Оно нам нано?
Ничтожный по размеру предмет для разговора выбрали в «научном кафе» на прошедших в нашем городе Днях науки. Ученые и журналисты из Москвы и Петербурга, объединенные устроителем Дней — фондом «Династия», обсуждали нанотехнологии, которые сейчас кто только не обсуждает.
С «нано» мы уже свыклись. Доказательство: мы про объекты размером 10 в минус девятой степени сочиняем анекдоты, в основном про нанозарплаты ученых.
Однако и анекдоты, и речи президента о нанотехнологиях как «локомотиве научно-технической стратегии РФ» не мешают нам по-прежнему не понимать, с чем едят это «нано». Не каждый знает, что прелесть нанотехнологий в том, что манипуляции с такими крохотными объектами меняют свойства материала: он может изменять цвет, температура его плавления может понизиться в десятки раз, может измениться прочность и так далее. Не каждый в курсе, что нанотехнологии — это не сам продукт; это инструмент, с помощью которого можно создавать продукт — от электроники до лекарств.
Например, очистить воду от примесей мышьяка (актуальная для «третьих стран» проблема) можно магнитными наночастицами ржавчины: они оттянут на себя всю эту пакость. Это придумали в американском университете Райса. Америка по количеству наноразработок опережает и Европу, и Японию.
А что Россия? И у России есть что предложить: зарубежный бизнес приглядывается к созданной в нашей стране Принц- технологии, названной в честь автора, Виктора Яковлевича Принца, сотрудника Института физики полупроводников Сибирского отделения РАН.
...В 2007 году Путин подписал закон о российской корпорации нанотехнологий («Роснанотех»), В течение пяти лет начиная с
2008 года должно быть выделено 200 миллиардов рублей. Сумма приличная — во всяком случае сопоставимая с той, которая выделена на развитие нанотехнологий в США.
— Но в США эти деньги дополнительные к и без того нормальному финансированию науки, — отмечает Сергей Козырев, директор и главный научный сотрудник Центра перспективных исследований петербургского Политеха. — У нас же эти деньги накладываются на почти разрушенную инфраструктуру.
При том что «инфраструктура разрушена», лишь 10% из этих 200 миллиардов должно пойти на фундаментальную науку. Остальное планируется отдать на создание производства с использованием нанотехнологий.
Когда журналисты спросили, на что бы сами ученые направили деньги, те ответили, что в первую очередь — на науку и создание инфраструктуры; а потом уже думали о производстве. Вон в США с 2001 года перестраивают всю систему образования (потому что для работы с высокими технологиями нужны кадры с несколько иными знаниями); уже подготовлены 40 тысяч специалистов; уже оснащено 200 научных центров в университетах.
Про повышение зарплаты, разумеется, тоже говорили, но, будете смеяться, упоминали не себя, а школьных учителей. Раз в пять, считают, надо повысить им оплату труда.
Что до зарплат научным сотрудникам, то в этом плане, по словам Андрея Забродского, директора Физико-технического института им. Иоффе, теперь есть возможность удержать молодого специалиста. Но молодые все равно тянутся в заморские научные центры — только уже не из-за денег. А потому, что там есть возможность работать на новейшем оборудовании.
— В нашем институте износ оборудования 75%, износ основных фондов — 35%, — говорит Андрей Забродский.
Вроде бы в стране собирались провести конкурс инновационных проектов научно-исследовательских центров, подобный конкурсу инновационных программ вузов. И сумма называлась — 20 миллиардов рублей. На них можно было бы обновить матбазу примерно 40 центров. Но в Министерстве финансов сказали: нету денег.
А если научный центр сам оборудование добудет, то получается в некотором роде «купила баба порося».
— Вот, допустим, приобрели мы установку хорошую за один миллион долларов. Но, по нашим законам, я должен заплатить 24% в качестве налога на прибыль, — приводит пример Андрей Забродский. — Это странно: брать налог на прибыль с исследовательских организаций, которые вообще-то не на прибыль настроены.
А есть ведь еще налог на землю. Вот вам «наука и религия»: церковь от налога на землю освобождена, а наука — нет. В Москве, правда, Юрий Лужков проникся и освободил научные учреждения, которым посчастливилось располагаться в Москве, от налога на землю. На прочей земле государство тоже компенсирует науке этот налог, но позже. Сильно позже — год ждать приходится.
— Болевая точка — обучение молодых кадров, — продолжает тему Александр Буль, зав. лабораторией физики кластерных
структур в Институте им. Иоффе. — У нас разрыв в поколениях: нет 30 — 40-летних научных сотрудников. Сейчас молодые ребята хотят идти в науку, но у нас очень и очень ограниченное время, чтобы старшее поколение 60-летних профессоров могло вместе с этой молодежью поднять науку.
...Наночастицы золота могут «помечать» раковую клетку — так легче уничтожить; лазеры с помощью нанотехнологий могут устранять недостатки кожи, не оставляя рубцов; уже сейчас на коробочках косметических кремов можно увидеть слово «нано».
А тем временем западные СМИ уже шелестят о том, что наночастицы могут вредить человеку. Предположение, как говорят наши ученые, далеко не всегда корректное. Однако, по словам Левона Пиотровского, ведущего научного сотрудника отдела нейрофармакологии НИИ экспериментальной медицины, исследование токсичности наночастиц проводится у нас разве что урывками. Получается замкнутый круг: государство хочет, чтобы наночастицы «на вредность» проверяли сами фирмы, а фирмы заинтересованы выпустить товар на рынок.
...Ученых спросили: может, наиграется человечество с нанотехнологиями и бросит? Ну модная сейчас тема — потом в моду войдет что-нибудь другое. Ученые ответили: это все равно что объявить вышедшей из моды химию, например. И, как образно подытожили организаторы научного кафе, «фарш нельзя провернуть обратно».
Самих же ученых примиряет с государством (точнее, с его привычкой, долго не дававши ничего, дать немного и тут же требовать результат) одно: то соображение, что «мы хотя бы ушли от ситуации, когда наука и технологии не были на повестке дня вообще».
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 84 (4122) от 12 мая 2008 года.
Комментарии