Братки ушли... в киберпространство
Америки не откроем: преступность – явление социальное. Зеркало общества, со всеми его проблемами. Окружающий нас мир меняется стремительно – всего на глазах одного поколения он стал совершенно другим. Колоссальные технические достижения не только «стерли» границы между государствами, но и привели к серьезным сдвигам в сознании людей. Как в этих условиях меняется преступность? Какие новые возможности дает ей современная реальность? Об этом мы поговорили с одним из виднейших российских криминологов доктором юридических наук Яковом ГИЛИНСКИМ.
РИСУНОК Виктора БОГОРАДА
– Каковы, Яков Ильич, на ваш взгляд, наиболее значимые черты современного мира, формирующие человеческое сознание, в том числе и криминальное?
– Прежде всего это глобализация всего и вся – финансовых, транспортных, миграционных, технологических потоков. Другой тренд – компьютерная реальность. Происходит виртуализация жизнедеятельности. Наши современники шизофренически живут в реальном и киберпространстве. Без Интернета, мобильников, смартфонов и прочих IT-устройств не мыслится существование. Одно из следствий этого – кибердевиантность (отклоняющееся поведение на «компьютерной почве») и киберпреступность.
Наконец, надо вспомнить и о мощных социальных сдвигах, порой кардинально меняющих сознание. В мире растет социально-экономическое неравенство, а с ним – криминальное поведение. Разочарование в демократии толкает население даже образцово демократических государств то вправо, то влево. Тем более в странах с авторитарным либо тоталитарным режимом. Отсюда «арабская весна», «цветные революции», Occupy Wall Street!, майдан.
Человечество вступает в полосу восприятия мира в виде хаоса. Как сформулировал известный британский социолог Зигмунт Бауман, «мы летим в самолете без экипажа в аэропорт, который еще не спроектирован».
А для того чтобы «спастись», в массовое сознание внедряются простые формулы: «Все на продажу», «Вы этого достойны», «Жить не хуже других». Отсюда – ответ девушки-крупье одного из бывших петербургских казино на попытку устыдить ее за хищение: «Стыдно? Да я за деньги мать родную убью!». Отсюда – американская 11-летняя девочка, выставившая в Интернете на продажу свою бабушку...
Неизбежной реакцией на рост социально-экономического неравенства, отсутствие жизненных перспектив, безысходность существования становятся попытки «убежать» от жизни. В том числе посредством алкоголя, наркотиков и даже суицида. Все это в полной мере свойственно России. Не случайно она занимает одно из первых мест в мире как по уровню самоубийств, так и по душевому потреблению алкоголя (16 – 18 литров в год), значительно опередив лидера 1980-х годов – винодельческую Францию (13,5 – 14 литров).
В глобальном мире происходит и глобализация преступности, особенно ее организованной составляющей (торговля наркотиками, оружием, людьми, человеческими органами). Процессы массовой миграции приводят к взаимопроникновению и конфликту культур. Как следствие – преступления на почве ксенофобии.
Кроме того, криминологи фиксируют «гуманизацию преступности» – относительное сокращение доли насильственных преступлений по отношению к корыстным. У «простых людей» это кражи и мошенничество. У чиновников и иных представителей власти – экономические и должностные преступления, коррупция. Рано или поздно организованная преступность сливается с «беловоротничковой».
– Разумеется, при этом общая преступность растет?
– Представьте себе, нет. С конца 1990-х – начала 2000-х годов во всем мире наблюдается тенденция сокращения объема преступности и большинства ее видов. Особенно наглядно и репрезентативно это прослеживается на динамике количества убийств как наименее латентного и наиболее опасного вида преступлений. Причем тенденция одинакова для всех стран – как с самым низким, так и с самым высоким уровнем убийств. К примеру, в Колумбии их количество на 100 тысяч населения сократилось с 70,2 в 2002 году до 33,2 в 2011-м, в Японии – с 0,6 в 2004-м до 0,3 в 2011-м, в России – с 23,1 в 2001-м до 8,2 в 2014-м. А число грабежей и разбоев с 2005-го по 2014 год у нас уменьшилось в 4 – 5 раз.
– Согласитесь, это странно – ведь, как вы сами сказали, все криминогенные факторы налицо!
– Над этим парадоксом ломают головы криминологи всего мира. Имеется несколько версий его объяснения. Назову здесь только мои личные гипотезы.
Во-первых, преступность как сложное социальное явление развивается по своим собственным законам, не очень оглядываясь на полицию и уголовную юстицию, и, как большинство социальных процессов, волнообразно (напомню, что с начала 1950-х до конца 1990-х преступность росла во всем мире).
Во-вторых, большую часть зарегистрированной преступности составляет уличная – преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности, собственности. «Беловоротничковая» преступность, будучи высоколатентной, занимает небольшую часть зарегистрированной. А основные субъекты уличной преступности – подростки и молодежь, которые в последние десятилетия «ушли» в виртуальный мир Интернета. Там они встречаются, любят, дружат, ненавидят, стреляют, убивают, совершают мошеннические действия и т. п., удовлетворяя – осознанно или нет – потребность в самоутверждении, самореализации.
В-третьих, возможно, имеет место «переструктуризация» преступности, когда ее «обычные» виды теснятся малоизученными и почти не регистрируемыми, высоколатентными, в частности, киберпреступностью.
– Итак, преступность непобедима?
– Во всяком случае теми средствами, которыми с ней борются. В стремлении навести в обществе порядок мы традиционно прибегаем к запретам «плохого» и усилению наказаний как средству это «плохое» уменьшить. В итоге порождаем еще худшее, ибо наказание еще никого никогда не исправило и не перевоспитало. «Кризис наказания» вполне осознан в предыдущие эпохи.
Полностью согласен со словами известного российского юриста Альфреда Жалинского: «Разумное снижение объема законного насилия может в большей степени обеспечить интересы страны... Наказание – это очевидный расход и неявная выгода».
Убежден, что не только преступность, но и средства, методы социального контроля над ней есть порождение культуры данного общества. Поэтому, очевидно, есть тюрьмы Норвегии, Швеции, Финляндии – и есть колонии России; отменена смертная казнь в европейских странах, но она сохраняется в США, и ежегодно тысячами казнят в Китае.
Цивилизованный мир сегодня стремится минимизировать негативные для общества последствия наказания. Надежда на их усиление как панацею сохраняется лишь в некоторых отдельных изолированных государствах. Однако основной путь развития человечества – это все же расширение пространства Свободы.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 022 (5395) от 10.02.2015.
Комментарии