45% памяти
«Ноль погибших, ноль пострадавших», - зачитываем вслух из Интернета. Директор библиотеки Российской академии наук Ирина Беляева сначала не понимает, что речь о, слава богу, отсутствии «человеческих жертв»: «Как это ноль погибших?!» Сотрудники БАН автоматически и книги относят к «погибшим» и «пострадавшим». Сейчас какую-то книгу вам могут не выдать с формулировкой «Утрачена при пожаре».
ФОТО Николая БЕРКЕТОВА/ТАСС
- 14 февраля 1988 года выпало на воскресенье, был вечер, по телевизору показывали фильм «Экипаж». Фильм-катастрофа. И, знаете, почему-то тревожно было, - вспоминает Ирина Михайловна. Она в библиотеке с 1973 года, директор - с 2016-го. В то время заведовала иностранным фондом. - Звонок по телефону, мне сказали, что у нас пожар.
Беляева вместе с другими сотрудниками приехали - было около десяти вечера. Горел газетный фонд. «Где-то в половину первого ночи нас распустили по домам, сказали, что очаг возгорания локализован...»
Мистика какая-то: полпятого утра пожар возобновился, перекинулся на отечественный фонд. А там книги из тряпичной бумаги, старинные в кожаных переплетах. Причем сотрудники о втором пожаре не знали, приехали просто на работу, разве что некоторые - раньше обычного, к восьми. И увидели: горит.
- Вспоминаешь - и страшно: знаешь, что в хранилище книги горят, а ты здесь стоишь и ничего сделать не можешь, - рассказывает Ирина Беляева.
Более 5 миллионов - «пострадавших» (это притом что во всей библиотеке фонд - 20 миллионов). 298 тысяч - «погибших». В тех помещениях, куда огонь не добрался, от одной температуры кожаные корешки плавились.
- На секунду представьте: в пострадавших хранилищах по щиколотку воды, и даже не воды, а месива, будто грязные тающие сугробы, - говорит директор. - Вода, пена и разбухшая бумага. Заливали с верхних этажей, вода стекала вниз, а мы в это же время старались максимально все с нижних полок вытащить. Света не было - пожарные работали с фонарями. Окна выбиты - а февраль тогда был довольно холодный.
При этом, вспоминают, не было паники. Впрочем, наверное, был шок. Но не ступор: 15 февраля был организован «бановский» штаб - его возглавил Валерий Леонов, тогда - замдиректора (с 1988-го по 2016-й - директор БАН, сейчас - научный руководитель библиотеки). Была сформирована комиссия по расследованию причин.
Спустя много лет к очередной годовщине выйдет фильм «Нет дыма без огня. Тайна пожара на Васильевском». Тайна так и осталась тайной.
А тогда - негодовал академик Дмитрий Лихачев; критики хватало и со стороны простых прохожих.
- Когда очищали хранилище, а там все было спрессовано в одну сплошную массу, люди говорили: «Вот, книжки из окна выбрасывают!». Причем говорили не те, кто в это самое время работал в саже и копоти внутри, а те, кто просто мимо проходил, - вспоминают сотрудники.
Но было и удивительное единение. Помощь со стороны начали предлагать уже на следующий день. Получить книгу из БАН на дом - редкая привилегия авторитетных ученых, но после пожара книги выдавали сотнями - через абонемент, под расписку. На сушку.
Брали организации, частные лица - ничего не пропало. Никто из сотрудников не сослался на аллергию и прочие хвори - все работали: «Надо было ночью дежурить - ночью дежурили, надо было приехать в шесть утра - приезжали в шесть утра. Надо было работать в холодильнике, где книги вымораживали, - работали в холодильнике».
Уже в марте открылась выставка новых поступлений.
Тогда, наверное, эта помощь казалась нормальной. Позже была трагическая возможность сравнить с пожаром в ИНИОНе, библиотеке Института научной информации по общественным наукам РАН в Москве. 30 января 2015 года там сгорело более 5 миллионов изданий. Тогда тоже подключились волонтеры, но масштабы помощи были куда меньше той грандиозной спасательной операции, в которой участвовали в 1988 году ленинградцы.
- Пожар разделил все на «до» и «после», - говорит директор. - У нас и «до» сохранность была одним из основных направлений работы, но «после» поднялась на совершенно другой уровень.
Например, на контейнеры из бескислотного картона для консервации документов сотрудники БАН и НИИ целлюлозно-бумажной промышленности получили патент. До тех пор не было отечественного бескислотного картона. Или технология «сушка вымораживанием» - процедура известная, но чтобы в таких огромных объемах... И дезинфекция - дело привычное, но никто не делал этого в таких масштабах, в камерах объемом несколько кубометров.
- Мы получили в этом большой опыт, которым потом могли делиться с другими учреждениями...
Увы, передача опыта понадобилась очень скоро: после пожара в БАН в городе случились еще два серьезных возгорания - в библиотеке Дома писателей и библиотеке Пулковской обсерватории, филиале академической.
14 февраля в БАН считают днем памяти. Фонд отечественных изданий на сегодня восполнен где-то на 45%: присылали свои экземпляры библиотеки со всего Союза, из-за рубежа. Иностранный фонд восстановлен меньше. И работы по восполнению продолжаются. Но восполнение - штука условная. «Даже если нам передали экземпляр, но утрачена была книга с надписью владельца, то это все остается невосполнимой потерей», - комментирует директор.
Сегодня в Библиотеке академии наук - Ученый совет, посвященный событиям 30-летней давности. Не столько даже для тех 137 сотрудников, которые были очевидцами, сколько для молодых, выросших в цифровую эпоху, когда кажется, что все хранится в «облаке», и трудно себе представить, что есть невосполнимые утраты.
Запах и сейчас в некоторых уголках хранилищ можно почувствовать. Прошло 30 лет - но книги все помнят.
Комментарии