Мы срослись с депрессией

Завтра исполняется 150 лет со дня рождения Владимира Михайловича Бехтерева. Потомки называют его ученым-энциклопедистом и тем самым признают необычайную широту познаний и устремлений этого человека, многие из которых он успел воплотить в необыкновенное многообразие практических дел. Например, в ответ на призыв Международной ассоциации академий о создании институтов по изучению мозга Владимир Михайлович создал единственный в мире «институт человековедения». Таким образом — через науку и медицинскую помощь людям — он предполагал «улучшить нервно-психическое здоровье нации»

Бехтерев создал научную школу отечественной психоневрологии и организовал — в структуре психоневрологического института — педологический институт, криминологический, институт по изучению мозга и психической деятельности, клинику душевных и нервных болезней, клинику для эпилептиков, институт по изучению алкоголизма и нейрохирургический институт.

Мы срослись с депрессией  | Владимир Михайлович Бехтерев

Владимир Михайлович Бехтерев

Все это сделал один человек. Поверите ли?

— Просто Бехтерев прежде всего ориентировался на запросы общества, что, собственно, во все времена делало честь любому ученому, — считает директор НИИ психоневрологии им. В. М. Бехтерева профессор доктор медицинских наук Николай Григорьевич НЕЗНАНОВ.

— Бехтерев считал, что можно определить пути формирования здоровой личности, а в тех случаях, когда в ее поведении появляются отклонения, понять причины этих нарушений и найти возможные коррекции.

Идея вызревала долго, но в 1907 году, а это были годы столыпинских реформ в России, на голом месте исключительно за счет спонсорских средств был создан психоневрологический институт. Поначалу он функционировал исключительно как учебное заведение, на факультетах которого изучали психологию, медицину, педагогику и юриспруденцию — именно те науки, которые, по представлениям Бехтерева, и могли каким-то образом влиять на формирование личности и ее поведение. И поначалу главной задачей Бехтерева было сформировать группу единомышленников.

— Кто не мечтает о единомышленниках! Судя по результатам, Бехтереву это удалось...

— Постепенно, после открытия учебных заведений, стали принимать пациентов клиники — нейрохирургическая, эпилептологическая и чуть позже психиатрическая. С первых же дней работы института при нем существовал интернат, за детьми которого велось своеобразное научное наблюдение, как сейчас бы мы сказали, мониторинг. Для того чтобы понять причины формирования здоровой, высокоодаренной или патологической личности. К сожалению, мы располагаем небольшим материалом об этих исследованиях.

— Словом, во главу угла Бехтерев всегда, ставил какую-либо идею, которая затем или подтверждалась, или опровергалась практической деятельностью. Но процесс познания человека бесконечен...

— Бехтерев, конечно, был уникален в своих проявлениях. Остается лишь удивляться тому, как он все успевал — и наукой заниматься, и статьи писать, и быть общественным деятелем, и больных лечить. Он же еще и оперировал как нейрохирург!

Если говорить о научном вкладе Бехтерева, то это прежде всего его фундаментальные работы в области изучения мозга — по сей день не потеряли актуальности его идеи по поводу проводящих путей головного и спинного мозга. В неврологии есть описанная именно им болезнь, которая теперь и называется «болезнь Бехтерева», — одеревенелость позвоночника. Владимиром Михайловичем были описаны симптомы многих заболеваний в психиатрии — скажем, висцеральные галлюцинозы, бред одержимости гадами, соматофрения.

Что касается психологии, он очень много сил и времени посвятил, как я уже говорил, изучению личности человека, и в 1920-е годы его работы по объективной психологии и коллективной рефлексологии пользовались огромной популярностью. В основу многих его исследований ставилась, конечно, попытка решить извечную проблему российского народа...

— Имеете в виду алкоголизм?

— Ну конечно. В те же годы — на рубеже XIX и XX веков речь шла о вырождении нации из-за пьянства! И шел активный поиск путей его предупреждения. Поэтому и появился институт изучения алкогольных проблем. Кстати, он располагался как раз в главном здании нынешнего НИИ психоневрологии.

Бехтерев исследовал эффективность разных методов лечения алкоголизма — гипнозом, рефлекторными способами... Сейчас это тоже используется, но ученый понимал, что причина этого недуга лежит не только в патологической наследственности, но и в обычаях, традициях, социальных условиях жизни человека, и он нацеливал стратегию развития превентивных действий как раз в этом направлении.

Почему он создал педагогический факультет? Он рассчитывал вырастить новое поколение педагогов, которые бы владели знаниями о законах развития личности человека и могли бы разрабатывать меры по профилактике отклоняющегося поведения.

— Нам бы сейчас такого мечтателя!

— По-вашему, Бехтерев был идеалистом? Но он исходил из того, что можно изучать только то, что измеряется и определяется каким-то образом. Недаром в основу своих исследований он положил изучение поведения человека.

