Триумф «Багратиона»: разгром вермахта в Белоруссии стал крупнейшим военным поражением Германии во Второй мировой войне
80 лет назад развернулась наступательная операция по освобождению Белоруссии, продолжавшаяся до конца июля 1944 года. Она получила название «Багратион». В ходе сражений с советскими войсками немецкая армия понесла потери, каких до того она не знала — они были не сравнимы даже с «Верденской мясорубкой» Первой мировой войны. О том, что предшествовало операции, как она разворачивалась и каковы были действия противника, мы говорим с нашим постоянным экспертом кандидатом исторических наук, доцентом Архитектурно-строительного университета Евгением ГУРЬЕВЫМ.
Операция «Багратион» потребовала колоссального напряжения человеческих сил / репродукция. ФОТО АВТОРА
— Сейчас все чаще вспоминают, что операция «Багратион» была пятым «сталинским ударом»…
— Действительно, ее невозможно рассматривать в отрыве от других операций на советско-германском фронте. Она входит в число так называемых десяти «сталинских ударов» — кампании 1944 года, задачей которой было полное освобождение территории Советского Союза от нацистской оккупации. И, начиная с разгрома врага под Ленинградом, советские войска реализовывали ее весьма успешно.
Наступление в Белоруссии должно было стать (и стало!) центральной частью летней кампании 1944 года. Здесь, на центральном участке советско-германского фронта, его линия сильно вдавалась в сторону советских позиций: она получила название «белорусского балкона». Но советскому командованию был принципиально важен даже не сам факт его наличия, а то, что здесь находится более чем миллионная группировка вермахта, причем до того в боях почти не участвовавшая. При определенных условиях нацисты могли перебросить ее куда угодно — на северо-запад, юг, Балканы… Что гипотетически могло изменить положение сил в целом на советско-германском фронте.
И вот эту группировку требовалось уничтожить. И, конечно же, вернуть территорию советской Белоруссии, которая находилась под нацистской оккупацией уже три года. Ее освобождение было политической задачей: нельзя забывать, что Белорусская ССР была одним из соучредителей Советского Союза.
До известной степени освобождение Белоруссии имело еще и эмоциональную окраску. Желание взять реванш — расквитаться с немцами за трагическое лето 1941‑го, — безусловно, имело место. Этот призыв звучал в выступлениях политработников, в их беседах с красноармейцами. И не случайно датой начала операции «Багратион» было определено 22 июня 1944 года — третья годовщина начала войны.
Вы спросите: почему среди бойцов было не так уж много тех, кто летом 1941 года находился в Белоруссии? Потому что эти люди пополнили партизанские отряды и соединения, действовавшие в республике. Костяк белорусских партизан составили как раз кадровые бойцы и командиры Красной армии, попавшие в окружение летом 1941‑го в Белостокском, Лепельском, Минском котлах. И в немалой степени именно участие профессиональных военных обусловило успех и размах движения народных мстителей.
Недаром буквально накануне операции «Багратион» в боях против партизан, численность которых немцы оценивали в 60 тысяч человек (а на самом деле их было как минимум в 2,5 раза больше), были задействованы 20 тысяч немецких солдат — полноценная дивизия. Конечно, с привлечением самых разных полицейских формирований, в которых служили пособники нацистов…
Несмотря на это, только за четыре дня, с 20 по 23 июня 1944 года, непосредственно перед наступлением советских войск партизаны осуществили 40 тысяч подрывов на железных дорогах в немецком тылу, что действительно парализовало перевозку войск.
— Какие конкретно действия планировало советское командование летом 1944 года в Белоруссии?
— Операцию на окружение. Причем в масштабах четырех фронтов. Особенность наступления состояла в том, что территория Белоруссии в основном болотистая, лесистая, с большим количеством рек. Подобная местность не дает возможности совершать широкие танковые прорывы. В Белоруссии бронетехника может двигаться, главным образом, только по шоссе.
Перед войсками Красной армии ставилась задача совершить несколько обходных маневров, чтобы рассечь немецкую группировку и уничтожить ее по частям, тем самым лишая противника живой силы. То есть это была примерно та же тактика, которую сами немцы использовали летом 1941 года, теперь они в полной мере почувствовали ее на себе.
Забегая вперед, скажу: Красной армии выполнить задачу удалось, и в этом был несомненный успех «Багратиона». А вот противник таких действий явно не ожидал.
