Как Петроград пережил «мыльные» протесты
«Вчера около 11 час. утра в комиссариат милиции 3-го Спасского подрайона было срочно сообщено, что в складе Беккера, в д. № 6 по Забалканскому пр., обнаружены большие запасы мыла и что это обстоятельство сильно волнует публику. Комиссар милиции со своим помощником Шариковым и несколькими милиционерами поспешил на Забалканский пр. и ознакомился с обстоятельствами». Так завертелось едва не закончившееся трагедией «скользкое дело», о котором «Петроградский листок» начал рассказывать с номера от 3 августа 1917 года.
Иллюстрация Lisa-5/shutterstock.com
Забалканский проспект, сейчас являющийся частью Московского, начинался от Сенной площади, которая и стала «стартовой площадкой» событий. Добравшись до склада Беккера, милиционеры обнаружили там 54 ящика мыла, да еще и груженный мылом большой воз, предназначенный к отправке в эстонский город Везенберг (ныне Раквере).
В те дни население Петрограда испытывало острый недостаток в снабжении товарами первой необходимости, в том числе мылом. Неудивительно, что возле склада собралась огромная возбужденная толпа. Стражи порядка, надеясь погасить недовольство, встали на сторону горожан. «Представители милиции, по соглашению с представителями от публики, решили все запасы мыла опечатать, перевезти затем в городской магазин на углу Садовой ул. и Таирова пер. (сейчас пер. Бринько. - А. Ч.) и распродать по фунту».
Так и было сделано, но покупатели хотели получить мыло по 40 копеек за фунт, а администрация настаивала на 45 копейках. «Настроение у всех было крайне возбужденное, наэлектризованное и до невероятия обостренное», - сообщал газетчик.
Пока спорили о цене, у соседнего магазина появились две ломовые телеги с кожами. Моментально разнесся слух, что спекулянты увозят кожу. В Петрограде ведь был еще и «обувной голод»: владельцы фабрик не были заинтересованы отпускать свой товар по твердым низким ценам, и горожане простаивали сутки у магазинов, ожидая завоза очередной партии доступной обуви. Были случаи, когда толпу от магазинов «Скорохода» разгоняли с помощью пожарных брандспойтов!
Тем временем помощник комиссара Шариков выяснил, что обнаруженная кожа непригодна для производства обуви (она «легкая, желтая, подметочной совершенно не было», и сообщил обступившим его горожанам, что реквизировать сырье он не будет. Однако толпа была уже на грани безумия. «Публика накинулась на Шарикова, повалила на воз с кожей и стала наносить побои. В избиении принимали участие все, в том числе бабы, рабочие и солдаты». Наиболее агрессивные призывали убить его и утопить в Фонтанке.
Комиссар милиции подрайона бросил на спасение своего помощника все имевшиеся у него резервы и одновременно запросил экстренной помощи у города. Как назло, у большинства местных милиционеров не было совершенно никакого оружия, они ничего не могли сделать с бушевавшей толпой, но уговорами смогли все-таки оттянуть расправу. Шарикова привязали к возу и повезли в Смольный институт, где располагался Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов.
Путь неблизкий, и по дороге произошел, как отмечалось в газете, «целый ряд побочных случаев, имевших не менее серьезные последствия». За Шарикова пытался заступиться владелец шляпочного магазина на Горсткиной улице (сейчас ул. Ефимова), его стали избивать, он вырвался и успел укрыться в помещении комиссариата милиции. Раздался клич громить комиссариат, однако после нескольких выстрелов в воздух публика моментально отхлынула.
Затем толпа отыгралась на приказчике оказавшейся на пути мясной лавки. Его затолкали на воз с кожами, «били многократно, нарисовали на одной из кож какой-то плакат с надписью не то «мародер», не то «спекулянт», и долго возили по разным улицам». Под горячую руку попался еще один «адвокат», которого стащили с остановившегося в толпе трамвая, «били долго и сильно».
Всех жертв толпы с большим трудом смогли освободить подоспевшие милиционеры. Шарикова все-таки довезли до Смольного и сдали властям, которые его немедленно освободили и отправили на лечение. Толпа рассосалась сама собой...
По итогам этих событий стражи порядка выдвинули своему начальнику ультиматум: немедленно обеспечить их огнестрельным оружием. Требование, по возможности, выполнили, но разрешили стрелять только в самом крайнем случае.
«Петроградский листок» отреагировал на события 2 августа очерком-призывом «Одумайтесь!»: «Тяжело жить - слов нет. Продуктов нет. Дерут две шкуры. Товары прячут. Наживают деньги на крови, слезах и поте. Невозможно отнестись к мародеру без возмущения, без негодования. Но нельзя же решать этих вопросов самосудом... Владейте своими нервами, сдерживайте ваше раздражение, если вы не хотите крови на улицах и печальных жертв».
«Замощение улиц Петербурга вещь, конечно, очень хорошая, но если она касается всей вообще столицы, а не излюбленных городской думой ее уголков. В только что составленном списке счастливых участков, намеченных для замощения, почему-то, например, отсутствует Васильевская часть с Суворовским участком, то есть часть города, наиболее нуждающаяся в мостовых... Достаточно посмотреть на 27-ю линию, представляющую из себя нечто совсем непроходимое!»
«Петербургский листок»,
6 июня 1903 г.
«Слесарь завода «Красный треугольник» С. А. Михайлов подошел к ларьку на углу Упраздненного переулка и набережной реки Пряжки, чтобы купить две коробки спичек. Когда приказчик объявил ему цену 4 коп., Михайлов возмутился дороговизной и хотел ударить приказчика по лицу. Тот спрятался под прилавок. Тогда Михайлов начал хватать с прилавка товары и банки и бросать их в приказчика. Схватив четвертную с квасом, он разбил приказчику голову. Михайлов задержан».
«Красная газета»,
28 июля 1925 г.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 145 (6254) от 10.08.2018 под заголовком ««Скользкое дело»».
Комментарии