«В ночи на взморье пришел». Как Петр Великий впервые оказался в устье Невы
Новый, 1703-й, год Россия встречала торжественно, подводя итог удачной военной кампании. В Москве широко праздновали взятие шведского Нотебурга, осуществленное в октябре 1702 года.
«Петр I на строительстве Санкт-Петербурга». Дипломная работа художника Георгия Песиса, 1953 г. Из фондов музея Российской академии художеств
Победа в истоке Невы воодушевила Петра. Не прошли даром усилия по переустройству армии, приносили свои плоды требования царя строить корабли, лить на заводах страны пушки и ядра «самые добрые без всяких изъянов». Искренней радостью наполнены его письма, возвещающие, что крепость Нотебург сдалась «на аккорд», то есть по соглашению - по договору с соблюдением определенных условий...
В наступившем 1703 году предстояло дальше отвоевывать российские территории, оказавшиеся в составе шведской провинции Ингерманландия. На очереди была крепость Ниеншанц (на Руси ее именовали Канцы), гарнизон которой ожидал удара русских войск еще в октябре 1702 года. Обе стороны понимали: как только сойдет невский лед, столкновение неизбежно. Петр торопился, понимая, как важно не упустить время и инициативу.
Подготовка к походу шла с зимы. В конце марта 1703 года Петр, приехав в Нотебург, переименованный к тому времени в Шлиссельбург, с неудовольствием отмечал, что «здесь великая недовозка артиллерии есть». Недоставало более трех тысяч бомб, фитилей, дроби, железных лопаток и кирок, не хватало лекарей и аптечных материалов («из оптеки ни золотника лекарств не прислано»)...
23 апреля 1703 года русские войска по правому, северному, берегу Невы выдвинулись из Шлиссельбурга. Некоторые подробности тех событий известны из «Походного журнала, или Поденной записки Петра Первого». 25-го числа наши ратники подошли к наружному валу Ниеншанца и смогли его захватить. Как повествует «журнал», шведский гарнизон начал «превеликую стрельбу из пушек и из мелкого ружья, и непрестанно бросали гранаты в ров свой кругом всего города и несколько бомбов бросали...».
26 апреля под Канцы из Шлиссельбурга выехал и государь. Оттуда же были доставлены на судах пушки, мортиры и другие припасы. Их выгружали на берег реки, спешно расставляли артиллерию, которой руководил царский сподвижник Яков Брюс. Осмотревшись, государь сообщил Меншикову прямо из своего обоза: «урону, слава Богу, немного: только 8 ч. убито и несколько ранено».
Интересна подробность, которой он делился в этом письме: «Город гораздо больше, как сказывали, однакож не будет с Шлютельбурх (Шлиссельбург. - Ред.). Про новый вал сказывали, что низок, - который выше, неже город сам...». Таким образом, данные разведки не вполне соответствовали действительности: и город оказался больше по размерам, и городские валы выше.
28 апреля Петр с гвардейцами на шестидесяти лодках отправился в разведку к устью Невы: важно было убедиться, что шведские корабли не идут на помощь осажденному Ниеншанцу. «В ночи на самое взморье пришел», - лаконично записано в «Походном журнале». В устье Невы царь оставил три роты солдат для дозора. Рейд показал, что неприятельской флотилии нет.
Как отмечает историк Евгений Анисимов, это была первая встреча Петра I со здешними местами. До этого царь тут никогда не бывал... Если осенью 1702 года он впервые увидел исток Невы, то теперь его взору предстало устье. И вполне можно утверждать, что он смог оценить всю реку - от Ладоги до Финского залива.
Рано утром 1 мая после сильного артиллерийского огня русских на городовой вал Ниеншанца поднялся шведский барабанщик, возвестив о сдаче крепости. Комендант согласился на почетную капитуляцию. На следующий день фельдмаршал Борис Шереметев получил от него городские ключи. Томившиеся в крепости московские «полоняники» (пленные) были освобождены...
Захваченная шведская фортеция не устроила Петра ни местом положения, ни качеством укреплений. Поэтому было решено осмотреть невские окрестности и выбрать место для новой крепости. Выбор пал на небольшой Заячий остров, где 16 мая 1703 года (по старому стилю) и была заложена крепость «Санкт-Питербурх».
«Итак, при помощи Божией, Ингрия в руках. Дай Боже! Доброе окончание» - такими словами завершает Петр письмо Апраксину
21 мая 1703 года. Царю было хорошо в этих местах. В 1706 году в переписке он неоднократно величает Петербург «здешним парадизом», подписывает свои письма «Из Парадеза или Санктпитербурха».
Даже «жестокая погода с моря» не смогла напугать царя. Уже в августе 1703 года Нева показала свой нрав, затопив строившуюся крепость. Многие увидели в этом плохой знак, но только не Петр. 11 сентября 1706 года после одного из очередных наводнений он с юмором пишет Меншикову: «...такую воду нагнало, какой сказывают, не бывало. У меня в хоромах была сверху пола 21 дюйм... И зело было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, будто во время потопа сидели...».
Любовь Петра к воде, к морю, к флоту только усиливала чувства к своему парадизу. Петр готов был поступиться другими российскими территориями, только бы сохранить за собой Петербург. В 1707 году по дипломатическим каналам он передал просьбу королю Франции Людовику XIV о посредничестве с Карлом XII. Русский царь готов был уступить Швеции все завоеванные в войне земли, но только не Петербург с окрестностями, даже предлагал за небольшую территорию в устье Невы серьезную денежную компенсацию.
Карл отклонил любые запросы о мире. Он рассчитывал на победу и никаких уступок делать России не собирался, полагая, что и без всяких условий сможет вернуть утраченное. Король явно недооценивал своего противника.
До парадного вида строящемуся Петербургу было еще далеко, первые годы город был сплошь деревянным, нерегулярным, с довольно хаотичной застройкой. Да и самому царю поначалу удавалось здесь бывать нечасто, но так важен был для него этот город, ставший одним из зримых свершений его кипучей деятельности! Величайшее значение для бытия града на Неве, безусловно, имела воля основателя, сила его энергии и духа. Идея города пережила своего создателя и обессмертила его...
«И вот Петербург, самый нерусский город, торжество петровской идеи, стоит до сих пор и в нашем, в наиновейшем времени, стоит с прежним застывшим лицом, и новые районы отслаиваются от него, как нефть от воды, - отмечал писатель Андрей Битов. - И это чудо, чудо не в чудесном, а в феноменальном смысле, ибо еще можно представить, как возникла идея в сильной голове Петра, но то, что она осуществлена, вызывает почти головокружение своей невозможностью... Как кентавр или грифон - и вот на тебе, скачет и летает! И будет стоять, потому что Петербург нельзя изменить постепенно, его можно только разрушить, разрушить вместе с идеей, его создавшей, и они исчезнут лишь вдвоем, город и идея.
Не так уж много успел построить Петр при жизни, вряд ли даже столько, чтобы это составило лицо города... Гораздо больше он построил после смерти... И когда мощь инерции петровской идеи окончательно иссякла, то уже стоял Петербург и своей формой, цельностью и единственностью диктовал законы продолжения».
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 091 (6689) от 29.05.2020 под заголовком ««В ночи на самое взморье пришел»».
Комментарии