Читаем... и не болеем

Хотите - верьте, хотите - нет, но годовой отчет комитета по здравоохранению за 2016 год, который можно найти на сайте ведомства, я читала с искренним интересом. Почему? Да потому, что пыталась найти ответ на вопрос, который интересует, наверное, каждого: как нас лечат?

Иллюстрация Dragon Images/shutterstock.com

Ответа нет, хотя слова о «постоянном совершенствовании системы оказания медицинских услуг» обильно рассыпаны по страницам отчета. Вот, например, раздел, называемый «5 основных шагов для повышения качества оказания помощи в городских поликлиниках». Этими шагами считаются уменьшение участков; укомплектование их терапевтами; внедрение электронной очереди; беспроблемная запись на прием; вежливый врач.

Все это, конечно, желательно, но где же собственно медицина?

Далее в разделе «структура смертности» представлено число умерших от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, туберкулеза, травм и отравлений. Нет одного уточнения: сколько было случаев ятрогении, то есть смертей по вине самой медицины. Это врачебные ошибки то ли в диагнозе, то ли в ходе лечения. Дефекты хирургических манипуляций, непоказанные препараты, внутрибольничная инфекция... В США ятрогения вышла на третье место среди причин смертности (об этом сообщает журнал Американской медицинской ассоциации).

Может быть, у нас нет ятрогении? Она есть. Но если из-за неправильного лечения скончается, например, человек с инфарктом, то в качестве непосредственной причины смерти будет названа не ошибка врача, а именно инфаркт. И такая незафиксированная ошибка не станет предметом обсуждения и уроком для коллег.

Сегодня комздрав видит главное средство качественного взлета нашей медицины в максимальном использовании информационно-вычислительной системы и развитии высоких технологий. Не разделяю этого оптимизма. Опыт показывает, что даже записаться к специалисту с помощью Интернета ничуть не легче, чем старым способом. Ведь специалистов больше не стало.

Не следует возлагать все надежды на развитие высоких технологий. Американская медицина пронизана ими, а летальность по ятрогенным причинам велика. В конце концов, с хорошим инструментом легче работать, но не он делает врача умным и знающим.

Еще не смогла понять, что означает график на стр. 13, иллюстрирующий раздел «5 основных шагов». Судя по нему, средняя численность населения на терапевтических участках в нашем городе всего за полгода (с июля по декабрь 2016 г.) сократилась более чем вдвое, с 4500 до 2100 на одного участкового врача. Сократилось население? В два раза увеличилось число участков? Тогда откуда взялось столько специалистов? Ведь, по другому графику, к декабрю участки были укомплектованы лишь на 74%.

Еще меня тревожит вот что. Комитет наделил правом судить о качестве «медицинских услуг» некий независимый совет, учрежденный им самим из представителей общественных организаций. Совету предложены и критерии оценки. Вот они: открытость и доступность информации; комфорт; время ожидания; «вежливость, доброжелательность и компетентность» и, наконец, «удовлетворенность оказанными услугами»... Вот только запросы у каждого свои, и то, что устраивает одного, может оказаться неприемлемым для другого. Свеж в памяти новостной сюжет, как брат пациентки избил врача, выразив свою неудовлетворенность тем, что пришлось подождать 10 минут, пока освободится рентгеновский кабинет.

Мне кажется, что в медицине нужен иной подход к осмыслению проблемы качества. Например, сравнительная статистика работы экспертных служб. Динамика числа подтвердившихся жалоб, случаев досрочной переаттестации врачей, отзыва сертификатов и т. д. Без объективной оценки деятельности любой документ, подводящий итоги, не более чем красивый рекламный буклет.