Зимние хлопоты петербуржцев: как отапливали город в XIX веке?
Сегодня уже трудно себе представить, что когда‑то практически все без исключения петербургские жилища отапливались дровами. Батареи парового отопления стали входить в быт только на рубеже ХIХ–ХХ веков и долгое время считались роскошью. Так что горожанам надо было позаботиться о запасе дров на зиму и сделать это заранее. Неудивительно, что дрова занимали важное место среди грузов, доставляемых в столицу.
На снимке начала ХХ века — пересечение набережной Фонтанки и Измайловского проспекта. Вполне вероятно, что воз с дровами привезли для той самой «Измайловской аптеки»./ФОТО из ЦГАКФФД СПб. Репродукция автора
Всю зиму в лесах Петербургской губернии стучали топоры. Местные жители по легкому санному пути доставляли срубленные бревна на берега рек, весной сплавляли, распиливали и грузили на плавучий транспорт.
Целое лето в Петербург прибывали баржи с дровами. Ими были заполнены едва ли не все реки и каналы. В город приходил запах леса и смолы.
Деревянный груз перевозили на берег бригады «каталей» — рабочих с тачками. «В начале разгрузки палуба баржи была ниже набережной. Поэтому на подмогу «каталю» выходил какой‑нибудь бродяга и длинным железным прутом с крюком на конце поддевал тачку и за это просил «на чай», — рассказывали в своей книге «Повседневная жизнь Петербурга на рубеже ХIХ–ХХ веков» Дмитрий Засосов и Владимир Пызин.
Развозили дрова петербуржцам специальные бригады, заранее заключавшие договоры с домовладельцами. Многие хозяева доходных домов сдавали квартиры «с дровами», то есть брали на себя все вопросы, связанные с отоплением.
Дрова хранили в сараях-дровяниках, располагавшихся во дворах. Колкой дров и разносом их по квартирам занимались дворники. Им запрещалось колоть дрова на ступенях лестниц или в кухнях — только во дворе, на специальных чурбанах.
В квартирах стояли печи-голландки: либо прямоугольной формы, отделанные изразцами, высотой до двух метров, либо круглые, чугунные, покрытые рифленым или плоским железным листом. В кухне устанавливали кирпичные плиты, иногда тоже покрытые изразцами.
«Утром Василек или другой наш денщик, Кузьма, топили печи и всегда с грохотом кидали на пол вязанку березовых дров, от которых вкусно пахло морозом. И когда разгорались с треском дрова, гудело в печи, комнаты становились еще уютнее. В моей детской и в столовой печи были круглые, в других комнатах — белые, кафельные. Дверцу чугунной печки украшали или военный трофей — каска с оружием, или колесница-квадрига, где у лошадей гривы были в виде гребня и все четыре коня поднимали ноги, как солдаты, в ряд», — вспоминал художник Мстислав Добужинский.
На зимний сезон на одну печь-голландку требовалось две сажени дров (сажень — 2,134 метра в высоту, длину и ширину. — Ред.). В 1910 году сажень дров стоила от трех до пяти рублей.
Топить надо было ежедневно, а то и два раза в день: зимы в Петербурге были холодными. Еще французский путешественник Теофиль Готье, посетивший Петербург во второй половине 1860‑х годов, в своей книге «Путешествие в Россию» отмечал: «Между тем мороз был ниже 17 – 18 градусов, и это еще не были те добрые морозы, большие холода, которые обычно наступают здесь к Рождеству. Русские жалуются на мягкость зимы и говорят, что климат испортился. Еще даже не зажгли кострища под толевыми навесами у подъездов императорского Большого театра и Зимнего дворца, куда обычно кучера в ожидании хозяев приходят погреться. «Погода теплая!».
Впрочем, далеко не каждый петербуржец мог позволить себе квартиру «с дровами». Менее обеспеченным горожанам приходилось самим заботиться об отоплении: они покупали несколько саженей дров на месте выгрузки барж, нанимали возницу с подводой и доставляли груз к себе домой. Затем кололи дрова и все наколотое укладывали в высокую ровную поленницу в своем дворе.
А вот совсем неимущим надо было ломать голову над тем, как будут греться предстоящей зимой. Приходилось действовать по поговорке «Голь на выдумки хитра». Бедняк с длинной палкой с большим гвоздем на конце ходил по набережной канала, где стояли дровяные баржи. Увидев «топляк» — плавающие поленья, которые упали в воду при разгрузке, — подцеплял их гвоздем и вытаскивал на берег. Улов собирал в мешок, вскидывал его на плечо и шел восвояси.
Охотников выудить из воды «топляки» было так много, что городские власти издали даже специальное распоряжение, защищающее торговцев дровами. В нем говорилось, что вылавливать плавающую древесину для собственной пользы запрещается, это считается воровством и наказывается наравне с кражей.
Читайте также:
Встречали криками «ура»: 100 лет назад трамвайное сообщение добралось до Озерков.
Заговор стихии. Наводнение, случившееся в сентябре 1924 года, стало для города знаковым.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 192 (7768) от 11.10.2024 под заголовком «Дрова для столицы».
Комментарии