все-таки дали. Увидев маму, я бросилась в спальню, достала узелок с кусочками хлеба и протянула ей. Мама заплакала...

Когда в Ленинграде пустили трамвай, мы с мамой решили навестить в апреле наших родственников Оранских – Мару и тетю Анюту, которые жили в Лесном. У них перед домом зацвели нарциссы. Мара сорвала мне несколько цветков. Назад мы ехали тоже на трамвае, и все пассажиры смотрели на мой букетик. А какая-то женщина, мне она показалась старушкой, наклонилась и поцеловала цветы. Ее и эти блокадные нарциссы я запомнила на всю жизнь.

Евдокия Викторовна Лазарева, старший научный сотрудник ВНИИ нефтехима, тоже прожила всю блокаду в Ленинграде. Их дом находился на правом берегу Невы на Октябрьской набережной рядом с легендарной 5-й ТЭЦ. Зимой 1941/42 годов она оказалась основным источником электричества для осажденного города. Когда началась война, Евдокии Викторовне было 14 лет. Ее семью тоже не обошли беды блокадного времени.

Старший брат Григорий Курносов ушел на фронт добровольцем. Был тяжело ранен в ногу на Лужском рубеже, три дня полз, пока его не подобрали и не доставили в Ленинград. Лежал в госпитале на улице Маяковского. Старшая сестра Маша была мобилизована на рытье окопов и чуть не погибла при артобстреле под Пулковом. В январе 1942 года у них умер отец. Евдокия Викторовна вспоминает, как он позвал всех к своей кровати и попросил, чтобы его поцеловали. Потом сказал: «Живите дружно, помогайте друг другу». Закрыл глаза и впал в забытье. А на следующий день произнес свое последнее слово: «Хлебушка...».

Деньги в блокаду никакой ценности не имели. Чтобы похоронить человека в отдельной могиле, нужно было «заплатить» две буханки хлеба и 10 пачек папирос. Две девушки, мама и тетя, получили хлеб на неделю вперед. Грише в госпитале были положены папиросы. Он не курил, отдавал их сестрам, чтобы они могли обменять табак на еду. И теперь вот папиросы пригодились. Они похоронили своего папу на Киновеевском кладбище. И сейчас Евдокия Викторовна посещает его могилу...

Девушка решила устроиться работать на ТЭЦ. Взяли, когда ей исполнилось пятнадцать. Немцы ТЭЦ бомбили нещадно, хотя она была замаскирована и охранялась специальной зенитной частью. Однако ни в дом, где жила Дуся, ни в ТЭЦ ни одна бомба не попала.

В 1943-м Дуся заболела воспалением легких, шансов выздороветь почти не было. Прибывший по вызову врач посоветовал ее маме сходить в воинскую часть, охранявшую ТЭЦ, и попросить пенициллин. Он только что начал входить в перечень лекарственных препаратов, но гражданским лицам был недоступен. Военврач осмотрел Дусю, ушел и вернулся с ампулами спасительного пенициллина. Сам делал ей уколы. Когда немцы были отброшены от Ленинграда, воинская часть, охранявшая ТЭЦ, ушла на запад, но на фронт и с фронта еще долго шли письма.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 055 (5428) от 31.03.2015.