Царский кучер: его в Петербурге хорошо знали и знакомством с ним гордились

Ох и тяжела была серая солдатская шинель, на которую Ивану Антоновичу Лошакову пришлось сменить генеральский мундир с золотыми эполетами… После битвы под Аустерлицем, произошедшей в 1805 году, он без разрешения высшего командования отправился в Лемберг (тогда так назывался Львов). Генералу казалось, что рядом с молодой красавицей женой ему легче будет отвлечься от проигранного сражения. Но такую «самоволку» военачальнику не простили: он был разжалован.

Из коллекции Государственного Эрмитажа. Репродукция автора

Напрасно госпожа Лошакова обращалась с прошениями в разные военные ведомства. О прощении ее мужа не могло быть и речи… Знающие люди посоветовали ей, как к последней инстанции, обратиться к кучеру царя Илье Ивановичу Байкову: «Он добрый человек и пожалеет вас». Бывшая генеральша рассказала ему о своих невзгодах. И тот, сам недавно отпраздновавший свадьбу с милой Натальей, которая была младше его на четверть века, понял поступок генерала.

…Когда в назначенный день и час Лошакова находилась на условленном месте, проезжавший мимо экипаж царя «неожиданно» остановился. Этой минуты хватило, чтобы передать лично государю заранее подготовленное прошение. Опальный генерал был помилован.

Статья по теме:

Триумфальная арка и колокольный звон: как Шлиссельбург отмечал 200-летие взятия крепости Орешек

Кучер царя был сострадательным человеком и не раз оказывал помощь тем, кто уже отчаялся в поисках правды. Но только если сам был уверен, что проситель прав. Когда же «неожиданная» остановка случалась вновь, государь догадывался о ее причине и, бывало, ворчал: «Опять твои шуточки, Илья!».

Однажды Илья Иванович подъехал, как бы случайно, к полуразвалившемуся домику. А на вопрос царя: «Зачем ты меня сюда завез?» — ответил, что здесь живет семья его бывшего хозяина, Дмитрия Александровича Лукина, погибшего в Афонском сражении. Александр I все понял: вдове морского офицера была назначена приличная пенсия, а его сыновей определили учиться за казенный счет.

Этим поступком Байков отплатил добром за добро. Когда учившийся в Морском кадетском корпусе Лукин после наступления совершеннолетия получил право распоряжаться своим имуществом, он сразу дал Илье вольную. Их многое связывало: они родились и выросли в Симбирской губернии, были почти ровесниками и отличались удивительной физической силой. Лукин мог свернуть в трубочки серебряные тарелки, Байков — натянув вожжи, остановить несущуюся тройку. Он понимал и любил лошадей, мог найти подход к любому норовистому животному. Неудивительно, что его приглашали на службу в богатые петербургские дома.

Пик карьеры Ильи Ивановича пришелся на 1801 год, когда он начал работать в придворной конюшне. Там быстро оценили как его высокое профессиональное мас­терство и силу, так и доб­рый, уживчивый характер. Байков был назначен лейб-кучером Александра I и оставался на этом посту вплоть до его кончины. Он объездил с императором едва ли не всю Россию, бывал и за границей.

Конечно, никаких доверительных или дружеских отношений между императором и кучером быть не могло. Александр I, когда бывал в хорошем расположении духа, только приветствовал Байкова: «Здравствуй, Илья!».

Офицер Николай Иванович Лорер в своих «Записках декаб­риста» передавал рассказ Байкова о том, как однажды навлек на себя царский гнев за слово «знаю». «Известно вам, что Его Величество никогда не скажет, куда именно изволит ехать. Но я беспрестанно поворачиваюсь к нему, и он мне кивает то направо, то налево, то прямо. Не понимаю, как скользнуло у меня с языка сказать: «Знаю, Ваше Величество». Государь вдруг сказал мне с гневом: «Кучер ничего не должен знать, кроме лошадей!». Приехали мы благополучно, и я доставил его во дворец, к его маленькому крыльцу, откуда Государь обыкновенно выезжает и куда приезжать изволит».

Байкова в Петербурге хорошо знали, знакомством с ним гордились. Чиновник и мемуарист Александр Михайлович Тургенев в своих «Записках», опубликованных в журнале «Русская старина» в 1885 году, вспоминал: «Видел своими глазами, как генерал-адъютант Федор Петрович Уваров, обвешанный орденами, как далмацкий осел — водоносами с побрякушками, лез на козлы коляски, стоящей перед крыльцом Казанского собора, и обнимал Илью Ивановича Байкова, лейб-кучера».

Такая известность иногда приводила к почти анекдотическим случаям.

В том же журнале «Русская старина» в 1906 году рассказывалось о том, что в Академии художеств ежегодно перед публичным ее открытием в сентябре всегда избирали почетных членов. «Каждый профессор предлагал к избранию лицо, которое считал достойным. Мартос предложил Кочубея, а вице-президент возразил, что Кочубей для Академии ничего полезного не сделал. Ему возразили: «Он близок к Государю». «О, если так, то надобно избрать Илью-кучера, который так близок к Государю». Эта шутка обошлась вице-президенту Академии художеств Александру Федоровичу Лабзину дорого: он лишился должности.

Жил Илья Иванович Байков со своей большой семьей в собственном просторном и вместительном доме на набережной Фонтанки. Лейб-кучер мог себе это позволить: его жалованье было такое же, как у полковника. Для своих трех дочерей и пятерых сыновей он нанимал гувернантку, которая учила детей музыке и рисованию, а его сын Петр окончил Академию художеств и стал живописцем-баталистом.

В последний раз лейб-кучер сел на козлы царского экипажа в 1825 году, когда вез тело умершего в Таганроге Александра I в Петербург. Увидевший траурный кортеж дипломат Александр Яковлевич Булгаков написал брату: «Я вступил в разговор с сидевшим на козлах Ильей: «Ах, Илья Иванович, как вы поседели, постарели!». «Да, есть, ваше превосходительство, от чего. И что моя жизнь теперь?». «Не можем мы, — прибавил я, — смотреть на тебя без горести — все за тобою видим Государя». «Ему лучше, он в Царствии небесном», — сказал Байков и так и залился слезами».

Николай I взял себе другого кучера, а Байков продолжал служить и возил императрицу. Когда он ушел на заслуженный отдых, в его формуляре было записано: «Служил при отлично хорошем поведении, усердно и беспорочно, в отпусках не был». Ему установили большую пенсию — тысячу рублей в год и удостоили золотой медали с портретом Александра I.

Читайте также: 

Возрождённая святыня: история церкви Иоанна Предтечи на Малышевой горе

Особняк торговца «тряпьём»: скрытая жемчужина среди рядовой застройки Петербурга

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 179 (8001) от 26.09.2025 под заголовком «Царский кучер».