Розыск нацистских преступников продолжается спустя десятилетия
Нашего собеседника Станислава БЕРНЕВА, кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института истории обороны и блокады Ленинграда, с полным правом можно назвать «охотником за нацистами». Восстановление справедливости, говорит он, сегодня уже не должно зависеть от того, что виновные в зверствах ушли в мир иной. Поскольку эти преступления не имеют срока давности. К тому же даже спустя десятилетия порой удается сорвать маски с тех, кто многие годы скрывался под обликом добропорядочных граждан.
В расстрельной яме в гатчинском парке «Сильвия» находок у поисковиков было не так много: монеты, пуговицы, нательные крестики и жетоны советских военнопленных. В рамках уголовного дела все эти предметы стали вещественными доказательствами преступлений, со
— И в вашей практике были такие случаи?
— В конце 1990‑х годов мне довелось заниматься изучением хранящихся в архиве уголовных дел на тех, кто был арестован органами безопасности и осужден по статьям 58-1а, 58-1б и 58-3 за преступления, совершенные во время войны на оккупированной территории Ленинградской области. В них мне довольно часто встречалась фамилия сотрудника немецкой полиции безопасности и СД в Красногвардейске (в ту пору так называлась Гатчина) Николая Николаевича Рутченко, который впоследствии бежал с немцами и ушел от возмездия.
Поясню: СД — полиция безопасности Третьего рейха. Орган разведки, контрразведки и политического сыска в нацистской Германии и на оккупированных территориях. На Нюрнбергском процессе СД была признана преступной организацией.
И каково же было мое изумление, когда я узнал, что тот самый Николай Рутченко, бывший сотрудник СД в Гатчине, в перестроечные годы был поднят на щит как деятель русского зарубежья, активный участник борьбы с советским режимом и исследователь Белого движения. Более того, он живет в Париже, а его труды по истории Гражданской войны печатают в России… Только фамилию он слегка изменил, став Рутычем-Рутченко. Вот тогда я стал уже целенаправленно собирать о нем информацию.
Выяснилось: в середине 1930‑х годов он учился на рабфаке Ленинградского государственного университета, затем окончил исторический факультет. Работал лектором в Ленинградском областном лектории, затем заведующим кабинетом истории СССР и старшим лаборантом Ленинградского педагогического института имени Покровского. 23 июня 1941 года был мобилизован в Красную армию.
Местом его службы стал 5‑й Ленинградский партизанский полк, который был заброшен за линию фронта, на Новгородчину. Там Рутченко оказался в плену: по его собственным воспоминаниям, якобы его захватили раненым. Однако в Центральном государственном архиве историко-политических документов Санкт-Петербурга мне удалось найти свидетельские показания о том, что 23 июля 1941 года Рутченко, находясь в разведке с двумя бойцами, абсолютно сознательно перешел на сторону немцев. Бросил бойцов, после чего выдал противнику расположение и состав всего полка.
Затем он стал работать на нацистов. В своих воспоминаниях он позже писал, вероятно, пытаясь всех убедить, что якобы был расконвоированным военнопленным, работал переводчиком в немецкой комендатуре в Гатчине… Ничего подобного! Показания многих свидетелей говорят о его службе переводчиком в полиции безопасности и СД, в карательном отряде и не только.
По документам, когда Рутченко в начале 1942 года появился в Гатчине, он уже имел звание лейтенанта СД. Тогда он был переводчиком у начальника отдела экономической безопасности старшего лейтенанта Боссе. Свидетели, которые после войны давали показания органам госбезопасности, рассказывали, что Рутченко допрашивал людей, собственноручно избивал их, а затем расстреливал, причем неоднократно.
— Есть конкретные свидетельства?
— Конечно. Я нашел упоминания о нем в протоколах допросов людей, которых он вербовал в немецкие карательные подразделения. В конце войны и после нее они были разысканы, арестованы органами госбезопасности и, давая показания о своей деятельности во время оккупации, часто упоминали Рутченко.
