Исследователи продолжают изучать «Ленинградское дело»
70 лет назад, с постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 февраля 1949 года, начало разворачиваться печально знаменитое «Ленинградское дело». Казалось бы, точки над i давно уже поставлены: признано, что оно сфабриковано, жертвы реабилитированы. Однако, как отмечает наш собеседник, научный сотрудник Музея политической истории, кандидат исторических наук Александр Смирнов, в последнее десятилетие вокруг имен тех, кто возглавлял оборону Ленинграда, а затем был репрессирован, возникло немало спекуляций. Деятельность этих людей зачастую трактуется тенденциозно. Как справедливо отмечал участник Великой Отечественной войны историк Даниил Альшиц, их «расстреливают» повторно и посмертно...
ФОТО из ЦГАКФФД СПб
- Александр Павлович, а вы не идеализируете тогдашних руководителей Ленинграда?
- Конечно, они были людьми своего времени. И оценивая их деятельность, надо исходить не из нынешних знаний и представлений. Следует исходить из того, что в то время они могли в действительности сделать, а что нет. А то современные публицисты легко раздают обвинения: мол, руководители города бездействовали, мол, именно они виноваты в том, что немцы дошли до Ленинграда и взяли его в кольцо, что умерло столько народа...
Архивные документы говорят о другом. Так, Жданов имел очень неприятный телефонный разговор со Сталиным, когда добивался у него разрешения на строительство Лужского оборонительного рубежа. Очевидцы вспоминали, что Сталин возражал: а зачем вообще этот рубеж нужен? С подтекстом: вы что, не верите в мощь Красной армии?
Выдвигаются обвинения, будто руководители Ленинграда заранее не обеспечили город продовольствием. Но нужно понимать, что он снабжался с колес. Да и в стране вовсе не было изобилия. В 1939 - 1941 годах ситуация с продовольствием сильно ухудшилась. В городах Сибири и Урала даже драки возникали в очередях: хлеба на всех не хватало. Да и Ленинград перед войной снабжался гораздо хуже, чем в 1960-е или 1970-е годы...
По поводу ледовой трассы по Ладоге тоже много спекуляций: мол, почему так поздно начали по ней эвакуацию гражданского населения? Однако известно, что Сталин поначалу считал, что эта дорога не нужна, а если и вывозить, то лишь оборудование и специалистов. А против мнения вождя не пойдешь...
Конечно, руководители города совершали ошибки. Современные историки отмечают, что нередко они не действовали на опережение, а реагировали на возникавшую ситуацию. Но они реагировали - и это главное. А предъявлять им претензии из сегодняшнего дня, что они чего-то не сделали, - это несправедливо.
- «Ленинградское дело» случилось после того, как в августе 1948 года умер Жданов. Давайте предположим: если бы он был жив, развивались бы события иначе?
- Напомню, что первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) Андрей Жданов в 1945 году, еще до окончания войны, окончательно переехал в Москву. Бывший вторым секретарем Алексей Кузнецов занял его место. В 1946 году Жданов перетянул Кузнецова в столицу на должность секретаря ЦК ВКП(б) и начальника управления кадров ЦК партии. Петр Попков, с 1939 года руководивший Ленгорисполкомом, возглавил ленинградскую партийную организацию. Во главе исполкома встал Петр Лазутин, который во время блокады был секретарем горкома по продовольствию.
А теперь отвечаю на ваш вопрос. Думаю, будь жив Жданов, все было бы иначе. Он смог бы как-то смягчить ситуацию. Ведь первой атакой и ударом по городу стало печально известное постановление ЦК ВКП(б) 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград». Всю вину за него со времен перестройки принято возлагать на Жданова: мол, он - организатор. Но есть свидетельства, что Жданов лишь выполнял указание Сталина «разобраться» с творческой интеллигенцией страны. И начать следовало с ленинградской.
Если внимательно почитать постановление, то в нем содержится выговор горкому партии за «потерю бдительности» и «идеологические искривления». То, что Жданов обрушился на Зощенко и Ахматову, его не красит. Но таким образом он отводил удар и от самого себя, и от Ленинграда, чтобы избежать «большей крови». Ведь это при Жданове в блокадном городе вновь стали печатать Ахматову с ее нарочитой неидеологизированностью, регулярно публиковали и Зощенко, порой переходившего меру дозволенного в критике пороков советского строя...
