Тяжба о нечистотах. Как генерал-губернатор Петербурга боролся с помойной ямой
Осенью 1847 года купеческая жена Марья Попова, владелица одного из домов по Эртелеву переулку (ныне улица Чехова), пожаловалась «исправляющему должность» петербургского генерал-губернатора Дмитрию Ивановичу Шульгину на свою соседку — вдову майора Мюссара. По ее словам, та устроила во дворе собственного дома, выходящего фасадом на Итальянскую улицу, «род огромного грязного озера».
ФОТО Unsplash
В ту пору в Петербурге, несмотря на его столичный статус, не было централизованной системы канализации и вывоза бытовых отходов. Горожане использовали для собственных нужд выгребные и мусорные ямы: они обычно располагались во внутренних дворах домов, их периодически очищали ассенизаторы — их звали золотарями.
Своевременное удаление нечистот считалось обязанностью домовладельцев, однако многие из них, по соображениям экономии, предпочитали не заключать контракты на регулярный вывоз и очищали ямы лишь по мере необходимости или вовсе этого не делали. Порой это приводило к конфликтам, подобным тому, который и случился в Литейной части… Его подробности сохранились в документах Российского государственного исторического архива.
Злополучный двор, состоянием которого возмущалась купеческая жена, вплотную примыкал к недавно выстроенному по ее заказу шестиэтажному каменному флигелю, квартиры в котором хозяйка намеревалась сдавать жильцам. Однако соседство со свалкой нечистот разрушило ее планы. Виной тому было поведение «майорши», которая без особых церемоний выбрасывала мусор во внутренний двор и никогда его оттуда не вывозила.
«Ныне тех нечистот к стене моего флигеля и по тому двору выше обыкновенной мостовой возвышается с лишком на 3 аршина вышиной, — негодовала жена купца. — От обширной пропасти помоев и нечистот, кроме зловредных и отвратительных испарений, стены моего флигеля приходят в крайнее повреждение, и даже становится опасно для самого здания».
Не просыхающая круглый год сырость, по утверждению Поповой, пропитала здание пристройки до второго этажа, «и по стенам оного просачивается эта наваленная грязная пропасть в покой моего флигеля». В результате вместо ожидаемого дохода пустующие помещения приносили собственнице одни убытки: поскольку никто не желал снимать жилье с подобными бытовыми условиями, купчиха лишалась порядка 600 рублей серебром в год.
Попова многократно пыталась уладить вопрос с вдовой майора «убеждениями» и даже жаловалась на нее в полицию. Стражи порядка потребовали от Мюссар «всю грязь очистить с того двора и впредь не выливать», однако та проигнорировала их предписания. Более чем двухметровая свалка продолжала существовать и угрожала дальнейшим повреждением флигелю.
Получив жалобу, генерал-губернатор Шульгин препроводил ее столичному обер-полицмейстеру Александру Галахову. После чего полиция предписала домовладелице Мюссар произвести немедленную очистку, причем под наблюдением стражей порядка. Когда мусор и нечистоты наконец были вывезены, выяснилось, что повреждения флигеля купчихи Поповой имеют «неявный характер»: полицейские зафиксировали лишь сырость на стенах.
В итоговом рапорте обер-полицмейстера генерал-губернатору отмечалось: для того чтобы определить, «действительно ли строение просительницы от свалки нечистот получило повреждение и может ли приносить вред помойная яма», необходимо произвести полноценное освидетельствование. Поэтому в феврале 1848 года Шульгин переадресовал прошение купеческой жены начальнику профильного ведомства — главноуправляющему путями сообщения и публичными зданиями Петру Клейнмихелю.
Окончательное заключение было дано лишь осенью 1848 года. Оно гласило, что использование вдовой майора Мюссара собственного двора для свалки нечистот привело к тому, что «снег, дождевая и помойная вода образуют посреди двора болото, из которого вода, протекая через фундамент под пол каменного флигеля Поповой, причиняет в стене оного сырость, так что штукатурка на ней обваливается».
«Майорше» было предписано перенести помойную яму на достаточное расстояние от соседних домов, специально оборудовав ее изнутри бревнами и досками. Кроме того, ее обязали впредь не сливать нечистоты во двор и своевременно производить вывоз мусора. Кроме того, она должна была за собственный счет отремонтировать внутренний двор, вымостив его булыжником.
В заключение отметим: владение купчихи Поповой в перестроенном виде сохранилось до наших дней (сейчас это дом № 4 по улице Чехова). Что же касается централизованной системы канализации и вывоза мусора, то ее создание в нашем городе началось в 1930‑х годах, а полностью завершилось лишь к концу 1960‑х.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 178 (7261) от 23.09.2022 под заголовком «Тяжба о нечистотах».
Комментарии