Савка, Онашка и Ромашка

Леденящую душу историю, связанную с русско-шведским приграничьем XVII века, поведали дополняющие друг друга документы Российского государственного архива древних актов и Научно-исследовательского архива Санкт-Петербургского института истории РАН. Они свидетельствуют о том, что вскоре после установления новой границы между Россией и Швецией, по Столбовскому миру 1617 года, в обе стороны потекли перебежчики.

ФОТО BluOltreMare/shutterstock.com

Приграничные жители, львиную долю которых составляли крестьяне, бежали за рубеж в немалой степени потому, что власти обоих государств насильно забирали их на свою воинскую службу. Именно от такой участи бежали на русскую территорию кнехты (пехотинцы) Андрей Синкомен, Ирик Гиндриксон и Олуйко Михельсон. Жили они в Корельском уезде, спокойно занимались привычным для себя крестьянским трудом, но шведские власти насильно определили их на воинскую службу и отправили в гарнизон крепости Орешек, откуда они и «утекли». На российской стороне они пристали ко двору порубежного землевладельца Микиты Вышеславцева.

Русский помещик не мог не знать, что беглецов нужно выдать властям, но, думается, искушение получить три пары сильных рук, совсем нелишних в хозяйстве, взяло верх. И он укрыл перебежчиков.

Последствия Смутного времени, недавние военные столкновения привели к убыли населения, а необработанная земля, как известно, хлеба не родит. Чтобы еще сильнее привязать шведских кнехтов к себе, русский землевладелец окрестил перебежчиков в православную веру: теперь их величали Савка, Онашка и Ромашка. Вышеславцев сделал и следующий вполне логичный шаг – поженил их на своих дворовых девках.

Через некоторое время землевладелец отрядил эту троицу в лес «суков палить» – вероятно, им предстояло заготовить партию древесного угля. И тут случилось непредвиденное. Работники, как значится в бумагах, «не палив суков, побежали неведомо куда, а жен своих покинули». Что же послужило тому причиной?

Документы сообщают, что бывшие шведские кнехты прослышали, что приграничные власти стали заниматься взаимным сыском и выдачей перебежчиков, и потому пустились в бега. Поначалу они надумали идти в «Олександрову пустынь» (возможно, речь идет о нынешнем Александро-Свирском монастыре). Это было неплохое решение: пользуясь своим авторитетом, монастырские власти имели возможность не допустить выдачи беглецов. Но все дело испортил Ромашка: он вдруг наотрез отказался идти со своими товарищами и, вероятно, планировал вернуться домой, невзирая на риск быть выданным шведским властям. Тогда Савка и Онашка скрутили бунтаря, связали и «вели его за собой верст сорок».

По дороге пленник пошел на хитрость и оказался на редкость коварным. Он убедил сотоварищей в том, что готов добровольно идти с ними. А когда его развязали, Ромашка, улучив удобный момент, «ухватя топор», зарубил Савку и Онашку. После чего «сам пошел назад». По пути он наткнулся на преследователей, отправленных хозяином в погоню за беглецами.

Дела об убийстве расследовались на высоком уровне, поэтому Ромашка был отправлен в Великий Новгород, где по приказу воеводской администрации «вкинут в тюрьму». О дальнейшей его судьбе сведений найти не удалось. Возможно, он принес церковное покаяние и окончил свои дни в монастырской келье. А может, сбежал за границу, и даже вместе с русской женой. Так или иначе, но солдатской доли он избежал.

Кстати, солдатская лямка одинаково была ненавистна для крестьянского населения по обе стороны рубежа. Так, земледельцы Русского Севера, привлеченные во второй половине XVII века к воинскому ремеслу в качестве пашенных солдат, «бегали врозь беспрестанно», и разыскать их было затруднительно, потому что «ухоранивались» беглецы «по лесам и в помещиковы и в монастырские вотчины у сродичей своих».

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 046 (5663) от 18.03.2016.