Разгромом журналов Жданов выправил ситуацию, и после этого постановления от Ленинграда на время «отстали». Если бы он этого не сделал, то постановление ЦК вполне могло бы стать таким же поводом к началу массовых репрессий, как оптовая ярмарка 1949 года, о чем я еще скажу ниже.
Правда, и при Жданове уже были тревожные сигналы. Шепилов, работавший в его аппарате, вспоминал: Жданова после заседаний Политбюро и застолий у Сталина просто трясло, он хватался за сердце. Он был, конечно, свой, преданный вождю до мозга костей. Однако Светлана Аллилуева вспоминала, что как-то в 1948 году ее отец Сталин на своей даче устроил Жданову прилюдный разнос: мол, ты ведешь себя, как христосик...
У Сталина не было полного доверия к своим соратникам - ни к Берии, ни к Маленкову, ни к Жданову, ни тем более к Кузнецову. Характерная ситуация: в 1948 году к Сталину приехал Кузнецов, и вождь, который заранее знал об этом визите, холодно сказал ему: «Я вас не вызывал». Кузнецов вынужден был развернуться и уехать...
Эта смена настроений была очень характерна для «позднего» Сталина: он был уже не очень здоровым человеком. Увы, соратники вождя не оставили воспоминаний (за исключением Георгия Димитрова) о застольных разговорах. Так что историкам приходится реконструировать ход мыслей вождя и выдвигать предположения, более или менее аргументированные.
На мой взгляд, все «Ленинградское дело» выросло из того, что Сталину померещилось, будто бы Кузнецов - потенциальный конкурент, покушающийся на его власть. Хотя причины все же были более глубокие.
Арестованные по «Ленинградскому делу» были разными людьми, зачастую друг с другом не знакомыми, и объединяла их только лояльность к Кузнецову, которого они все знали и чрезвычайно уважали. И вера в наличие уникального блокадного ленинградского опыта. В войну о человеке судили по способностям. Выдвигались инициативные, самостоятельные, энергичные...
Сталин не мог забыть зиновьевскую оппозицию, которая изрядно подпортила ему нервы в середине 1920-х годов.
- Уж не померещился ли ему новый Зиновьев?
- За Зиновьевым, между прочим, стоял целый регион, да еще какой - «колыбель революции». На XIV съезде партии в 1925 году ленинградские большевики потребовали снять Сталина с поста генсека - разве он мог такое простить? Да еще и постоянные заявления о том, что Ленинград - «город на горе стоящий», столица будущей мировой республики Советов... С 1926 года десятилетие город «зачищали». Сначала от оппозиционеров - старых большевиков, а затем коснулось это всех социальных слоев. Не было ли это первым «Ленинградским делом»?
И вот в послевоенное время Сталин вдруг заметил, что город на Неве вновь заявил о себе, став кузницей управленческих кадров для всей страны. И преданы эти кадры не ему, вождю, а каким-то «самозваным шефам» - именно такой термин звучал в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) 15 февраля 1949 года «Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) т. Кузнецова А. А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.». Затем секретарь ЦК ВКП(б) Маленков 21 февраля 1949 года на объединенном заседании бюро Ленинградского обкома и горкома с помощью угроз добился признания в том, что в городе существовала враждебная антипартийная группировка. А дальше начался сбор компромата против отстраненных лидеров Ленинграда.
В том же постановлении от 15 февраля 1949 года говорилось, что руководители Ленинграда «самовольно и незаконно» провели всесоюзную оптовую ярмарку. Она была заявлена как всероссийская, но приехали на нее и представители союзных республик, на что якобы санкции из Москвы не было. Хотя в 1946 году в подобной же ярмарке, например, участвовали прибалтийские республики, и никого это не смутило, ведь официального запрета на приглашение из других республик никогда не было. Теперь же этот повод был использован для обвинения: мол, руководители города самовольно превратили Ленинград чуть ли не во вторую столицу СССР.
