Невозвратный шаг
В ноябре прошлого года суд запретил строительство жилого комплекса в защитной зоне Пулковской обсерватории. Но те, кто боролся с застройкой, не ликуют. Во-первых, строительные работы продолжаются - их, правда, называют «консервацией». Во-вторых, несколько месяцев назад астрономическая комиссия РАН уже назвала наблюдения с Пулковской площадки (которые, собственно, и страдали от строительства) «бесперспективными»: город растет, «засветки» не избежать, мировые обсерватории переносят инструменты подальше от мегаполисов и т. д.
ФОТО АВТОРА
Компетентный комментарий «со стороны» мы получили у приехавшего ненадолго в Петербург из Лондона астронома Владимира ЕРШОВА, удивившего нас уже тем, что заявил: как раз возле мегаполиса обсерватории самое место. Ученый-«пулковец» с середины 1990-х работает на Западе («уехал по личным обстоятельствам»), но в Пулкове у него до сих пор символическая доля ставки. Ершов - сотрудник Космической научной лаборатории Мулларда (Mullard Space Science Laboratory) университетского колледжа Лондона, крупнейшей в Великобритании исследовательской астрономической группы. Однако до сих пор, говоря «мы», подразумевает не Запад, а Россию.
- Владимир Николаевич, насколько заявление о «бесперспективности» пулковских наблюдений справедливо, на ваш взгляд?
- Я по образованию астрометрист. Астрометрия устанавливает системы координат с помощью небесных объектов, и, разумеется, изначально для этого использовались наземные телескопы. Но в ХХ веке в астрометрии произошла революция: в 1989 году был запущен космический астрометрический телескоп Hipparcos - и точность координат повысилась в десять раз, до нескольких тысячных угловой секунды. В 2013-м полетел телескоп Gaia (как и Hipparcos - проект Европейского космического агентства. - Ред.), он поднял точность еще на порядок.
Наземные инструменты в принципе не могут наблюдать с такой точностью. Отсюда и представление, будто они потеряли актуальность. Об этом часто говорят, но, заметьте, не астрометристы, а астрофизики. Астрофизика сейчас - передовой край астрономии, но ее интересует дальний космос и, соответственно, инструменты, которые работают либо в космосе, либо в высокогорье.
Директор Пулковской обсерватории (Назар Ихсанов вступил в должность в 2016 году. - Ред.) астрофизик. И, судя по всему, считает, что Пулковская утрачивает свое значение как обсерватория, т. е. как наблюдательное учреждение. Этим и можно объяснить, почему он согласовал строительство жилого комплекса в защитной зоне обсерватории.
Зона была установлена еще в царские времена, а в советские ее закрепил Совнарком, и это решение никто не отменял. То есть подразумевается, что есть государственный интерес в том, чтобы Пулковская вела наблюдения.
- А научный интерес?
- Пулковская обсерватория вполне может решать множество и фундаментальных, и практических задач.
Например, отслеживание объектов вблизи Земли - от небесных тел до космического мусора. Наземных телескопов для постоянного мониторинга неба не хватает: небо большое, 41 тысяча квадратных градусов, у типичного телескопа поле зрения меньше квадратного градуса, то есть нужна 41 тысяча инструментов, а их в мире в десятки раз меньше.
Как я уже говорил, Пулковская занимается и координатными системами. Этих систем несколько: от тех, что «привязаны» к Земле, до тех, которые ориентируются на квазары, которые от нас в миллиардах световых лет. И для точности необходимо связывать и сопоставлять разные координатные системы.
Можно вести наблюдения Солнца, радиоастрономические наблюдения - техника ведь будет совершенствоваться.
Несколько лет назад, когда в Судане упал астроид, Пулковская лаборатория астрометрии дала 30% всех мировых наблюдений. Вы себе представляете: на долю всех прочих мировых обсерваторий пришлось 70% данных, а одна Пулковская набрала почти треть! Но вряд ли это было бы возможно, если бы тогда уже был построен жилой комплекс «Планетоград». Он ведь возводится именно с той стороны, где ведется основная часть наблюдений.
- Чем вы объясняете решения астрономической комиссии, которая сочла наблюдения неперспективными?
- Эта комиссия состояла из астрофизиков, а не астрометристов. И я знаю, что в научном мире (как в любом другом) идет борьба за ресурсы. В нашем случае - борьба различных направлений и учреждений за финансирование, которое и так год от года сокращается. В этом смысле Пулковская - конкурент, оттягивающий часть денег.
Главный государственный интерес - развитие человеческого потенциала. Астрономия (а это одно из важнейших направлений науки) может развиваться только там, где есть из кого выбирать. Где много толковых людей, из которых очень небольшой процент сможет и захочет заниматься астрономией и еще меньший процент способных заниматься астрометрией.
