Кунсткамера открыла Америку. Южную
Появление новой постоянной экспозиции в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого - событие не то чтобы уникальное, но редкое. Последний раз такое было лет восемь назад. Тогда открывали выставку, посвященную Африке. В новом разделе «Латинская Америка» - лишь двадцатая часть предметов из коллекции Кунсткамеры, но эти 450 экспонатов - ценнейшие. Правда, надо уметь «считывать» эту ценность: например, одежда середины ХХ века (не бог весть какой давности то есть) связана с трагической историей, а жутковатая кукольная головенка оказывается человеческой, но особым образом «приготовленной». В курс дела нас ввел автор концепции экспозиции, доктор исторических наук, известный исследователь древнейшей истории Южной Америки и индейской мифологии Юрий БЕРЕЗКИН.
В деревне, где жила эта милая женщина, в живых не осталось никого. ФОТО автора
- Юрий Евгеньевич, в Кунсткамере представлены Евразия, Африка, Северная Америка. А Южная появилась только сейчас...
- Предметы из Южной Америки были в Кунсткамере всегда. Конечно, самые ценные американские вещи у нас с Аляски и из Калифорнии, поскольку там находились русские владения, но и из Южной Америки было привезено немало интересных предметов. Некоторые были выставлены еще в XIX веке, но о том, как та экспозиция выглядела, данных практически не сохранилось.
В 1902 году в американской экспозиции собственно вещей из Южной Америки было немного, в 1925-м открылись отдельные экспозиции Северной и Южной Америки, но в 1936-м во время учений по гражданской обороне с живым огнем едва ли не самая ценная часть мексиканской коллекции сгорела. После войны экспозиция была восстановлена и существовала до середины 1970-х, а потом, претерпев разные перемены, была закрыта.
В 2001 году директором Кунсткамеры стал Юрий Кириллович Чистов, и восстановление экспозиции Южной Америки было одним из его намерений.
- Мы ведь не поймем с ходу, в чем ценность того или иного экспоната?
- Ценность у музейных вещей двоякая - и научная, и «эстетическая». Иногда она неочевидна. Вот, смотрите, манекен: женщина в традиционной одежде, которую в середине ХХ века носили в деревнях Гватемалы и южной Мексики. Прямо скажем, не древность. Но селение, в котором были приобретены эти вещи, вскоре было уничтожено - то ли правительственными войсками, то ли наркоторговцами. Так что эта одежда - уже редкость.
Или другой экспонат, рубашка из северо-западной Амазонии, сделанная из лубяной материи. Она еще не выставлялась - по крайней мере после революции. Это один из самых старых экспонатов Кунсткамеры: почти 250 лет! И в превосходной сохранности. Ее орнамент имеет параллели с росписями VIII - X веков на стенах погребальных камер в горной Колумбии, но как рубашка и погребения связаны, мы не знаем.
- И никогда не узнаем?
- Надеюсь, что узнаем... Но вот чего точно не узнаем - это каков был смысл орнамента для самих индейцев. О значении геометрических изображений надо спрашивать тех, кто их создавал, ибо оно меняется не только от культуры к культуре, но и от селения к селению.
Недавно у нас побывала делегация индейцев кашая из Калифорнии. Эта культура знаменита плетением корзин - видимо, искуснейших в мире: на изготовление каждой уходило года два! И мастерица кашая рассказала, что один орнамент означает молнию, другой - реку, третий - лестницу. Вот это прямая информация из уст носителя культуры.
Теперь по поводу ценности этих вещей для нас. Есть в археологии такой термин - «закрытый комплекс». Скажем, если в поселении вещи могли попадать в культурный слой в разное время, то в погребении их засыпали землей и более не тревожили. Так вот, любая традиционная культура, предметы которой хранятся в музеях, - это «закрытый комплекс». Эта культура навсегда осталась в прошлом: в самых отдаленных областях, где раньше были корзины, теперь алюминиевые бидоны. Так что хранящиеся в музеях вещи - это та матрица, без которой невозможно делать копий. Пропадет матрица - и информация о прошлом безвозвратно погибнет.
