Солнечный удар
«Календарь магнитных бурь» — едва ли не самая популярная рубрика в газетах. При этом одни граждане с серьезным видом обводят в календаре кружочками «трудные дни», другие над всем этим хихикают. Между тем в Петербурге в ЛЭТИ прошел очередной международный конгресс «Слабые и сверхслабые поля и излучения в биологии и медицине». Прошел под лозунгом «Слабые воздействия — сильные последствия». Здесь говорили обо всем: от возмущений на Солнце до излучений мобильных телефонов. Что это за конгресс, что такое «слабые и сверхслабые поля», с чем их едят (хотя вряд ли их едят) нашему корреспонденту Анастасии ДОЛГОШЕВОИ рассказал ученый секретарь конгресса кандидат физико- математических наук Андрей ДРОЗДОВ.
— Конгресс, уже четвертый по счету, объединил людей со всего бывшего Союза, которые изучают воздействие электромагнитных, магнитных полей на человека. Причем полей в тех дозах, которые не просто малы, а иногда даже не могут быть измерены существующими сегодня техническими средствами. Специалист, как говорил Козьма Прутков, подобен флюсу, он однобок — а на таком конгрессе физики, химики и медики рассказывают о результатах своих исследований, и это может натолкнуть кого-то на новые выводы. Познание, по моему мнению, — процесс квантовый: сначала вы накапливаете информацию, а потом раз — и новое знание.
А предыстория темы нашего конгресса такова. Еще на заре прошлого века большой ученый Александр Леонидович Чижевский соотнес, казалось бы, совершенно несопоставимые вещи: пятна на солнце и процессы, происходящие в обществе, — войны, пандемии, эпидемии. И обнаружил, что революции и войны очень часто происходят в годы максимума солнечной активности, — как мы знаем, такой максимум наступает раз в 11 — 12 лет. Эти выводы были восприняты научной общественностью, разумеется, скептически...
— Еще бы. Как Чижевскому вообще в голову пришло такие вещи сравнивать...
— А вы знаете, хороший ученый тот, который умеет смотреть на мир иррационально. Но прежде всего Чижевский был человеком, который понимал, что мы как биологическая субстанция не можем быть царями природы — мы часть чего-то большого.
Был на конгрессе замечательный пленарный доклад профессора Бориса Михайловича Владимирского из Крымской астрофизической обсерватории о том, как сейчас, спустя 50 лет после тех исследований Чижевского, прижилась его теория. Оказалось — да, результаты, полученные Чижевским, находят подтверждение в других областях науки, в исследованиях, проводимых другими учеными.
Более того, в докладе профессора Владимирского были приведены результаты исследования эмбрионального развития человека в зависимости от космической погоды. Взяли «биографические данные» у группы людей с явными психическими отклонениями. Точнее, взяли даты рождения. Высчитали (разумеется, приблизительно) время зачатия. На одной оси отмечались периоды развития эмбриона, на другой — возмущения космической погоды. А для сравнения взяли такие же данные у людей без очевидных психических отклонений, к тому же людей успешных. И обнаружилось, что проблемы с психикой в среднем возрасте появляются утех людей, у которых третья неделя эмбрионального развития пришлась на период магнитного штиля, то есть когда не было магнитных возмущений. Это можно сказать не о всех случаях, но о большинстве.
— В природе штиль, все нормально— а для человека это плохо?
— Нельзя говорить о том, что возмущение, ветер — это ненормально. Нормальность — это понятие социальное, но не природное. Хорошо известный факт: если мышку, крыску или какое-то другое животное поместить в камеру, где нет магнитного поля Земли, то есть где оно скомпенсировано, животное умрет. Будет все, что нужно: кислород, еда, питье, но у животного с высокой вероятностью может возникнуть рак или другие отклонения, приводящие к смерти.
Это все к тому, что и внутри утробы матери на нас накладывает отпечаток все, что происходит в космосе.
— Будущих мамаш уговаривают хотя бы не курить — а тут в космосе такие дела творятся...
— Картина здоровья складывается из многого — поэтому действительно нельзя пить-курить. Но существуют вещи не менее важные, о которых раньше просто никто не подозревал.
— Вы про слабые и сверхслабые поля?
— Да. Слабые поля — те, которые едва можно обнаружить: они на грани возможностей измерительной аппаратуры. А сверхслабыми мы называем поля, которые на сегодняшний день невозможно измерить с помощью самых современных методов и приборов.
