Петербург выпил свою «пинту науки». Как это было
В Петербурге прошел первый фестиваль лекций Pint of Science: барная столица России на время стала научной.
ФОТО АВТОРА
«Континуум», «парадигма» и, прости Господи, «дискурс» - не совсем те слова, что часто слышишь в барах. Но три дня в Петербурге стали исключением, как и в Москве, Нижнем Новгороде, Новосибирске и Самаре. Как и еще в 300 городах 20 стран мира: астрономы, антропологи, биологи, социологи, физики, филологи и т. д. читали лекции в барах, пабах и кафе.
«Моему поколению и в голову бы не пришло пойти в бар. Зачем?!» - заявил 71-летний доктор исторических наук Юрий Березкин, завотделом Америки в Кунсткамере. Было это аккурат перед его барной лекцией «Личная жизнь Чингачгука» - про то, как взаимоотношения полов отражены в фольклоре американских индейцев.
Не выпить, а поговорить
- Удивительно не то, что фестиваль проходит в 300 городах. Странно, что он возник всего шесть лет назад. Мне казалось, такая очевидная мысль должна была прийти в голову давно, - признается один из организаторов, биолог Иван Квасов. Название его лекции не отпугивало академичностью: «Большие глаза и женская грудь. Взгляд биолога на рекламу» - о том, как наши природные инстинкты работают на продажи.
Лекционных фестивалей в мире полно, но британский Pint of Science, или «Пинта науки», захватил планету на раз-два. Напомним, в 2012 году британские исследователи Майкл Моцкин и Пол Правин устроили что-то вроде дня открытых дверей в свою лабораторию, но это был не просто экскурс для досужих любопытствующих: Майкл и Пол изучают нейродегенеративные заболевания, а гостями лаборатории стали те, кто предрасположен к рассеянному склерозу, болезням Альцгеймера и Паркинсона. Потом исследователи решили расширить аудиторию, и в 2013-м в британских барах прошел первый Pint of Science. В рекордный срок он стал международным.
Какая нелегкая занесла британских просветителей именно в бары, поясняет еще одна участница и соорганизатор российского «Пайнт оф Сайенс», тоже биолог Анна Шестакова. Английский бар - это только во вторую очередь «выпить», а в первую - «поговорить». В деревеньке под Кембриджем, да и на окраине Лондона пабы - центр жизни местного сообщества: там перемывают косточки благоверным, жалуются на драконовскую ипотеку, дуются в бридж, вешают объявление «Требуется нянька».
Иван Квасов продолжает:
- Вот знакомитесь вы с кем-то в баре, возникает естественный вопрос: «Чем занимаешься?». Если человек рассказывает интересно, ты его слушаешь. По большому счету этот фестиваль - просто встреча в баре, где один человек рассказывает что-то интересное другим.
В Петербурге, например, «рассказывали интересное» про то, как гастрономия служила тоталитаризму; как люди ищут отношений в большом городе; что будет с биткоином; как беспилотные авто приживутся в городах... Почти 30 лекций.
В барное движение влились исследователи из СПбГУ, Высшей школы экономики, Европейского университета в СПб, Музея антропологии и этнографии РАН, Института экспериментальной медицины, ВНИИ экология.
Что до публики - редкий случай, когда в барах бок о бок заседало студенчество и люди в возрасте, - последние явились в питейные заведения невозмутимо, будто в филармонию или библиотеку. Как пояснила одна почтенная дама: «Я же не просто мимо бара шла и решила зайти. Я про лекцию узнала, специально приехала».
За популяризаторами не видать ученых
Наука в современном ее понимании вышла из двух источников - «немецкого» и «английского», комментирует Юрий Березкин. Для немецких ученых с их протестантской этикой наука была Beruf, призвание. В XIX веке «немцы ехали в Сибирь, преодолевали такие трудности, что непонятно, как они в живых-то оставались». Английский джентльмен, состоятельный и блестяще образованный, тоже мог отправиться к черту на рога, но чисто из интереса, а наскучит - вернуться к своей охоте на лис.
«Русская наука произошла от немецкой, - напоминает Юрий Березкин. - Наша Академия наук в XVIII веке говорила на немецком, у нее была идея призвания, и она сохранялась в России долго... Потом многие погибли, многие уехали, но подъем советской науки - Вавилов, Капица и т. д. - последние отголоски той идеи призвания».
Нынешнее хождение ученых в народ, т. е. в бары - это не немецкая самоотверженность, а, скорее, английский подход: из интереса.
Анна Шестакова вспоминает: когда-то мы читали «Науку и жизнь», смотрели «Очевидное - невероятное», но рассчитывать на встречу с тем же Сергеем Капицей было бы самонадеянно. «А сейчас все меняется: можно прийти на такую вот лекцию и поговорить со знаменитым ученым лично!». Например, в этот раз можно было задать вопрос Стефану О,Брайену, видному молекулярному биологу, главе лаборатории «Центр геномной биоинформатики им. Ф. Г. Добржанского» СПбГУ. Если, конечно, владеешь английским - лекция была на этом языке.
Иван Квасов добавляет: во время перестройки многие ученые стали «видны», высказывались на общественно-политические темы; сейчас такого нет. Это раз. Два: научно-популярные лекции в моде, но сами ученые не так часто отвлекаются на популяризаторство, так что народ больше знает чистых популяризаторов, а не тех, кто занимается наукой непосредственно. «Пайнт оф Сайенс» - именно что встреча с исследователями, причем в максимально далекой от академичности обстановке.
Возвращаюсь на базу
Первый петербургский Pint of Science охватил пять баров. Из них, кажется, только «Бакалавриат» и Dead Poets и так проводят регулярные неформальные научные лекции. Бары «О, Спорт!», Jawsspot SPb и «Треска» на этом не специализируются и, в общем, рисковали остаться внакладе: лекционная аудитория по-гусарски не гуляет - ну заказал кто-то кружку пива или бокал вина. И все. Но, как говорит Иван Квасов, бары, желающие примкнуть к фестивалю, «стояли в очередь»:
- Сейчас время странных социальных связей. Общество атомизированное, а что если подружить тех и этих, воссоединить атомы как-нибудь по-другому?
Юрий Березкин считает, что наукой заниматься сложно, а рассказывать о ней - легко. Что вовсе не означает, будто популяризация пойдет гладко. По словам ученого, за последние 20 лет наука продвинулась чрезвычайно далеко вперед, а в учебниках школьных, университетских, да и в головах людей бытуют представления порой из XIX века. «Например, спросите на улице: «А был ли матриархат?». Вам скажут, что был. Хотя давно ясно, что никакого матриархата не было. Но это зафиксировано в учебниках и повторяется...»
Слабовато у нас с научной базой. Под хорошее вино отчего бы не рассказать историю Бургундии, про культуру лапита или миоценовое потепление, говорит Березкин, но это не системное знание. Это, скорее, развлечение:
- Если у вас нет ствола с ветками, у вас будет просто куча листьев. Может быть, так распространится интерес к знаниям, но не само знание.
Для начала и это славно.
Материал был опубликован в газете под № 091 (6200) от 24.05.2018 под заголовком «Истина с вином».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 091 (6200) от 24.05.2018.
Комментарии