Архитектура памяти

Каким должен быть новый Музей обороны и блокады Ленинграда — мемориальным монументом или местом для размышления? Рассказывать об ужасах блокадного опыта или стойкости и мужестве ленинградцев? Можно ли совместить в одной концепции оборону, то есть военный музей, и блокаду — музей гражданский?

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Эти вопросы были главными на «круглом столе» «Музей блокады: память и архитектура», который состоялся в Европейском университете. Скажем сразу: почти никаких ответов участники дискуссии, в основном это были петербургские историки, не нашли. Но никто и не рассчитывал получить точные формулы и истину в последней инстанции.

Как рассказала заместитель директора по науке Музея обороны и блокады Ленинграда Милена Третьякова, тема нового блокадного музея стала обдумываться три года назад накануне 70-летия Победы и только в узкопрофессиональных кругах. Более широкое обсуждение среди музейщиков и историков началось в 2016 году, когда городские власти приняли решение строить новое здание. Тогда за прообраз взяли концепцию музеев холокоста, чтобы появилось достойное место памяти жителей блокадного Ленинграда с обязательным созданием внутри музея научного и образовательного Центра Памяти.

Третьякова высказала свою позицию по двум важным вопросам, которые часто задавали во время конкурса на архитектурную концепцию музея. Концепция музея как учреждения была заложена в программу конкурса, после выбора победителя можно будет говорить о создании концепции музейной экспозиции. Что касается предложенного городом места на Смольной набережной, то оно неоднозначное. Но если не музей, то рано или поздно там появится жилье или коммерческая недвижимость, которые неизбежно испортят вид невской панорамы.

Никита Ломагин, историк блокады, член жюри конкурса, признался: для него было неожиданным решение жюри не называть победителя 8 сентября. И сообщил две интересные подробности. Оказывается, эксперт жюри по транспорту (Рубен Тертерян. — Д. И.) высказался против выбора места для музея на Смольной набережной как трудно совместимого с будущим Орловским тоннелем. Финский проект бюро Lahdelma&Mahlamaki попал в «четверку», продолжающую борьбу, поскольку был назван лучшим при голосовании посетителей выставки проектов в манеже Конюшенного ведомства.

При всех огрехах важно, по мнению Ломагина, что состоялся не просто архитектурный, а первый в новой петербургской истории мировоззренческий конкурс.

Юлия Бахарева, историк архитектуры, напомнила, что первые конкурсы на создание блокадного музея состоялись в 1940-е годы. Тогда они были открытыми: в первом туре состязались концепции в самом общем виде, поданные всеми желающими профессионалами. Для второго тура лучшие архитекторы предлагали подробно разработанные проекты. Тогда музей не был построен, но прежний конкурсный опыт следовало бы использовать.

Военный историк Владимир Лапин не представляет, как можно совместить экспозиции про оборону Ленинграда, подразумевающую рассказ о военных действиях на фронтах, и блокаду. «Внутри вражеского кольца сражались около 150 тысяч народных ополченцев», — предложил возможный вариант Ломагин.

Екатерина Мельникова, антрополог, специалист по устной истории, высказала неожиданную мысль: архитектура музея должна быть максимально нейтральной. И пояснила: для потомков блокадников этот музей — живая память. Но он должен быть интересен и тем, кто ничего не слышал о блокаде и приехал в музей один раз на полтора-два часа.

Представители молодой аудитории, пришедшие на «круглый стол», спросили экспертов, почему не обсуждался вариант приспособления для музея одного из промышленных зданий, работавших в блокаду. Например, Левашовского или Кушелевского хлебозаводов. Третьякова пояснила, что оба здания находятся в частной собственности. С владельцем одного велись переговоры несколько лет назад, но безрезультатно.

Идея использовать для нового музея историческое здание, безусловно, заслуживает внимания. Но современный музей — это большой набор инженерных и специальных требований к зданию. Плюс правила КГИОП, а также ограничения при работе с объектом культурного наследия. И срок реализации такого проекта трудно предсказать.