-15°С. Стужа... или Прогноз погоды на 2057 год
Именно в те дни, когда Петербург особенно зяб от морозов, а Великобританию укутало снегом по самую макушку, в нашем городе российские и британские ученые говорили о глобальном потеплении. Британский совет, Научный центр экологии и гидрологии Великобритании и петербургская Главная геофизическая обсерватория им. А. И. Воейкова провели научную конференцию для молодых ученых. Тема — «Изменение и изменчивость климата: роль антропогенных факторов». Наш обозреватель Анастасия ДОЛГОШЕВА побеседовала с организатором конференции с российской стороны старшим научным сотрудником, кандидатом физико-математических наук Игорем ШКОЛЬНИКОМ.
ФОТО Дмитрия Соколова
— Игорь Маркович, роль человека в изменениях климата — это ведь как раз то, из-за чего западные и российские ученые часто расходятся во мнениях.
— Да, коротко говоря, климат может изменяться по естественным причинам, а может по причинам, связанными с деятельностью человека.
В мире нет единой позиции по этому вопросу. Одни ученые утверждают, что никакого потепления вообще нет. Другие признают, что потепление есть, но отрицают его антропогенное происхождение. И третьи считают антропогенный фактор главной причиной потепления за последние 50 лет.
В Великобритании ученые и политики едины во мнении, что антропогенный фактор существенно изменяет окружающую среду, экосистему. В России мнения очень разнятся.
— А у обсерватории есть единая точка зрения?
— Мы считаем, что потепление во многом связано с деятельностью человека. Это подтверждается нашими выкладками, оценками физико-математических моделей климата. Эти модели основаны на сложных уравнениях гидротермодинамики, в них включены все основные физические процессы, которые действуют в атмосфере, в океане, в криосфере, — конечно, приблизительно, потому что природу не описать с большой точностью.
По моделям, например, можно просчитать, что будет происходить в климатической системе Земли при том или ином сценарии будущих выбросов углекислого газа и аэрозоля в атмосферу планеты. А это основные радиационно-активные составляющие, которые вместе с водяным паром регулируют тепловой баланс. Солнце ежегодно посылает на верхнюю границу атмосферы почти одно и то же количество радиации, а вот сколько ее тратится на нагревание воздуха — это зависит от химического состава атмосферы.
И эти климатические модели показывают, что за период жизни одного-двух поколений климат может измениться так, что нашим детям-внукам надо будет адаптироваться очень быстро. Иначе человек не сможет выжить.
— То есть кофту лишнюю не надевать — легко, а вот чтобы артериальное давление нормально реагировало...
— Ну конечно. Вымирание динозавров заняло, возможно, многие столетия — хотя по вселенским масштабам это мгновение. Просто создались условия, к которым динозавры не смогли приспособиться. А те изменения, вероятно, проходили более медленно, чем нынешние. Антропогенного фактора на Земле не было никогда, и он возник вдруг — опять же по вселенским масштабам.
— Скептики говорят: мы сейчас с перепугу притормозим промышленность, кинемся обогащать компании, которые создают новые технологии, а все равно это не поможет, потому что деятельность человека — тьфу по сравнению с природными процессами.
— Для этого и существуют климатические модели. Вот количество экстремальных явлений увеличивается, и это значит, что ущерб будет гораздо больше, чем сейчас.
— Значит, модели недостаточно убедительны для тех скептиков?
— Модели климата находятся в постоянном развитии, они непрерывно совершенствуются, все более полно отражая наше понимание окружающего мира. У человечества нет ничего лучшего. Критики либо ничего не предлагают взамен, либо предлагают нечто худшее.
Например, статистика: она пользуется расчетами, которые хороши при современном состоянии климата, но могут быть непригодны в будущем. Вы можете сказать, каков будет растительный покров под окном? Статистика учитывает то, каков он сейчас, и экстраполирует это на будущее. Но если хотя бы одна составляющая поменяется — это скажется на других. И расчет окажется неверен.
И «мнения специалистов» о будущем изменении климата не годятся: это просто мнения, а нужно что-то независимое, что-то, основанное на фундаментальных законах физики. С использованием математических методов.
— За климатом стали наблюдать недавно. С чего такая уверенность, что он никогда так не капризничал?
— За всю историю наблюдений такого потепления и в столь короткие сроки не наблюдалось. Образцы каменных пород, грунта, по которым можно узнавать о состоянии окружающей среды века и тысячелетия назад, говорят о том, что потепления были и раньше. Однако скорость этих изменений в индустриальную эпоху беспрецедентна. Например, на территории России за последние 50 лет среднегодовая температура возросла на 0,9 градуса. Это очень большая величина. И наибольшее потепление наблюдается зимой как раз на территории России, в частности, в Сибири. А также на севере Канады.
— Казалось бы, больше теплеть должно там, где человек больше коптит небо, в индустриальных центрах — если мы говорим об антропогенном факторе.
— Есть же циркуляция атмосферы, все перемешивается, переносится. Так, например, антропогенное влияние может наиболее сильно сказываться на потеплении климата Арктики, где индустриальных центров нет.
Вот у нас за окном низкая температура, но это не значит, что климат не теплеет. При всех естественных колебаниях климата, если вы суммируете температуру за некоторое время и поделите на количество дней, а потом то же самое проделаете через несколько десятков лет на таком же отрезке времени, то увидите, что в последнем случае средняя температура выше.