Чтобы эти таланты выявлять, нужна инфраструктура: школы, университеты, обсерватория и плотные связи между ними. Не будет этих условий - потенциальные астрометристы будут уходить... не знаю... в программирование, это же сильные математики.
«В горах» научному человеческому ресурсу взяться неоткуда. В России множество талантливых астрономов появились именно потому, что «под боком» у Петербурга существует Пулковская обсерватория. Студенты сюда после лекций ездят, ученые обсерватории читают лекции в университете. Все - в часе езды.
Создание и отработка новых технологий развивается только в условиях крупного научного центра, где рядом инженеры из Политеха, ЛЭТИ, ИТМО. В горы можно переводить и технологии, и кадры, но куются они там, где есть постоянная налаженная инфраструктура.
- То есть вас не успокаивает уверение, что наблюдения не закрываются, а только переезжают с Пулковской площадки в горы? И в мире действительно телескопы переносят от мегаполисов.
- В мире этот механизм работает, когда уже есть совершенно конкретный проект и совершенно конкретное финансирование. Вот тогда создаются инструменты, их устанавливают в пустынях или горах и работают там вахтовым методом. Так, к слову, и существует Кисловодская горная станция Пулковской обсерватории. Многие обсерватории в свое время отпочковывались от Пулковской. Например, Николаевская, Крымская. Специалисты Пулковской выезжали в экспедиции, подыскивая место для Специальной астрофизической обсерватории (сейчас - крупнейшая в России. - Ред.).
Приведу два примера «обсерватории в мегаполисе».
В Англии была Гринвичская обсерватория с точно таким же профилем, как у Пулковской. Но у англичан издавна такая философия, там не модернизируют - там закрывают и строят новое. Гринвичскую обсерваторию сначала перевели южнее, как раз мотивируя тем, что там лучше условия для наблюдений. Потом перевели в Кембридж. А когда появились космические инструменты, решили, что необходимости в наземной обсерватории нет. Правда, к тому моменту от наблюдений почти ничего не осталось, это было учреждение, состоящее из офисов и компьютеров. Исходную Гринвичскую обсерваторию превратили в музей, и он успешно работает. Но то, что от наблюдений отказались, не пример для подражания. Я считаю это деградацией.
Другой случай: в США в условиях мегаполиса работает Вашингтонская морская обсерватория. Там телескоп-рефрактор XIX века, брат-близнец пулковского. Больше в мире подобных инструментов нет. Эту обсерваторию не закрывают.
- Но наверняка в Вашингтоне небо «засвечено».
- Так не закрывают именно потому, что она важна - в широком смысле - для развития человеческого потенциала. У этой обсерватории, как и у Пулковской, есть филиалы. Но их наличие не означает закрытия наблюдений в Вашингтоне. Студенты учатся в университете, практикуются в Вашингтонской обсерватории, потом работают в ней и в филиалах.
- Астрономы говорят: пулковский 26-дюймовый рефрактор ценен тем, что больше 60 лет получает данные непрерывно, находясь в одной точке. Можно ли набрать те же данные, используя какую-то другую методику?
- Другой методикой вы этой информации не наберете. Наблюдения с помощью другого инструмента или из другого места будут выстраиваться в совершенно другой ряд наблюдений, который потребует многолетних проверок.
Вообще, закрывая любой уникальный телескоп, мы в некоторой степени закрываем свое будущее с точки зрения развития какого-то направления. Сейчас в Пулковской обсерватории фактически работают два телескопа. Группа молодых энтузиастов воссоздала метровый телескоп «Сатурн», довела его до рабочего состояния, но распоряжением директора работы на нем были закрыты.
Насколько я знаю, совсем недавно Министерство образования и науки не внесло Пулковскую обсерваторию в список учреждений-лидеров, а это означает закрытие доступа к финансированию крупных проектов.
- Что как раз предрекали, когда Пулковская была еще в этой категории и регулярно поставляла «научные достижения года» по версии РАН.
- Теперь этот цикл деградации будет воспроизводить сам себя: понизили статус - урезали финансирование - недофинансирование еще больше ухудшило состояние науки - учреждение понизили еще на одну ступень...
- Вот суд стройку остановил, но сотрудники обсерватории, похоже, руки опустили.
- Они же видят, что происходит. «Бесперспективность» - это не констатация факта. Это, видимо, ситуацию превращают в бесперспективную.
Я повторю: в интересах государства было и есть - сохранять эту территорию для астрономии. Застройка защитной зоны - это невозвратный шаг. Невозвратных шагов делать нельзя.
Комментарии