Надуманы были и обвинения в разбазаривании на ярмарке народных средств. Ярмарки в Ленинграде устраивались регулярно. На складах скапливались излишки или выпущенная сверх плана продукция. Поэтому приглашали организации из других регионов, которые могли по образцам заключить сделки и договоры на доставку оптом товаров в различные районы.
- А насколько вообще вписывалась оптовая ярмарка в социалистическую экономику?
- Оптовые ярмарки как способ найти сбыт для ненужных товаров были возвращением к эпохе нэпа. В конце войны правящая верхушка страны и региональные элиты не исключали возможность использования его опыта для восстановления народного хозяйства. И снова наш город был в авангарде этого процесса.
Уже с лета 1944 года «Ленинградская правда» призывала снижать себестоимость, укреплять хозрасчет. Большой интерес у читателей вызвала статья декана политико-экономического факультета ЛГУ Виктора Рейхардта «Хозрасчет, себестоимость, цена и прибыль в социалистическом хозяйстве». (В 1949 году он погибнет на допросах у следователя, став первой жертвой «Ленинградского дела».)
Пленум горкома в июле 1945 года принял решение о необходимости «внедрения и укрепления хозяйственного расчета повсеместно, широким фронтом» и призвал коммунистов глубже изучать экономику. Выступая в апреле следующего года на собрании актива ленинградской парторганизации, Попков подчеркивал, что уже немыслимо все централизованно распределять, регулировать, планировать, как это делалось в военное время. Послевоенная перестройка, по мнению Попкова, требовала усиления роли экономических рычагов управления хозяйством, повышения самостоятельности руководителей предприятий.
Да и сам Сталин до 1949 года допускал использование элементов рыночных механизмов. С его ведома напечатали труд председателя Госплана Николая Вознесенского «Военная экономика», где говорилось, что в СССР можно использовать товарно-денежные отношения.
Как отмечает в своих исследованиях, посвященных экономической подоплеке «Ленинградского дела», известный петербургский историк Александр Ваксер, руководители города, осознавая ограниченность мобилизационных методов, пытались совместно с Госпланом СССР нащупать новые источники роста и развития. При разработке региональной программы развития народного хозяйства предполагалось перенести центр тяжести с количественных показателей на качественные, ликвидировать дотации и повысить рентабельность предприятий.
Однако Сталин очень быстро отказался от этих идей. Соединить административно-командную систему и рыночные методы не получалось, произошли провалы по ряду отраслей, где не удалось достичь плановых показателей. Кроме того, Сталин был уверен, что в противостоянии с Западом - а уже вовсю шла холодная война - административные методы в экономике более эффективны, нежели рыночные...
В итоге в обвинительном приговоре по «Ленинградскому делу» указывалось, что «участники преступной группы проводили вредительско-подрывную работу, выразившуюся в нарушении государственных планов и снижении темпов развития народного хозяйства страны, и тем самым наносили ущерб экономическим интересам Советского государства».
Еще одним поводом для обвинений руководителей Ленинграда стали события вокруг объединенной Х областной и VIII городской партконференции, состоявшейся в декабре 1948 года.
- В чем там было дело?
- В Москву поступил донос, что на этой конференции Попков, Капустин и еще ряд руководителей не были избраны единогласно, а председатель счетной комиссии подтасовал итоги. Стали разбираться. Действительно, нашли 4 голоса против Попкова и 3 против Капустина. Но такова была общая практика по всей стране: счетная комиссия всегда писала «единогласно». Иначе это бы означало подрыв единства Коммунистической партии.
Почему анонимке дали ход - понятно: Сталину нужен был компромат. И по мере того, как он накапливался, «Ленинградское дело» раскручивалось.
Крамолу на руководителей города искали и в довоенном времени. Припомнили, кого в 1937 - 1938 годах Кузнецов спас от ареста, «пригрел». Искали в блокадном периоде. Порой доходило до абсурда. На одной из районных партийных конференций прозвучало утверждение, что в Ленинграде в блокаду в банях по указанию руководителей города специально распространялись антисоветские слухи...
