Живые картины в Зимнем дворце

Дворцовые празднества, рауты, балы, маскарады служили неотъемлемой частью придворной жизни Петербурга и всегда проводились по заведенным канонам и правилам. Но бывали и исключения!

«Живые картины» не потеряли своей привлекательности и в конце XIX века. Фото 1890-х гг.Из книги: А. В. Колесникова Бал в России.

Так, 4 февраля (по старому стилю) 1822 года в Зимнем дворце состоялся праздник, который, по словам писателя-графа Владимира Соллогуба, ребенком принимавшего участие в репетициях одного из концертных номеров этого дворцового торжества, «ознаменовался даже изяществом невиданным».

Речь идет о праздновании именин герцогини Саксен-Веймарской великой княгини Марии Павловны, приехавшей погостить в родные пенаты после долгих лет отсутствия в городе на Неве. Поэтому ее матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, хотелось побаловать гостей просвещенной дочери-именинницы чем-то экстравагантным.

Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Будь готов к приему гостей Эрмитажный театр, все веселье, возможно, свелось бы к традиционному сборному концерту с участием корифеев оперы и балета казенного театра. Но за годы правления Александра Благословенного дворцовый театр-игрушка настолько обветшал, что о показе в его стенах роскошного дивертисмента не могло быть и речи. (Кстати, через год, 3 февраля 1823 года, император передал Эрмитажный театр в ведение расположенного по соседству Преображенского полка для устройства в нем конного манежа).

Так или иначе, но временную сцену соорудили в тогдашнем Тронном (ныне Георгиевском) зале Зимнего дворца. А в просторном Николаевском зале Невской анфилады на бутафорских стенах импровизированной художественной галереи были выставлены «живые картины». Как вспоминал все тот же Владимир Соллогуб, в них «первые великосветские красавицы» изображали произведения великих живописцев из коллекции императорского Эрмитажа. А возможность сравнить оригинал картины с его «живой копией», несомненно, составило главную изюминку вечера.

«Душой» пышного дворцового торжества была выдумщица императрица Мария Федоровна, но воздадим должное также и членам ее «штаба» по организации торжества. В него вошли французский живописец и миниатюрист Ансельм Лагрене, работавший в это время в Петербурге; реставратор и хранитель эрмитажной коллекции живописи обрусевший итальянец Винченцо Бриоски; недавний выпускник Императорской академии художеств Александр Брюллов, брат гениального творца «Последнего дня Помпеи» Карла Брюллова. Они устроили около трех десятков «живых картин», не считая оригинальных композиций Лагрене на античные темы.

Полный перечень показанных в Зимнем дворце шедевров живописи и скульптуры (с указанием в скобках исполнителей «ролей») можно найти в «Альбоме «живых картин» в Зимнем дворце», который раздавался именитым гостям светской вечеринки. Этот буклет был издан в Петербурге в типографии Плюшара на французском языке ограниченным тиражом, что сделало его «еще при жизни» библиографической редкостью.

Любопытная деталь: экземпляр упомянутого «Альбома» вместе с записками фехтовальщика попал в руки Александра Дюма, и француз не преминул упомянуть о памятной дворцовой вечеринке на первых страницах своего произведения «Учитель фехтования» – единственного романа на русские темы. Правда, он сдвинул дату ее проведения на время белых ночей.

Однако вернемся к воспоминаниям Соллогуба: «Наконец в одной зале был поставлен театр, на котором исполнялись музыкальные сцены, романсы в лицах и большая шарада». Все, заметим, по мотивам известных произведений живописи. «На закуску» в этой части праздничной программы артисты балетной труппы Императорского театра исполнили уже даже не «живую картину», а полноценный балет в одном действии в постановке знаменитого балетмейстера Шарля Дидло – по мотивам находящегося в коллекции картинной галереи Зимнего дворца полотна Тенирса-младшего «Фламандский праздник».

Апофеозом вечера стала грандиозная «Шарада». Первая ее часть представляла собой пантомиму, в аллегорической форме отражавшую благотворительный характер деятельности обеих героинь вечера – императрицы-матери и ее дочери – наследной герцогини Веймарской. Такой же дидактический характер носили и две другие части пафосного театрального действа – парад героев и персонажей классиков отечественной литературы и поэзии от Кантемира до Ломоносова и драматурга Озерова.

Замыкали шествие, к удовлетворению веймарской гостьи и ее спутников, персонажи произведений немецких поэтов. Финальную точку в своеобразном параде муз и аллегорий Искусства поставило явление на подмостках декорации Римского домика из Веймарского парка, столь милого сердцу великой княгини Марии Павловны – правительницы небольшого городка Саксонской Германии.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 034 (5407) от 27.02.2015.