Командование вермахта и сам Гитлер склонялись к тому, что летом 1944 года Красная армия нанесет главный удар на Украине, продолжая весеннюю наступательную кампанию. Более того, командующий группой армий «Северная Украина» фельдмаршал Модель вытребовал у Гитлера в свое распоряжение часть танковых войск из состава группы армий «Центр», находившихся в Белоруссии, предполагая, что ему потребуются дополнительные резервы для отражения атак советских механизированных частей, причем произошло это буквально накануне операции «Багратион».
Советская разведка активно занималась дезинформацией противника, поддерживая его в убеждении, что Красная армия не будет наступать в Белоруссии. Эти сведения поставлялись немцам и через существовавшую в Москве еще с 1941 года подпольную монархическую организацию «Престол».
История этой операции — настоящий детектив! На самом деле «Престол» фактически был создан советской разведкой, точнее, 4‑м управлением НГКБ, тем самым, которым руководил легендарный чекист Павел Судоплатов.
«Престол» был своего рода аналогом «Треста» — успешной чекистской операции 1920‑х годов по внедрению в белое эмигрантское подполье. Во главе тайной организации стоял монархист Борис Садовский, советские агенты использовали его, о чем он совершенно не догадывался, и абсолютно контролировали все его действия — а он вербовал агентуру, которая была готова работать на нацистов, передавал немецким агентам разведывательную информацию. Те ему доверяли.
Весной 1944 года через «Престол» им была отправлена информация чуть ли не из самого Генштаба РККА — о том, что главный удар летом будет нанесен на Украине. Подобные сигналы были направлены и по другим каналам.
Дезинформацией врага активно занимались и на фронте. В ходе подготовки к наступлению был введен абсолютный режим радиомолчания, и даже немецкая разведка уловила, что, мол, русские как‑то очень странно себя ведут в эфире. Более того, советские войска, не особенно маскируясь, на фронте протяженностью 400 километров и глубиной 40 километров начали строить рубежи обороны — чтобы еще больше убедить немцев в том, что в Белоруссии наступления не будет.
Были предприняты масштабные действия по маскировке техники, боевой и инженерной, сосредоточенной в оперативном тылу. Лесистая местность давала возможность укрыть практически все — передовые аэродромы, склады боеприпасов, вооружение. Передвижение — только по ночам. Инженерную технику маскировали, поскольку нужно было готовиться к переправам через реки и ручьи, а значит, требовались понтоны и мосты. А чтобы протащить по лесам и болотам танки, нужно было строить гати.
И немцы действительно поверили в то, что наступления в Белоруссии не будет. В итоге же Красная армия на четырех фронтах сосредоточила группировку 2 миллиона 400 тысяч человек, 36 тысяч орудий, 5200 танков и 5300 самолетов. Соотношение было явно не в пользу вермахта — в два раза в пехоте, в четыре раза в артиллерии и почти в пять раз в танках.
Тем не менее, хотя немцы и не ожидали наступления в Белоруссии, к обороне они готовились. Причем достаточно неожиданным способом…
— Что вы имеете в виду?
— После прорыва Красной армией «Восточного вала», в частности, на Днепре, Гитлер пришел к выводу, что сплошная линия обороны вовсе не является панацеей. И 8 марта 1944 года издал директиву, предусматривавшую на Восточном фронте использование тактики «крепостей». Своего рода «волноломов», как их называет современный историк Алексей Исаев.
Крепости предполагалось создавать на основе городов, используя специальные инженерные сооружения, а также превращая постройки в укрепленные узлы обороны. А далее размещать в таких городах-крепостях крупные гарнизоны, которые наступающие просто не смогли бы игнорировать.
Кроме того, любой город — это пересечение транспортных путей. Гитлер полагал, что Красная армия не рискнет оставлять в своем тылу такие крепости и продолжать наступление дальше, поскольку создавалась угроза коммуникациям. Расчет противника был на то, что, пока советские войска будут прикованы к крепостям, ему удастся занять новый рубеж обороны.
Весной 1944 года у немцев уже был достаточно успешный опыт обороны города-крепости практически на границе Белоруссии и Украины. Речь о Ковеле. Советские войска полностью взяли его в кольцо, но немецкий гарнизон отказался сдаваться и оказал ожесточенное сопротивление. Более того, немцы даже смогли нанести контрудар свежими танковыми частями и пробить коридор до Ковеля, после чего они удерживали город до лета 1944 года.
Этот пример очень вдохновил Гитлера. Поэтому и появился расчет: раз белорусские города значительно больше Ковеля и в них будут находиться гораздо более крупные гарнизоны, значит, они смогут успешно сдерживать советские войска…
Да, немцы уже не думали ни о каком наступлении. Они мыслили исключительно категориями обороны. После Курской дуги и потери Украины значительная часть немецкого командования прекрасно понимали, что войну уже не выиграть.