Но самое главное - когда Сталину начали представлять «доказательства», он увидел, что ленинградских кадров очень много по всей стране. И все они сплочены преданностью Кузнецову. По словам Попкова, из Ленинграда были выдвинуты 800 коммунистов. Они трудились в Крыму, Рязани, Саратове, Новгороде, Пскове, Петрозаводске, Ярославле, Таллине, Мурманске. Первым руководителем Калининградской области стал бывший председатель одного из райсоветов Ленинграда Петр Мурашко. А теперь представьте себе съезд Коммунистической партии Советского Союза, на который из всех регионов страны приезжают ленинградцы - «ставленники» Кузнецова...
В 1948 году Кузнецов обратился к Сталину с просьбой вернуть журналу «Звезда» его прежний тираж и объем: мол, журнал исправился, разрешите... Сталин ответил: нет, нельзя. Для Кузнецова это было оплошностью: он вступился за свою вотчину, а для Сталина - подозрением: что это Кузнецов так печется о своем городе? В окружении Сталина так и говорили - «Кузнецов-ленинградский». И подозрения росли...
- В качестве основной причины «Ленинградского дела» нередко называют внутрипартийную борьбу в ближайшем окружении Сталина между «московской» и «ленинградской» группами...
- Да, эта версия начала звучать в работах зарубежных ученых уже в 1960-е годы, а потом с конца 1980-х годов ее подхватили многие отечественные исследователи. На мой взгляд, нельзя все сводить к борьбе между Берией и Маленковым с одной стороны и Ждановым, Кузнецовым, Вознесенским с другой. Неужели Сталин мог быть марионеткой?
Из сохранившейся в архивах переписки министра госбезопасности Абакумова со Сталиным видно, что именно вождь являлся инициатором, если хотите, сценаристом и режиссером-постановщиком судебного фарса над «ленинградской группой». На документах сохранились его многочисленные указания и пометки. Он сам определял, кого арестовать, кого казнить, а кого миловать.
Кроме того, если бы это была верхушечная борьба, то арестовали и расстреляли бы только Кузнецова, Вознесенского, еще троих-четверых из Ленинграда. Но я напомню, что многочисленные аресты были не только среди номенклатуры. Настоящий погром был учинен в ЛГУ. В 1950 - 1952 годы оттуда изгнали 18 деканов и 29 заведующих кафедрами, около трехсот преподавателей. А вспомним еще и ликвидацию Музея обороны, аресты среди хозяйственных работников, директоров...
Аресты в Ленинграде шли волнами, продолжались и позднее. По сфальсифицированным делам на длительные сроки тюремного заключения были осуждены более 50 человек, во время блокады работавших секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов. В 1949 - 1952 годах только в Ленинграде и области были освобождены от работы, исключены из партии свыше двух тысяч человек. Шло систематическое уничтожение целого ленинградского слоя. Поэтому борьба за власть не главное, хотя она имела место.
- В последнее время нередко можно услышать, что волну репрессий спровоцировал «русский национализм» ленинградцев. Что скажете?
- Вздор! Кузнецов, Попков, Лазутин, да и ленинградские кадры по всей стране - «правоверные» коммунисты, верившие в Сталина. Разве можно счесть «национализмом» то, что они поддержали развернутую во время войны и после нее пропаганду о великом русском народе как передовом среди всех народов Советского Союза? Сам Сталин рассуждал о «выдающейся русской нации»!
Во время блокады руководители увидели Ленинград совсем в другом образе - не только как пролетарскую столицу и колыбель революций, а как город воинской славы и неприступного духа. В 1944 году тот же Кузнецов, в ту пору второй секретарь обкома и горкома ВКП(б), писал в журнале «Пропаганда и агитация»: «...каждый ленинградец, грудью защищавший свой любимый город и вынесший на своих плечах все его невзгоды, стал еще больше любить свой город, стал больше за ним ухаживать, он стал ему ценнее, дороже...». А в январе 1946 года он называл жителей города на Неве «одним из передовых отрядов русского народа, храбрым и в то же время скромным, деятельным и в то же время не кричащим о себе».