— Откуда тогда известно, что они, эти сверхслабые, есть?
— Только по реакции биологической системы. Сейчас в медицине большое распространение получила лазерная и магнитная терапия — и лечебный эффект есть. Неточного объяснения, почему приборы дают такой эффект, пока не нашли. Мы видим лишь результаты воздействия.
Еще пример. Ученые наблюдают эффект, который происходит при переходе сверхслабых полей в просто слабые, которые уже можно зарегистрировать. Был очень хороший доклад Александра Борисовича Бурлакова с биологического факультета МГУ. Там проводят такой эксперимент: икру рыбки вьюна помещают в чашу. Ставят сверху фильтр — устройство, которое позволяет вырезать в спектре солнечного света определенные частоты (и тогда, например, на поверхность падает не монохроматический свет, а определенной длины волны). Так вот, облучая эмбрионы определенной частотой, они получали четырех- и шестиголовых рыбок. При другой частоте могли получать рыбок с двумя хвостами. При третьей — вьюнов, у которых не циркулировала кровь, но они жили.
— Ужас какой! И никакой химии не надо.
— Это к тому, что эффект иногда зависит буквально от нескольких фотонов. Мы этого не чувствуем, не видим — но это нас изменяет.
...Или возьмем воду — конгресс очень большое внимание уделил воде и влиянию электромагнитных слабых и сверхслабых полей на изменение ее свойств и действия на биологические системы.
Замечательный факт был приведен профессором Еленой Борисовной Бурлаковой. Химическое вещество, которое производит некое лечебное действие (допустим, таблетку), растворяли в литре воды. Потом выливали пол-литра раствора и добавляли пол-литра чистой воды. И так тысячу раз. Вы понимаете, сколько молекул того лекарства оставалось — примерно одна. Естественно, действие «лекарства» уменьшалось тем сильнее, чем сильнее его разбавляли. Но и эту жидкость разбавили еще тысячу раз. А потом — еще и еще. И тут оказалось, что вода, в которой уже ни одной молекулы того химического вещества не осталось, дает эффект, как будто в ней это вещество только что растворили.
— То есть вода помнит все? Об этом много сейчас говорят...
— Получается, так. Слово «память» тут не очень подходит, но журналисты его любят, поэтому так и скажем: да, вода вспоминает то состояние, в котором было присутствие лекарства.
— Почему она раньше-то это состояние не вспомнила, а дождалась, пока в ней вообще лекарства не осталось?
— Потому что, разбавляя, убрали какие-то лишние структурные элементы. Проблема-то в том, что физических методов, которые могли бы сказать, что же там такое произошло, у нас пока нет. Мы видим только эффект. А помните сказку с живой и мертвой водой? У меня очень долго это в голове не укладывалось...
— Зачем нужна мертвая вода?
— Вот именно. Зачем уже мертвого, порубленного на куски сказочного героя поливать сначала мертвой водой? Оказывается, есть идеи для возможного объяснения.
В человеческом организме вода в клетках находится на более высоком «уровне развития», чем, например, в клетках организма червяка. Но регенерация тканей у червяка идет гораздо быстрее, чем у человека. Так вот мертвая вода нужна для того, чтобы перевести воду в тканях человека с высокой ступени на более низкую, тем самым ускорив регенерационные процессы. Части тела быстрее срастутся.
— Когда я увидела название конгресса — «Слабые и сверхслабые поля» — подумала, что речь о...
— Экстрасенсах?
— Нет, я не об этом подумала, но давайте тогда и про экстрасенсов скажем.
— Могу честно сказать, что вопросы, связанные с особыми возможностями человека, ученые нашего конгресса не обходили. Но смотрели на эти возможности с научной точки зрения. Человек во время своей жизнедеятельности излучает очень много полей — электрических, магнитных, акустических и прочих. Поэтому вполне допустимо, что у некоторых людей существуют аномальные возможности воздействовать на какие-то системы.
Если вы поставите чашки с икринками вьюна в разной стадии развития (постарше и помладше) рядом — икринки установят друг с другом контакт за счет электромагнитных воздействий. Они будут взаимодействовать, общаться! Здесь еще очень много непонятного, но это тоже некая экстрасенсорика.
— Я-то подумала, что участников конгресса интересуют поля, исходящие от ТВ, компьютера...