Одним из таких арестованных был Александр Бене. 3 марта 1944 года на допросе в следственном отделе управления НКГБ по Ленинградской области, комментируя предъявленную ему фотографию, сообщил, что на ней изображен Рутченко, «помощник начальника одного из отделений СД г. Гатчина».
Бене пояснил, что в июле 1942 года Рутченко завербовал его «в качестве командира вновь формируемого батальона «добровольцев» при СД». По его словам, Рутченко пользовался большим доверием и авторитетом со стороны немцев, всегда ходил в форме СД со знаками СД на левом рукаве и погонами. Однажды, когда в присутствии Бене в школе зашла речь о системе немецкого офицерского оружия, Рутченко заявил: «Немецкий пистолет обладает большой убойной силой. Однажды, когда я выстрелил в лицо человека, то снес ему всю черепную коробку».
В концлагерях в Гатчине, Чудове, Выре, Рождествено Рутченко, согласно свидетельским показаниям, искал пленных военнослужащих-ленинградцев. Целью было допросить их и установить местонахождение военных объектов в Ленинграде. А также попытаться склонить этих людей к сотрудничеству.
У него была своя агентура. Приведу два свидетельства, весьма показательных. Мария Степановна Каганова, работавшая в СД под именем Мэри, сообщала потом на допросе: «Когда я спросила, что за работа, которую мне хотят предложить, то Рутченко заявил, что я должна сотрудничать с СД, выявлять среди военнопленных политруков, лиц еврейской национальности, а также добывать интересующие немцев сведения о положении в тылу Красной армии».
Другая «воспитанница» Рутченко, Ольга Колоколова, на допросе показала: «Через некоторое время после прибытия в Гатчину я была вызвана на допрос к зондерфюреру СД Рутченко Николаю Николаевичу, носившему форму СД. И имевшему звание обер-лейтенанта».
Кстати, именно Колоколова сообщила, что «однажды случайно была свидетелем того, как Рутченко в парке, недалеко от здания СД в Гатчине, расстрелял двух мужчин и одну женщину. О том, что Рутченко очень часто производил расстрелы, я сама слышала от многих лиц, работавших при СД»…
Из пленных ленинградцев, согласившихся сотрудничать с оккупантами, были сформированы две роты — их собирались использовать при готовившемся захвате Ленинграда осенью 1942 года. Роты дислоцировались под Гатчиной. В каждой — около ста человек.
Кроме того, Рутченко руководил школой «Ленинград», открытой летом 1942 года в Гатчинском парке. В ней готовили кадры для будущих полицейских мероприятий в оккупированном городе. В связи с тем, что штурм провалился, уже к концу октября 1942 года школа была закрыта.
Известно, что в конце того же года с одной из рот Рутченко был отправлен в Белоруссию для борьбы с партизанами. Две роты, сформированные им, и он сам тоже весной — в начале лета 1943 года выезжали в Прибалтику, где совместно с местными карателями участвовали в грабежах и расстрелах, охраняли эшелоны, в которых евреев вывозили в лагеря уничтожения, ликвидировали еврейские гетто в Вильнюсе и Каунасе.
— Да уж, биография отъявленного карателя…
— Тем не менее в конце 1943‑го он как‑то потерялся из виду. В воспоминаниях Рутченко писал, что якобы за связь с Народно-трудовым союзом был арестован гестапо, с января 1944 года до окончания войны находился в берлинской тюрьме и в концлагерях Заксенхаузен, Флоссенбург и Дахау.
Как бы то ни было, но в конце войны ему удалось скрыться в американской зоне оккупации. С конца 1944 года в ориентировках советских органов госбезопасности Рутченко числился в розыске как военный преступник, сотрудник разведывательной службы «Цеппелин». Но он как в воду канул. И только в 1949 году удалось установить, что он живет в Париже.