На выигрыш времени, по замыслу Гитлера, и должна была работать тактика крепостей. В Белоруссии немцы объявили крепостями двенадцать городов. Минск, Бобруйск, Могилев, Оршу… Сдавать их было нельзя, гарнизонам отступать запрещалось. Такие крепости немцы будут устраивать вплоть до самого конца Второй мировой войны. Кстати, отдельные удачные для немцев примеры в этой тактике были: Бреслау действительно продержался дольше Берлина.
Однако в Белоруссии она парадоксальным образом сыграла против самих немцев. Когда началась операция «Багратион» — а это произошло в ночь с 22 на 23 июня, — почти все командующие армиями группы «Центр» попросили разрешения на отход на линию рек Березина, Западная Двина и Днепр.
— Они рассчитывали удержать оборону, опираясь на естественные водные преграды?
— Да, именно так. Однако Гитлер ответил категорическим отказом: держать крепости любой ценой!
В результате германский фронт в Белоруссии посыпался, немцы откатывались, даже не пытаясь наносить какие‑либо контрудары. Потом Гитлер все же разрешил отступать, но это было уже значительно позже, после того как 3 июля 1944 года Красная армия вступила в Минск.
Дальше уже началось освобождение Литвы, к концу июля советские войска вышли на линию государственной границы, начали освобождать Польшу и к августу дошли почти до самой Варшавы. И только там нацистам удалось стабилизировать фронт, перебросив в том числе с Украины танковые части, которые остановили измотанные советские войска, прошедшие в непрерывном наступлении почти 600 километров.
Тем не менее для Красной армии успех «Багратиона» был полным, а для вермахта он стал самой большой катастрофой за всю Вторую мировую войну. Безвозвратные потери немцев (убитые, пленные, пропавшие без вести) составили больше 500 тысяч человек. 17 дивизий были уничтожены полностью, 50 дивизий потеряли половину личного состава. Такого разгрома не было ни под Сталинградом, ни на Курской дуге, ни где бы то ни было еще. И даже в битве за Берлин весной 1945‑го таких потерь не будет…
Иными словами, самая сильная группировка вермахта на Восточном фронте — в Белоруссии — была уничтожена меньше чем за месяц. По большому счету группа армий «Центр» вообще перестала существовать именно после «Багратиона». И как раз после этой операции состоялся знаменитый марш пленных по Москве, через нее провели 57 тысяч человек, в том числе 12 генералов, взятых в плен именно в Белоруссии. Это были командующие дивизиями и корпусами, оказавшимися в котлах окружения. Действительно, реванш за 22 июня 1941 года в известной степени состоялся…
Что же касается Красной армии, то она потеряла 178 тысяч убитыми и 587 тысяч ранеными. Тоже, конечно, очень серьезные потери, которые дают понять, какой высокой ценой давалась победа.
— Была ли увязана операция «Багратион» с открытием второго фронта?
— И да, и нет. Дело в том, что еще в Тегеране в ноябре 1943 года на первой конференции «большой тройки» было определено, что второй фронт в Европе, конкретно — в Нормандии, союзники откроют в первую неделю июня 1944 года, как только позволит погода. Так оно и произошло.
Наше командование знало, что союзники высадятся в Нормандии. Была ли надежда, что они оттянут на себя войска с Восточного фронта? Несомненно. Однако получилось так, что они оттянули войска не из Белоруссии, а с Украины. На Западный фронт был срочно переброшен 2‑й танковый корпус СС…
Косвенно разгром немцев в Белоруссии сказался на всем советско-германском фронте, поскольку группа армий «Центр» до определенного времени служила источником резервов для других фронтов. Теперь его не стало. Кстати, точно так же после высадки союзников в Нормандии источником для резервов перестала быть Западная Европа. Теперь, наоборот, нацисты перебрасывали туда войска с Восточного фронта.
Практически одновременно с операцией «Багратион» началось освобождение от врага Карельского перешейка и Карелии. Обозначился перелом в битве на Нарвском рубеже. К осени 1944‑го от врага была освобождена почти вся территории Советского Союза. Тяжелее всего давалось освобождение Прибалтики: отступившая из‑под Ленинграда группа армий «Север» удерживала рубежи в Курляндии до самого конца войны.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 130 (7706) от 17.07.2024 под заголовком «Триумф «Багратиона»».
Комментарии