Случайная жертва «Цезаря»

«К месту затона парохода причалена барка с домкратом для поднятия из воды камней, которыми нагружен пароход. Вес этих камней настолько велик, что цепи, которыми пытались поднимать пароход с грузом, не выдерживали тяжести и разрывались. Теперь решено сначала разгрузить пароход, затем заделать пластырем его пробоину и потом уже приступить к его поднятию». Так 22 января 1898 года «Петербургский листок» начинал серию репортажей о попытках подъема океанского судна «Марстранд».

Иллюстрация Lisa-5/shutterstock.com

Принадлежавшее акционерной компании «Торн» в Копенгагене, оно затонуло 7 октября 1897 года напротив Нового Адмиралтейства, по несчастной случайности столкнувшись с германским пароходом «Цезарь». Жертв удалось избежать, но все попытки оперативно поднять судно не увенчались успехом. Тогда затонувший пароход оставили «на зимовку» на дне Большой Невы.

«Как бы напоминая миру о своем существовании и точно протягивая руки с просьбой о помощи - над поверхностью воды высятся две мачты погибшего «Марстранда». Натянутые снасти под напором сильного течения дрожат точно в лихорадке, как дрожит иногда человек, долгое время пробывший в холодной воде» - так описывала газета место затопления парохода.

Судно планировали поднять до начала навигации, чтобы освободить фарватер. Для этой цели привлекли водолаза, который занимался разгрузкой затонувшего транспорта. Это грузовое судно перевозило шпаты - широко распространенные в природе минералы, применявшиеся в различных отраслях промышленности, в частности, в металлургии для снижения температуры плавления руды и облегчения отделения металла от пустой породы.

«Петербургский листок» сообщал: «На большой черной барже, стоящей у мачт затонувшего парохода, установлен паровой кран, который поднимает сквозь большую прорубь во льду корзины со шпатом, наполняемые водолазом в трюме парохода. На льду у проруби стоят два воздушных насоса, которые питают по трубам водолаза. Сигнальные веревки и гуттаперчевые трубки покрыты слоем льда и трещат при малейшем движении».

Прорубь служила и «окном» для водолаза, работающего без искусственного света. «Впрочем, говорят, теперь светлее работать, чем летом, так как вода не так мутна и гораздо спокойнее», - отмечал журналист. Дело шло медленно. Водолаз находился в воде непрерывно около двух часов и при всем своем усердии за это время успевал нагрузить камнями сравнительно небольшую железную корзину. За день успевали поднять не более четырех-пяти корзин с грузом.

«Надо иметь в виду, в каком тяжелом и неудобном костюме он работает, - описывал газетчик действия водолаза, наблюдая за ним, как и многие петербуржцы, с набережной. - Достаточно взглянуть на него, когда он, как морское чудовище, выходит из воды и тяжелой, усталой походкой идет отдохнуть и обогреться. Несмотря на все технические усовершенствования, работу водолазов нельзя назвать безопасной и с искренним сожалением смотришь на человека, который за 50 рублей в месяц так часто заглядывает в глаза смерти».

Когда «подводный труженик» поднялся из проруби, репортер не упустил возможности вступить с ним в беседу: «Что, любезный, холодно под водой?». «Нет, барин, гораздо теплей; только воздух холодный подают по трубе - очень уж дух захватывает», - охотно отвечал водолаз. «А что, есть для вас разница в работе летом и зимой?» - поинтересовался газетчик. «Нет, почти что все единственно, ведь нам погода все одна; оно, конечно, летом ровнее работать, потому что вода прохладнее, чем воздух наружу». Минут через десять рабочий снова навинтил тяжелый шарообразный шлем водолазу и помог ему спуститься по лестнице под воду...

Вскоре пароход был окончательно разгружен, но извлечь его из воды сумели не скоро. Сначала мешал ледоход, потом при попытке подъема оторвалась часть кормы, затем корпус треснул посередине - даже хотели резать судно под водой на части, чтобы освободить, наконец, невский фарватер. Лишь 10 августа 1898 года «Марстранд», почти год пролежавший на дне Невы, удалось поднять.

«Неприятное впечатление производит злосчастный «Марстранд», - описывал свои впечатления журналист «Петербургского листка». - Краска слезла с парохода, и он весь кажется каким-то грязным, мутно-бурым. Мачт нет: их поломал ледоход, смяли баржи... Все железные части покрыты густым слоем ржавчины».