Там протекала его вторая жизнь. Теперь он стал активным деятелем русской эмиграции, непримиримым антикоммунистом. Известность ему принесла книга «КПСС у власти», изданная им в 1960 году… Рутченко был принят в круг эмигрантов первой волны, они передавали ему свои архивы. И часть документов уже во время перестройки он подарил московскому Дому русского зарубежья, где теперь имеется его личный фонд.
Да, в 1990‑е годы, с развалом Советского Союза, розыск нацистских преступников и их пособников как таковой был прекращен. Рутченко, наверное, думал, что злодеяния, совершенные им во время оккупации, сойдут ему с рук. Мы напомнили ему, что ничего не забыто.
Ни один пособник нацистов не должен успокаивать себя мыслью, что его преступления будут забыты. Для этих нелюдей даже смерть не станет оправданием…
В 2005 году я предложил режиссеру Александру Кудакаеву снять фильм про Рутченко. И к нему отправилась съемочная группа российского телевидения. Добиться аудиенции было непросто, Рутченко всячески отнекивался, но режиссеру все‑таки удалось уговорить его на встречу под предлогом того, что речь пойдет о его деятельности в эмиграции и о его книгах, которые ныне выходят в России. Николай Николаевич, сославшись на крайнюю занятость, выделил для беседы с журналистами ровно час.
— Как он встретил гостей из России?
— Без особого восторга, достаточно сдержанно. Был очень деловит и корректен. Поставил условие: записывать только голос. И начал рассказывать о своей исторической работе. В течение сорока минут практически безостановочно говорил о Белой гвардии. 80‑летний Рутченко легко оперировал фактами, именами, названиями воинских частей.
Когда же журналисты плавно перешли к вопросам о Великой Отечественной войне, память как будто бы стала его подводить. Он стал делать вид, что не понимает, о чем его спрашивают. Ни одного из названных ему персонажей, связанных с Гатчиной, он якобы «не помнил». Потом и вовсе свел разговор к тому, что, мол, все обвинения против него сфальсифицированы КГБ, который преследовал его за активную антисоветскую политическую деятельность…
В итоге материалы о Рутченко вошли в четвертую серию фильма «Охотники за нацистами», сегодня ее без особого труда можно найти в Интернете. Киноленту увидели по всему миру. Я уверен, что с ней ознакомился и сам «герой».
Честно говоря, я рассчитывал, что фильм поможет привлечь его к ответственности. Не удалось. Французские адвокаты объяснили: выдавать его никто не будет, а чтобы его судить во Франции, нужен хотя бы один «расстрельный» документ, подписанный рукой Рутченко… Увы, пока такового не нашли. Он был исполнителем расстрелов и, видимо, ставить подпись на подобных документах не уровень лейтенанта СД.
Так что после выхода фильма никаких юридических последствий для Рутченко не наступило, хотя репутацию мы ему изрядно подпортили. Хотелось бы надеяться, что рано или поздно он во всеуслышание будет официально назван предателем, палачом и карателем.
Прецедент есть: в начале нынешнего года Верховный суд Республики Беларусь начал рассмотрение уголовного дела в отношении Владимира Катрюка — одного из палачей Хатыни. Канада так и не выдала карателя, который дожил в этой стране до 93 лет и скончался в 2015 году. Но дать правовую оценку мы вправе и спустя годы, даже если подозреваемого уже нет в живых…
Кстати, то же произошло и с Михаилом Тарновским, между прочим, уроженцем Царского Села. Белоэмигрант, он воевал в составе предательской власовской армии. Будучи командиром эскадрильи «Восток», с декабря 1943 года по июнь 1944‑го он участвовал в карательных экспедициях против партизан на территории Белоруссии и Прибалтики, поддерживал с воздуха операции против народных мстителей, уничтожал деревни. Лично совершил 36 боевых вылетов.
Кроме того, Тарновский готовил летные кадры для новых воинских формирований и ведал их техническим оснащением. Немецкое командование наградило его двумя медалями и знаком «За борьбу с партизанами».