Он был совершенно прав, полагая, что есть наследственные предпосылки в развитии личности, далее человек воспитывается в условиях определенной среды, которую тоже можно изучать ретроспективно, и, наконец, важны ситуационные условия, в которых личность так или иначе себя проявляет. Скажем, в условиях конфликта. Зная все это, мы можем прогнозировать поведение личности.

И Бехтерев считал, что если менять социальные условия, то можно менять и поведение человека. В этом он был отчасти прав.

— Но, казалось бы, это очевидные вещи!

— Они очевидны спустя 80 лет. Кстати, наш НИИ сегодня проявляет себя больше как институт психолого-психиатрических проблем, но и в мире, и в нашей стране он известен как учреждение, которое ориентируется на проблему реабилитации больных, а она непосредственно затрагивает психосоциальную сферу. И у нас сильны прежде всего клинические психологи. А школа психотерапии нашего профессора Бориса Дмитриевича Карвасарского признается во всем мире.

— Судя по всему, ваши специалисты, последователи Бехтерева, в ближайшее время без работы не останутся: по прогнозам экспертов, через 10 — 15 лет сердечно-сосудистые недуги могут уступить пальму первенства депрессиям!

— Проблема в том, что депрессия редко проявляется изолированно — чаще всего она сочетается с другими заболеваниями.

— С теми же сердечно-сосудистыми. Где-то читала, что при тяжелых депрессивных расстройствах меняется даже состав крови?

— Около половины пациентов с ишемической болезнью сердца или гипертонией имеют отчетливую депрессивную симптоматику. И наиболее частый механизм развития таких депрессий — это реакция человека на свою болезнь. Сердечная катастрофа обычно несет с собой тревожно-депрессивные переживания.

Что касается состава крови, в основном этот процесс описан при инфарктах миокарда. Биологической подоплекой депрессии является низкая концентрация в тромбоцитах крови серотонина. Сейчас наши сотрудники и кардиологи как раз изучают этот феномен, и если удастся показать связь между изменениями концентрации серотонина и психическим состоянием пациента, то можно будет говорить, что существует прямая патогенетическая связь между этими явлениями.

— Что определяет уровень серотонина в крови? Некие биологические, врожденные причины?

— Это еще надо устанавливать. Но причин развития депрессии может быть масса. Что это за состояние? Подавленность, сниженное настроение. А механизмы, которые привели к такому состоянию, различны: у кого-то это биологическая предпосылка, в других случаях — соматические болезни, а когда-то депрессию вызывает некое стрессовое воздействие. И для лечения подбираются разные препараты. Сейчас уже созданы лекарства, воздействующие на те структуры мозга, которые вырабатывают серотонин, допамин, нор-адреналин, мелатонин...

— Как выбирается лечение, если механизм развития недуга не ясен, — методом проб и ошибок?

— Не совсем так. Во-первых, есть препараты широкого спектра действия. Во-вторых, часто можно установить причины развития недуга, по его клиническим проявлениям например. Вот серотонин считают ответственным за многие поведенческие характеристики: за настроение, сексуальную активность, агрессию, тревогу. А нор-адреналин — вещество, которое повышает активность человека, бодрое отношение к миру. И если он угнетен, с тоской смотрит на свое бытие, значит, ему необходимо повышать уровень нор-адреналина.

Кстати, на Западе проблема депрессии не только широко обсуждается — там есть явный перекос в сторону гипердиагностики.

— В отличие от нас, когда человек с депрессией всерьез своих мук не признает: разве плохое настроение — болезнь? Ну не хочется жить — завтра перехочется...

— Верно. Как-то, побывав у коллег в США, я взял у них методику скринингового, быстрого, обследования, чтобы определить, насколько часто депрессия встречается в нашей популяции. Данные, которые мы получили, ужасающие: и у студентов медицинских вузов, и у кардиологических пациентов, и у работниц одного из крупных городских предприятий диапазон депрессий от 40% и выше! Я поймал себя на мысли о том, что, возможно, депрессия просто стала привычной формой существования наших людей. Мы не замечаем своего постоянно подавленного настроения так же, как не замечаем привычной одежды — мы срослись с ней.

— Срослись с нею и врачи, похоже...

— К сожалению. Часто депрессии пропускаются именно на уровне участкового врача. Человек приходит и жалуется: мол, очень болит сердце. Доктор проводит необходимые исследования и говорит: не выдумывайте, у вас все нормально. И ему в голову не придет отправить пациента к психотерапевту, например. Но любая болезнь, что в кардиологии, что в психиатрии, имеет определенные этапы развития. Человек может и не замечать, как депрессия поглощает его, пока она не разрушит постепенно не только психику, но и соматические органы. И тогда у него сердце заболит по-настоящему.

К сожалению, наша медицина сегодня по своему характеру экстремальна — и психиатрия тут не исключение. Это надо признать. Владимир Михайлович Бехтерев предполагал иное развитие медицинской науки, которая бы шла впереди практических медиков и указывала им путь.

Подготовила Ольга ОСТРОВСКАЯ.


Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 17 (3809) от 31.01.2007 года.


Комментарии