Жизнь в блокадном Ленинграде: тяжелые воспоминания из детства
Я родился в Ленинграде 1 сентября 1939 года. Нас, троих ребят (двух братьев и сестру), вместе с мамой эвакуировали из блокадного города 22 мая 1942 года. Попали мы в деревню Буйково нынешней Тверской области.
ФОТО Rasa Kasparaviciene on Unsplash
Поселили нашу семью и еще одну (мать с двумя детьми) в старом домике — в одной комнате. Там была большая русская печь, на которой мы впоследствии грелись и спали по очереди. Вдоль стен — лавки. Электричества нет, керосина нет, свечей нет. По вечерам, чтобы осветить комнату, жгли лучины — щепки от полена.
Питание было скудным. Помню, за большим сколоченным столом сидели семь человек. Перед нами — чугунок картошки, сваренной в печке. На каждого по одной картофелине. Ели вместе с кожурой, в «мундире». И так — два раза в день, да еще и «пустой» кипяток.
Ранней весной мы с приятелем Валентином ходили на картофельное поле, где собирали остатки мороженой картошки. Из нее мама готовила очень вкусные блины. Однажды мы на таком поле завязли по колено — выбраться не было сил. Нас вытащили, когда уже стемнело.
Обуви и одежды было в обрез. На всех не хватало. Был обут только тот, кому предстояло выйти на улицу.. Как только весной в снегу появлялись проталины, мы выбегали босиком. Потом от этого болели ноги…
Мама работала дояркой, старшая сестра — помощницей ветеринара. За лето они наработали трудодней: оплата труда была зерном. И на зиму мама стала печь хлеб. Зерно мололи на каменных жерновах. Позже появился кусковой свекольный сахар. Мама подвязывала его на нитке к потолку, и мы, сидя за столом, пили чай «вприглядку».
На второй год правление колхоза на заработанные трудодни выделило нам молодую корову. А осенью волки ее загрызли…
Однажды в лесу рядом с деревней приземлился подбитый немецкий самолет. Все жители деревни побежали к нему. Взрослые вооружились вилами и лопатами. Впереди всех мчались мальчишки. Когда прибежали, то увидели немца, сидевшего у колеса самолета. Мы встали как вкопанные, тогда немец достал пистолет и застрелился у нас на глазах. Впоследствии выяснилось, что у него перебиты ноги. Взрослые обследовали самолет, забрали парашюты. Их потом порезали на ткань, и все жители ходили в разноцветных одеждах.
В ноябре 1945 года мы вернулись в Ленинград. Наша комната в коммунальной квартире оказалась занята, мебель — у соседей. Мама хотела вернуть высокий деревянный резной буфет, но соседи отказались, утверждая, что еще при жизни наш отец обменял его на хлеб. Нам нечего было возразить: отец умер от голода еще в феврале 1942 года.
ОТ РЕДАКЦИИ.
Кто‑то, возможно, скажет: что, мол, особенного в этих кратких заметках? Действительно, воспоминания, на первый взгляд, очень простые, в них нет ничего неожиданного и уж тем более героического. История рядовая, похожая на десятки, сотни и тысячи других. Автор без лишних эмоций просто фиксирует, как все происходило. Тем не менее увиденный глазами ребенка непростой быт военного времени передан очень точно. Поэтому такие воспоминания, без сомнения, для истории тоже ценны.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 23 (7599) от 08.02.2024 под заголовком «На каждого по картофелине».
Комментарии