Вот смотрите: ритуальные трубы индейцев центральной Бразилии. Женщинам смотреть на них запрещалось, за это могли убить. Такого рода звуковые инструменты и связанные с ними обычаи характерны и для Новой Гвинеи и Меланезии. То есть они сохранились лишь в самых удаленных уголках земного шара. Это реликты очень древней культуры - возможно, они дошли до нас от той эпохи, когда человек современного типа, выйдя из Африки, впервые заселил Юго-Восточную Азию и сопредельные территории.
- Череп-трофей - это муляж или...
- Нет, настоящий. Какому племени принадлежал его обладатель, трудно сказать, но изготовлен он был индейцами мундуруку в начале XIX века. Мундуруку были охотниками за головами. А другая голова-трофей изготовлена живущими в Эквадоре индейцами шуар.
- Вот та, размером с голову новорожденного?
- Это голова взрослого человека. Мягкие ткани были сняты с черепа и особым образом высушены. Волосы настоящие. Индейцы шуар занимались этим вплоть до середины ХХ века, пока не обратились в протестантизм. Вообще очень интересные люди: единственные в Южной Америке, у которых была своя любовная поэзия.
- Есть на выставке фото: индеец с огромным диском, вставленным в губу. Такое привычнее видеть у африканок.
- Да, подобные диски-лабретки характерны для тропической Африки и для Нового Света. У индейцев-тлинкитов на Аляске такие диски носили женщины, причем только аристократки. А вот в Южной Америке (по крайней мере в Бразилии), наоборот, мужчины. Тоже как показатель социального статуса.
Аналогичное значение имели и украшения из перьев. Только не подумайте, что их носили постоянно. Вождь мундуруку, который у нас воспроизведен во всей красе, в роскошном церемониальном наряде, в лес наверняка отправлялся без украшений.
- Мы имеем представление о том, какими были эти народы Южной Америки? Например, про нынешних тлинкитов на Аляске, милейших, и не подумаешь, что они - наследники очень грозного племени.
- И сейчас тлинкиты умеют заставить себя уважать. Американский президент может себе позволить рассориться с российским президентом, а вот с вождями тлинкитов - вряд ли, могут быть крупные неприятности.
Южноамериканские индейцы отличаются от североамериканских, да и друг от друга тоже. Если же говорить об обычаях, которые кажутся нам странными... Не стоит сравнивать традиционные культуры с нашим современным обществом: вряд ли мы чувствовали бы себя комфортно в Москве XVII века. Да, в ацтекской культуре к приходу европейцев существовал культ смерти, людей тысячами приносили в жертву богам и, скорее всего, съедали, но вряд ли древние кельты или славяне были гуманнее.
- Во время создания экспозиции были какие-то специфические сложности?
- Одна из проблем, с которыми мы столкнулись, - нехватка манекенов, ибо в 1990-х годах некоторые пропали. Так, как делали манекены раньше, сейчас уже никто не делает. А если делает, требует за это немыслимых денег. Большинство музеев мира идут по легкому пути: пользуются манекенами без лиц - по сути, это просто вешалки для демонстрации одежды. А у нас каждый манекен индивидуален и воспроизводит не просто индейца, но представителя конкретного народа.
Или - видите: головной убор индейца бороро из центральной Бразилии. Убор не на голове, а отдельно и свернут. А в 1950-е он был в развернутом виде, и выглядело это очень зрелищно: огромная «корона» из перьев веером. Но в таком виде в витрине ей было бы тесно. Наш музей испытывает катастрофическую нехватку помещений - как для выставок, так и для хранения экспонатов. Думаю, что из крупных этнографических музеев мира Кунсткамера по стесненности не имеет себе равных.
- А если витрины переделать?
- Нашим экспозиционным шкафам более ста лет. Так что весь наш музей - это не только музей традиционной культуры народов мира, но и «музей музея». Например, наша североамериканская экспозиция - примерно такая же, какой была сто лет назад. Поэтому иностранцы всегда говорят: упаси господь, ничего не меняйте! Потому что такого в других странах уже нет.
Комментарии