«Сперва любить – потом учить». Секреты педагогического мастерства Карла Мая
О школе на Васильевском острове, выпускников которой называли «майскими жуками», сказано и написано много. Сегодня есть повод еще раз вспомнить об этом учебном заведении, ставшем выдающимся педагогическим феноменом своего времени: 200 лет назад, 10 ноября (по новому стилю) 1820 года, в Петербурге родился его основатель Карл Иванович Май.
РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА
Среднее образование он получил в Петришуле, по окончании которой в 1838 году за успехи награжден золотым перстнем. Столь же успешно завершилась его учеба на историко-филологическом отделении философского факультета Университета, по окончании которого его удостоили диплома кандидата.
Еще в школьную пору, когда юный Карл Май охотно и толково помогал своим товарищам справляться с учебными заданиями, а затем стал репетитором, определилось его призвание педагога. Несколько лет он проработал домашним учителем в семье министра юстиции Д. В. Дашкова, затем – преподавателем географии в Лесном и межевом институте. А всю последующую жизнь, вплоть до кончины в 1895 году, он посвятил формированию и развитию своего детища, основанного в 1856 году, – гимназии и реального училища. И сумел создать редкостное по качеству обучения среднее учебное заведение.
Оно было общедоступным, в него принимали детей независимо от сословного положения родителей и их вероисповедания. Плата за обучение была умеренной, что позволяло отдавать сюда своих сыновей не только обеспеченным родителям, но даже швейцарам, извозчикам и выходцам из крестьян.
В качестве основы педагогического процесса Карл Май избрал изречение основоположника современной педагогики Я. А. Коменского «Сперва любить – потом учить».
Карл Иванович справедливо полагал, что каждый человек от природы одарен по-разному, но он может и должен быть воспитанным. Он считал, что каждого ученика надо воспринимать как личность, заслуживающую уважения, доверия, его непременно надо научить самостоятельно мыслить, помочь распознать и максимально развить заложенные природой способности, развивать его умственно, нравственно, эстетически и физически.
В школе не было переводных экзаменов: Карл Иванович полагал, что учитель вполне объективно может оценивать успехи учеников на основании постоянного общения с ними. «Майские» гимназисты, склонные к гуманитарным наукам, как правило, продолжали образование в Университете, а реалисты, тяготевшие к предметам естественной направленности, становились инженерами.
Современники оценивали учебное заведение Мая как «государство в государстве, отделенное бесконечным океаном от казенщины», отмечали, что его нельзя было назвать ни монархическим, ни республиканским, ни аристократическим: «оно всегда стремилось быть общечеловеческим».
Золотой медалист 1918 года писатель Лев Успенский отмечал: «...у Мая нет и быть не может педагогов-мракобесов, учителей-черносотенцев, людей в «футлярах», чиновников в вицмундирах. Преподаватели, поколение за поколением, подбирались у Мая по принципу своей научной и педагогической одаренности». Дмитрий Лихачев вспоминал: «Школа К. И. Мая наложила сильный отпечаток и на мои интересы, и на мой жизненный, я бы сказал, мировоззренческий, опыт».
«Это был маленький, щупленький, очень согбенный старичок, неизменно одетый в черный долгополый сюртук, – вспоминал про Карла Мая историк искусства Александр Бенуа. – В своей старчески исхудалой, точно дряблой руке он всегда вертел табакерку, которой нередко пользовался, а из заднего кармана сюртука у него торчал большой красный с желтым платок – что вообще полагалось всегда иметь нюхальщикам табака. Уже это одно «отодвигало» Карла Ивановича во времени куда-то далеко и придавало его облику какую-то поэтическую старинность».
Впрочем, и добреньким Карл Иванович тоже не был. Доктор медицины Владимир Гильтебрандт вспоминал такой печальный эпизод. Один из учеников, второгодник, выстрелом из рогатки разбил стекло в квартире противоположного флигеля. Осколки поранили щеку работавшей там кухарки, она едва не осталась без глаза. Началось разбирательство. Ученики, проникшись солидарностью, решили не выдавать товарища, сам же он не пожелал сознаться.
«После нескольких бесплодных опросов Карл Иванович решил запереть класс, не выпуская, пока виновник не сознается сам, предупредив, что не желает, чтобы его кто-либо выдал. Прошло часа три по окончании уроков – результата не получилось», – вспоминал Владимир Гильтебрандт.
В конце концов Карл Иванович с раздражением в голосе объявил, что «вынужден приступить к позорной проверке честного слова каждого», и стал обыскивать парты... Естественно, рогатка вскоре была найдена.
«Трус и лжец!» – воскликнул директор, залепил виновнику звонкую пощечину и вытолкнул его из класса... «Мы были ошеломлены, – рассказывал Гильтебрандт. – Вернувшись в класс, Карл Иванович взволнованный, со слезами обратился к нам: «вы жалеете, конечно, вашего товарища; но наказание, которое понес несчастный при вас, пусть запечатлится в сердце каждого из вас и знайте, что для позорной лжи нет места в этих стенах»...»
Школа Карла Мая поколение за поколением выпускала хорошо образованных (32 из них были удостоены избрания в Академию наук и Академию художеств!) и прекрасно воспитанных граждан. Об этом как о самом ценном достижении сказал, выступая на одном из юбилеев, географ Петр Петрович Тян-Шанский. Обращаясь к бывшим ученикам, он подчеркнул: «...Ни один из бывших воспитанников не пал нравственно».
Уверен, что педагогическое наследие Карла Ивановича Мая востребовано и в наше время. В день юбилея педагога почитатели возложат цветы на его могилу на Смоленском лютеранском кладбище, а в Музее-институте семьи Рерихов состоится научная конференция.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 202 (6800) от 06.11.2020 под заголовком ««Позорной лжи нет места в этих стенах»».
Комментарии