Тайные знаки «Жерновки». Что удалось выяснить в архивах?
Поводом для нашего разговора стал счастливый поворот в нынешней судьбе усадьбы «Жерновка»: она будет восстановлена и станет филиалом детской музыкальной школы № 41 Красногвардейского района. Моя собеседница — краевед, исследователь, автор книг и многочисленных публикаций по истории Охты Наталья СТОЛБОВА — занимается изучением этой усадьбы уже два десятка лет. Собственно говоря, именно материалы, найденные ею в архивах, помогли обосновать историко-культурную значимость «Жерновки».
Нынешний вид центрального зала усадебного дома «Жерновки» — это результат реставрации первой половины 1980‑х годов, вернувшей ему исторический облик./ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
— Про эту усадьбу часто можно услышать «забытая» и «брошенная»…
— И это не совсем справедливо, поскольку она никогда не была обойдена вниманием исследователей начиная с послереволюционных времен. Едва ли не первым из них стал архитектор Николай Лансере, побывавший в усадьбе в начале 1920‑х годов, когда в ней находился клуб для рабочих местных заводов. В архивах мне удалось обнаружить карандашные рисунки с изображением усадьбы, выполненные Лансере в 1922 году для отчета, поданного им в историко-бытовой отдел Русского музея.
Именно Лансере — автор и первой исторической публикации, посвященной этой усадьбе, кстати, в заголовке она значилась «забытая». Статья появилась в 1924 году в журнале «Среди коллекционеров»…
Еще один интересный факт: 16 сентября 1940 года Отдел по охране памятников выдал художнице Вере Болдыревой-Семеновой-Тян-Шанской удостоверение на осмотр живописи плафонов в залах усадебного дома «Жерновки». Что стало результатом, неизвестно. Возможно, она сделала зарисовки, но ни в одном из архивов обнаружить их пока не удалось…
Однако опубликованных источников, посвященных охтинским усадьбам, совсем мало. Упоминания «Жерновки» содержат книги Веры Белявской «Росписи русского классицизма», изданной в 1940 году, и Владимира Пилявского «Джакомо Кваренги: Архитектор. Художник», увидевшей свет в 1981‑м.
Чтобы составить исчерпывающее представление об истории усадьбы, мне потребовалось ввести в научный оборот огромный пласт прежде не известных исследователям документов из архивов Петербурга, Москвы и даже Твери. Они стали материалом и для создания моей книги «Охтинские усадьбы» — речь о тех, что находились на берегах реки Охты в границах сегодняшнего Красногвардейского района города. Причем как о сохранившихся — «Жерновке» и «Уткиной даче», так и об утраченных — дачах Долгорукова («Салтыковке»), Никонова и Комаровского.
— Какие открытия принесли архивные документы?
— Коснусь только тех, которые имеют отношение к «Жерновке».
Например, удалось найти сведения о тех ее хозяевах, про которых раньше практически ничего не было известно. Выяснилось, что в начале XIX века владение было разделено на две неравные части: одна принадлежала англичанке Анне Крамер, супруге нарвского купца Себастьяна Крамера, другая, под названием мыза «Гавриловка», — княгине Анне Александровне Голицыной. Впоследствии оба участка стали собственностью Екатерины Сухозанет, при ней усадьба стала называться «Екатерининское».
В рукописном отделе РНБ хранятся письма Екатерины Сухозанет к князю Владимиру Федоровичу Одоевскому, с которым она была дружна. В одном из них она приглашает Одоевского вместе с княгиней Ольгой к себе в «Екатерининское»…
Изучение архивных документов привело и к пониманию того, что в истории усадьбы есть вопросы, на которые едва ли могут быть получены ответы.
Так, Николай Лансере в 1922 году упоминал архив Безобразовых, последних владельцев усадьбы, обнаруженный им в «Жерновке». Рукописи были буквально рассыпаны по помещениям. В дальнейшем материалы были переданы им в историко-бытовой отдел Русского музея.
Часть из них в 1928 году попала в нынешний Российский государственный исторический архив и составляет ныне фонд Безобразовых. Но другая часть подлинных бумаг — они касаются в том числе описания дома при продаже его в 1838 году Крамером Екатерине Сухозанет — очевидно, утрачена. Пока найти их не удалось.
— Загадкой остается и судьба усадебных предметов, переданных весной 1923 года в Музейный фонд…
— В документах значатся три статуи, две деревянные подставки к ним, четыре вазы и литографическая плита (никаких подробностей не указано). В январе 1925 года они были переданы в реставрационные мастерские Главнауки. Это последние упоминания об этих реликвиях, дальше их следы теряются…
Кроме того, в своей книге я впервые рассматриваю «масонский след» в истории «Жерновки». Тем более что фрагменты оформления интерьера отсылают как раз к масонской теме. Солнечные лучи в круге в восточной гостиной (спальне), львы, грифоны, орлы там же и целый ряд других элементов являются одновременно и художественным контекстом эпохи, и символами, понятными «посвященным».
Усадебный дом, построенный в конце XVIII века Донауровыми, приближенными великого князя Павла Петровича, никогда не предназначался для проживания — только для представительских целей. Нельзя исключить, что и для собраний масонской ложи. На мой взгляд, это гораздо более вероятная причина создания усадьбы, нежели предположение, что она мыслилась как увеселительный дворец, даже с возможным кратким пребыванием здесь представителей знати.
В пользу «масонской» версии во всей полноте говорят аллегории добродетелей в росписях западной гостиной (столовой) — «Постоянство», «Трудолюбие», «Истина», «Благополучие», «Искренность», «Остроумие», «Власть духовная» и «Познание». И не случайно сохранившийся поныне пруд выполнен в форме ключа — символа постижения тайны путем духовного поиска и самосовершенствования, используемого в эмблемах мастеров лож.
Читайте также:
Природа языка: отражая смену эпох, он меняется вместе с миром вокруг
Московская автоколонна на Дороге жизни. Найдены документы о помощи Ленинграду в 1942 году
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 231 (7807) от 06.12.2024 под заголовком «Тайные знаки «Жерновки»».
Комментарии