— Если в обсерватории согласны с влиянием человека на изменения климата, диалог британских и российских ученых получился.
— Да. Это была первая попытка познакомить именно молодых ученых, работающих в этой сфере. Были очень интересные доклады.
Великобритании, которую волнует изменение климата, естественно, интересно узнать мнение наших ученых, политиков. Правда, нельзя сказать, что только на Россию все и смотрят: в США — стабильной стране — климат не стоит на первом месте в общественных дебатах, и Великобритания то и дело аккуратно призывает американское правительство больше внимания уделять проблемам климата.
— Тем более что США в отличие от нас не присоединились к Киотскому протоколу.
— Конечно. Хотя Киотский протокол — просто первый сигнал о том, что нельзя и дальше жить, как жили, и не обращать внимания на окружающую среду.
Некоторые страны не подписывают протокол, поскольку опасаются, что он «заматереет» и из просто сигнала превратится в тяжкое обязательство. Кстати, страны, не подписавшие документ, вовсе не экологические хулиганы — как правило, там уделяется большое внимание экологии.
— Со стороны кажется так: климат становится «раскрученным» вопросом, и, допустим, какой-то там министр решает: сейчас для России гораздо важнее изучение климата, чем изучение конечностей слонопотама. И дает климатологам деньги, наука развивается, в науку идет молодежь.
— Не совсем так. Я не знаю, какое финансирование получает климатическая наука, не думаю, что большое, — наука вообще ни в одной стране не финансируется замечательно. Точнее, хорошо финансируется только то, что дает быструю отдачу.
В России и политика и экономика нестабильны. Мы мыслим короткими сроками — «до выборов» или «какое у нас будет лето?». Что будет через 50 лет, мало кого волнует.
Стабильные страны — ту же Великобританию — интересуют прогнозы на 40 — 50 лет вперед. Но, как я понял, у нас оказались схожие проблемы. В частности, с подбором участников конференции — молодых ученых. В науку о климате (как и вообще в науку) приходит очень мало молодежи.
— Ничего себе! Я думала, на Западе ученых зарплатами не обижают.
— Это проблема не только зарплат, тем более что в некоторых областях науки они и в России могут быть не низкими.
Один британский участник сказал, например, что молодежь сейчас не идет в науку потому, что ищет одного — успеха; а наука не гарантирует успеха быстрого. Чего добьется ученый через многие годы упорного труда — неизвестно, а успеха хочется сейчас. Реализовать свои амбиции в науке гораздо сложнее, чем в других областях.
Такая проблема есть во всем мире. Кроме, наверное, азиатских стран. В Южной Корее ставка делается на молодежь — просто там нет ни нефти, ни золота, и молодежь — единственный ресурс, который гарантирует стране будущее. И молодые идут в науку, но там нет такой научной школы, как у нас. А у нас есть школа, но мало кто туда идет, нет пополнения и последователей.
Вот мне почти 40 лет, а следующему поколению молодых научных сотрудников в обсерватории 25 лет. И этот 15-летний разрыв слишком велик.
—А то, что наука — это чуть ли не самое интересное в жизни, теперь не аргумент?
— Скажем так: интересность не приоритет. При том что наука международно конвертируется. Она непреходяща, она везде одинакова. Если человек 7 — 8 лет упорно работал, то к 30 годам он может достичь очень хороших результатов, которые будут котироваться везде. Но для молодежи эти годы кажутся вечностью.
И нет гарантии, что поколение, от которого меня отделяют 15 лет, потом не уйдет. Я не о том, что они могут уехать на Запад — мы живем в свободном мире, каждый сам себе хозяин. Я о том, что они вообще могут уйти из науки.
— Как у нас доносятся до правительства сведения о состоянии климата?
— Как раз современная проблема — это проблема управления. Как эффективно использовать то, что есть, — информацию? В 2007 году Межправительственная экспертная группа по изменению климата (IPCC) издаст очередной документ о состоянии климата в мире и оценках его будущих изменений. Можно сказать, это конкретная рекомендация политикам: там собрана информация за последние пять лет; говорится, как при том или ином пути развития человечества будут разворачиваться события.
Первый подобный документ вышел совсем недавно, в 1991 году, и теперь выпускается раз в пять лет. Но использовать его нужно ответственно, избегая спекуляций.
— Судя по всему, в обсерватории придерживаются такого мнения: каков бы ни был вклад человека в потепление, лучше что-то делать, чем не делать ничего?
— Да. Потому что каковы бы ни были причины потепления — антропогенное воздействие его усиливает, вызывая необратимые изменения окружающей среды. Вероятно, через 50 лет экстремальной зимней температурой для нас будет минус 15.
И еще. Климатические изменения имеют отложенное действие. Если атмосфера реагирует на все быстро, то океану, для того чтобы нагреться также, как атмосфера, нужно гораздо больше тепла и времени. Вы представьте себе, сколько океану нужно энергии, чтобы он, покрывающий 70% поверхности Земли, нагрелся хотя бы на градус! Изменения климата, которые мы видим сейчас, — это результат не того, что человечество натворило за последние лет 5—10. Это результаты 50-летней, а то и 100-летней давности.
И от наших сегодняшних действий или бездействий эффект будет, видимо, через длительное время. Но не настолько длительное, чтобы этим можно было пренебрегать.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 36 (3828) от 28 февраля 2007 года.
Комментарии