На этой волне (а на следствии многим арестованным предъявляли обвинения в приверженности к «ленинградскому квасному патриотизму») возникала мысль поднять статус города. В первую годовщину снятия блокады, 27 января 1945 года, Кузнецов в газете «Правда» писал: «Ленинград надо восстановить как крупнейший промышленный и культурный центр страны, как столичный город».
Это была не оговорка. В первой половине 1945 года он несколько раз называл Ленинград столичным городом. Однако, как только стало ясно, что Сталин не одобряет идею о новой столице РСФСР, городские власти отказались от нее и к ней не возвращались. Так что они не «играли с огнем», прекрасно чувствуя веяния в Кремле.
Историк Владислав Кутузов убедительно опроверг домыслы, будто «ленинградская группа» хотела создать российскую компартию. Правда, Попков признался об этом на следствии, но нет никаких сведений, что коммунисты Ленинграда договаривались о совместных акциях для достижения этой цели.
- Апологеты Сталина муссируют и такую версию: якобы причиной наказания элиты города стала ее коррумпированность...
- Да, руководители могли себе позволить гораздо больше, чем рядовые жители. Да, по примеру Сталина устраивали банкеты, что происходило, впрочем, по всей стране. Да, у них были свои дома отдыха. Но это все являлось «пряником» в системе, созданной самим Сталиным. Вряд ли они осознавали порочность номенклатурных привилегий.
Да и неужели наш город был главным в стране «гнездом коррупции»? Сегодня сторонники этой инсинуации опираются на документы, которые были состряпаны уже после начала фабрикации «Ленинградского дела», чтобы опорочить арестованных. Ведь даже в 1949 - 1950 годах обвинить ленинградцев, руководивших обороной осажденного города и его восстановлением, в реальных преступлениях было невозможно.
В выпущенной нашим музеем книге «Судьбы людей. «Ленинградское дело» опубликована объяснительная записка бывшего управляющего делами Ленинградского обкома Филиппа Михеева председателю комиссии партконтроля при ЦК КПСС Швернику. Михеев в 1959 году рассказывал в ней, как фабриковали обвинения в адрес ленинградских лидеров в «бытовой распущенности», необоснованном расходовании денежных средств: «Меня лично неоднократно вызывал по ночам бывший заведующий особым сектором Ленинградского обкома Романов, который добивался от меня письменного материала, заведомо порочащего секретарей, причем данные мною объективные познания не удовлетворяли его, и мне пришлось несколько раз их переписывать».
В фондах нашего музея хранятся описи имущества, изъятого сотрудниками МГБ у арестованных «ленинградцев». Там нет предметов роскоши, золотых запасов, сберкнижек с миллионными счетами. В основном имущество было казенным...
- В чем же, на ваш взгляд, истинные причины «Ленинградского дела»?
- Причины кроются в той политике, которую Сталин проводил в послевоенную эпоху. Вождь ощущал: за годы войны народ «разболтался». Сводки МГБ с мест свидетельствовали: во всех слоях общества росли критические оценки советской власти и партии. Очень многие верили, что после войны не будет возврата к довоенным порядкам, что власть отблагодарит народ за преданность, которую он продемонстрировал. В деревнях надеялись, что распустят колхозы, интеллигенция рассчитывала на демократизацию и продолжение контактов с Западом... Даже в среде обновившейся партийно-государственной номенклатуры зрело понимание необходимости перемен.
С Ленинградом у Сталина были связаны наибольшие опасения. Вождь очень боялся самостоятельности и инициативы снизу. А ленинградцы опирались на блокадный опыт, который как раз и состоял в самостоятельности и нестандартных решениях. Это подрывало устои, потому что Сталин считал, что все должно замыкаться на нем.
Он увидел угрозу своей личной абсолютной диктатуре. Поэтому усилил репрессии и против военных, и против партийных работников. «Завинчивание гаек» казалось ему более подходящим инструментом для упрочения власти, чем допущение некой общественной активности и реальный подъем материального уровня жизни. Так что «Ленинградское дело» - это борьба режима за свое выживание.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 026 (6379) от 13.02.2019 под заголовком «Вождю померещился новый Зиновьев».
Комментарии