В отличие от Рутченко Тарновский не ушел от возмездия. В конце войны он попал в советский плен и по приговору военного трибунала был расстрелян. Однако вот парадокс: в 1999 году его реабилитировала Главная военная прокуратура России — как осужденного якобы необоснованно, по политическим мотивам.
Ветераны органов госбезопасности добились пересмотра дела, и в итоге в 2022 году реабилитация была отменена. Есть и другие персонажи, которые, на мой взгляд, также были реабилитированы совершенно не обоснованно, но рано или поздно черед дойдет и до них.
Так что история не закончена, работа продолжается, в том числе и в полевых условиях… При Следственном управлении Следственного комитета по Ленинградской области в 2020 году был создан консультативный совет по архивно-поисковой работе, мне предложили войти в него. Дело в том, что после войны далеко не все места расстрелов и захоронений советских граждан, казненных немецкими и финскими оккупантами, были обнаружены, зафиксированы и отмечены памятными знаками. Поэтому была поставлена задача выявлять неизвестные до сих пор места злодеяний нацистов и их пособников.
— Можете назвать адреса?
— Один из них — гатчинский парк «Сильвия», в котором, кстати, производил расстрелы лично Николай Рутченко. Мне удалось найти показания сотрудника СД, который рассказал на допросе, что только за полгода, с сентября 1943 года по январь 1944‑го, нацисты убили там больше четырех тысяч человек. А сколько там было расстреляно с осени 1941‑го по сентябрь 1943‑го, не знает никто… Места захоронений не были нам известны, как и имена казненных.
Поисковики, начав раскопки в конце мая позапрошлого года, сразу же нашли одну из расстрельных ям. Потом еще и еще. Пока за два года удалось найти останки около двухсот человек и даже по сохранившимся «смертным медальонам» выяснить имена некоторых из них. Так вернулись из безвестности командир 1236‑го стрелкового полка подполковник Владимир Лепешко, краснофлотец Николай Хоменко с Полтавщины, красноармеец Филимон Захаров с Вологодчины… В Центральном архиве Министерства обороны все они до сих пор числились пропавшими без вести.
Другой адрес — Волосово. Там, на окраине тогдашнего поселка, с сентября 1941 года до конца 1943‑го располагался фашистский концлагерь Дулаг-102. Неподалеку был противотанковый ров, в котором нацисты закапывали умерших и казненных военнопленных. Но до сих пор было непонятно, где именно он находится.
Мне удалось найти несколько свидетельских показаний о местоположении рва в полукилометре от лагеря на поле, а также о том, что там захоронены около пяти с половиной тысяч человек. И в прошлом году было принято решение провести поиски противотанкового рва.
Хорошим подспорьем стала немецкая карта с аэрофотосъемкой, сделанная во время войны, которую нашли поисковики. И работы «в поле» дали результат в первый же день. С августа по ноябрь прошлого года поисковыми отрядами были подняты останки более тысячи жертв, умерших в лагере либо казненных нацистами.
Останки около двухсот человек были найдены в прошлом году в Выре — там тоже был нацистский концлагерь. Удалось также обнаружить могилу расстрелянных советских военнопленных в Павловском парке.
Так что, повторю, работа продолжается. В этом году в Ленинградской области поисковые отряды снова будут вести раскопки. И не только на местах расстрелов.
В одном из уголовных дел мне встретились показания свидетелей, рассказавших о детском доме в Курковицах Волосовского района. Оккупанты морили детей голодом, погибли сорок человек. Надо найти их могилу, произвести следственные действия, а затем захоронить по‑человечески. Условные координаты захоронения известны. Поисковики заинтересовались, возможно, экспедиция состоится нынешним летом…
Ни один пособник нацистов не должен успокаивать себя мыслью, что его преступления будут забыты. Для этих нелюдей даже смерть не станет оправданием. Мы продолжим идти по следу палачей. Не дойдем мы — дойдут следующие поколения.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 86 (7662) от 15.05.2024 под заголовком «По следу палачей».
Комментарии