— Да, эти поля воздействует безусловно, и их нужно изучать — и изучают. Но у человека множество систем компенсации, и организм при влиянии, воздействии, сразу начинает перестраиваться, чтобы было удобно.
Нужно знать, сколько времени можно находиться под воздействием таких полей. Прежние ГОСТы оперируют сильными полями, а сильные — это когда вы руку вносите в поле, и она у вас обугливается. О том, что слабые поля могут оказывать пагубное действие, — никто не задумывался. Человечество сейчас создает огромное количество полей, и воздействие их до конца непонятно. Не исключено, что когда-нибудь мы переродимся в каких-нибудь головастиков. Но это путь, который мы выбрали: мы не откажемся ни от СВЧ-печи, ни от телевизора, ни от компьютера. И, возможно, организм со своей хитрой системой как-то перестроится.
— Итак, ученые на конгрессе поговорили, а дальше что?
— Сейчас на рынке просто вал всяких приборов, устройств, якобы снимающих какое-то воздействие каких-то полей, — поэтому на конгрессе было решено составить комиссию, которая могла бы давать экспертные... даже не заключения, а всего лишь оценки каждого такого прибора. Потому что то, что существует сейчас, на 90% — полное шарлатанство.
— Это вы про какие приборы говорите?
— Про якобы «нейтрализаторы электромагнитных полей», например у мобильников. Очень часто такие приборы — полная чушь.
— Но что прикажете делать мне, если у меня болит голова, а по ТВ показывают приборчик, который что-то там снимает...
— Ну, самое радикальное средство от головной боли известно — гильотина. Сегодняшняя медицина — это медицина устранения симптомов, а не лечения организма в целом. Заболеть может печень, но болеть будет, условно говоря, палец. И если врач будет лечить палец... Что я могу посоветовать? Найти хорошего врача, которому не лень думать об организме в целом. Больше ничего посоветовать не могу. И в то же время вы сами должны понимать, что в один день таблетка помогает, в другой — либо никак не действует, либо вредит. В этом смысле восточная медицина человечнее — там ведь и иголкой колют не когда хотят, а в определенное время.
Очень интересный доклад был сделан на конгрессе профессором Института аналитического приборостроения РАН Виктором Владимировичем Соколовским о фундаментальной роли так называемой тиол-дисульфидной системы для биологических организмов. Тиолы — органические соединения; когда вы утром проснулись, их уровень высок, а в течение дня снижается. Есть критический уровень, ниже которого — просто смерть. При неблагоприятном влиянии на организм тиоловые соединения начинают окисляться и переходят в дисульфиды, которые в течение ночи вновь восстанавливаются в тиолы.
Тиол-дисульфидная система — это буфер защиты от внешних воздействий. Есть результаты исследований: во время магнитных бурь и даже солнечного затмения скорость окисления увеличивается, то есть вы свой резерв тиолов, образно говоря, расходуете не за день, а за полдня. И если в конце дня вы получите какое-то сильное неблагоприятное воздействие, то можете с ним и не справиться — потому что организм уже на грани. А у нездоровых людей, поскольку идет процесс борьбы с болезнью, уровень тиолов ниже нормы. Может, потому магнитные бури на них так действуют.
Так вот, если знать цикличность уровня тиолов в организме, то принимать лекарства можно с большей пользой.
— Ну вот откуда я этот уровень тиолов узнаю?
— Мы сейчас собираемся проводить эксперименты в больнице — хотим свои научные результаты перевести в клинику. Будем анализировать показатели крови пациентов и говорить врачам о динамике. В результате когда-нибудь сделают прибор, который будет анализировать уровень тиолов по слюне или моче. И человек сам будет знать ритмы. Но эта штука пока в мечтах.
— Пока что я такой вывод сделала: если болит голова, иногда можно и спасибо сказать за то, что она болит?
— Может быть. Может, это организм из-за какого-то внешнего фактора пытается перестроиться. Организм ведь — компенсаторная система. Голова болит, сосуды сужаются, значит, организм эту кровь для чего-то другого использует.
— А говорят, что нельзя терпеть головную боль.
— Голова болит по-разному. Я, например, всегда терплю. А жена моя будет пить лекарства все 7 дней, как в телепередаче посоветовали.
— Супруга телепередаче больше верит, чем вам?
— Так в семье я не научный работник, а муж. А это уже совсем другое.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 155 (3702) от 23 августа 2006 года.
Комментарии