Размен Отечества на власть
Один из этапов переговоров в Бресте - заключение в декабре 1917 года перемирия между советской Россией и Четверным союзом. За столом с левой стороны сидят (слева направо): генерал-адъютант его величества султана Зеки-паша; глава итальянского департамента МИД Австро-Венгрии Мерей фон Каетан; принц Леопольд Баварский; начальник генштаба Верховного главнокомандующего на Восточном фронте генерал-майор Макс Гофман. С правой стороны сидят (справа налево) члены советской делегации: Лев Каменев, Адольф Иоффе, левый эсер Анастасия Биценко. За Каменевым стоит, опираясь на его стул, капитан русской армии консультант делегации Владимир Липский.
Фото из книги: Kroger Th., Brest-Litowsk: Beginn u. Folgen des bolschewistischen Weltbetrugs. Berlin: Der dt. Verl., 1937
Столетний юбилей Брестского мира, ознаменовавшего для России конец Первой мировой войны, похоже, не привлек особого внимания широкой публики. Впрочем, повода для гордости в нем никакого нет: договор был сепаратный, кабальный, на условиях противника. Да и «белым пятном» в истории его назвать никак нельзя. Однако при всей кажущейся изученности многие детали и нюансы переговоров в Брест-Литовске, где советская Россия договаривалась со странами Четверного союза (в него, напомню, входили Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария), до сих пор остаются за кадром. Таково мнение нашего собеседника доктора исторических наук Сергея ПОЛТОРАКА.
- Сергей Николаевич, знаю, что как раз сейчас сдана в печать ваша книга, посвященная неизвестным страницам Брестского мира. Что привело вас к этой теме?
- Действительно, это событие неплохо изучено, но целостной картины нет до сих пор. Поэтому я попытался освоить не только советскую, российскую, но и зарубежную историографию, чего никто до сих пор не делал. В той мере, в которой это было возможно, я проштудировал немецкую, австрийскую, американскую, английскую, канадскую, польскую, украинскую, белорусскую, турецкую, сербскую литературу. И пришел к выводу: если сопоставить все, что написано в разных странах, наши представления о переговорах в Брест-Литовске будут существенно полнее.
Вскользь, просто не могу удержаться: в современной болгарской научной литературе иногда можно прочитать: «переговоры о войне, в которой Болгария победила Россию». Звучит сильно. И формально верно: Болгария действительно участвовала в Первой мировой войне на стороне Германии и, соответственно, сыграла свою роль в переговорах - Попов, министр иностранных дел Болгарии, даже вел многие заседания...
На мой взгляд, причины некоей поверхностности наших знаний о Брестском договоре состоят в том, что мы жили в замкнутом мире: нам было совершенно неведомо, чем занимались наши коллеги за рубежом и как они оценивали эти события. А там были совершенно удивительные работы! Аналитические. Например, американцы еще в 1919 году издали целый том материалов по Брестскому миру - для служебного пользования. Его подготовили государственные службы для своих сотрудников. По сути, это была аналитическая записка разведывательного характера. Кстати, она хранится в библиотеке одного из американских университетов и сегодня полностью доступна в Интернете.
Кроме того, изучены еще не все документы. Да, все протоколы были опубликованы сразу же после переговоров. Однако есть источники, к которым до сих пор никто из исследователей не притрагивался... Например, в архиве МИД Германии. Там есть, например, обзоры секретных документов, в том числе разведывательных сводок о ходе переговоров. Ведь за ними пристально следили еще и англичане с американцами. Они прекрасно понимали, что Россия выходит из игры, и изо всех сил искали рычаги влияния на новую власть. Сначала они очень хотели, чтобы переговоры вообще не состоялись. Когда они начались, союзники рассчитывали, что они кончатся ничем. Офицер Жак Садуль, француз-социалист, сопереживавший нашей революции, постоянно «обрабатывал» Троцкого, хотя это была пустая трата времени: Лев Давыдович всегда был себе на уме. Да и у Ленина Садуль бывал в кабинете чуть ли не через день.
И заметьте: когда в январе 1918 года большевики разогнали Учредительное собрание, ни одна из стран Антанты не стала по этому поводу поднимать шум, заявив, что произошедшее - внутреннее дело России. Бывшие союзники считали: мол, это аванс большевикам - мы закроем глаза на то, что они разогнали Учредительное собрание, а они в ответ на это не будут договариваться с Германией о сепаратном мире. Причем разгон произошел как раз в тот момент, когда перемирие с немцами было уже заключено, а сами переговоры вошли в фазу мирной конференции, на которой состав делегаций был несравненно представительнее, чем во время переговоров о перемирии.
Мы сегодня смотрим на те переговоры как на исторический факт, завершенное действие, на самом же деле ситуация менялась там практически каждый день. С 20 ноября 1917 года по 3 марта 1918 года прошло шесть раундов переговоров. Пять раз наша делегация уезжала в Петроград для консультаций. Сначала ею руководил Адольф Иоффе, потом его заменили на Льва Троцкого. После того как у него дела зашли в тупик (Четверной союз предъявил советской делегации ультиматум), делегацию возглавил Григорий Сокольников, который и подписал Брестский мир.
- По большому счету представители советской делегации не имели к тому времени практически никакого опыта ни в дипломатии, ни в политике. А против них выступили высокие профессионалы...
- Да, это так. Поначалу в нашу делегацию вошли даже солдат, матрос, рабочий и крестьянин, но они молчали, поскольку были абсолютно некомпетентны, и в следующие составы их уже не включали. Учтем, что среди членов советской делегации (всего их было 16, без военных и технических консультантов) только шестеро имели высшее образование, причем получали его заочно - в основном в эмиграции: немножко в Цюрихе, Берлине, еще где-нибудь... С дипломатическим не было ни одного.
Самым образованным, пожалуй, был Сокольников (тот самый, который потом стал одним из творцов «экономического чуда» в России в начале 1920-х годов). Он немного поучился в Московском университете, но окончил Сорбонну, причем и докторскую степень по экономике там получил. Блестяще владел шестью языками.
Кроме того, не надо забывать: к тому времени, когда наша делегация приехала в Брест, большевики находились у власти меньше месяца. У них не было опыта государственного управления. Нельзя сказать, что эти люди ощущали упоение властью: нет, они просто на какое-то время потеряли ощущение реальности. Им казалось, что они, практически бескровно победившие в России, теперь могут все. И пребывали в характерном состоянии революционной эйфории, совершенно не адекватно оценивая силу противника. А у того за плечами была многолетняя дипломатическая школа, проверенная практикой. В результате романтический дилетантизм столкнулся с дипломатическим прагматизмом.
- Такое столкновение нередко приводит к тому, что одна из сторон смотрит на другую свысока...
- К сожалению, вы недалеки от истины. К своим российским коллегам по переговорам противоположная сторона относилась с презрением. Как к выскочкам, только что захватившим власть. Ведь, к примеру, в составе австро-венгерской делегации - аристократы, больше половины ее представителей имели титулы баронов, четверо были графами. То же в немецкой делегации, только военных там было больше. В турецкой делегации были крупнейшие чиновники страны, наделенные к тому же генеральскими чинами, только болгарская делегация была чинами скромнее.
Определенный негатив оппонентов вызывал и тот факт, что руководители советской делегации по национальности были евреями. Конечно, до нацистских времен было еще далеко, но зачатки подобных настроений уже тогда прослеживались...
Зарубежные дипломаты ловко пользовались ошибками и просчетами своих оппонентов. Заводили переговоры в такую ситуацию, когда члены советской делегации в силу своей неопытности совершали ошибки - так случилось, например, когда Троцкий поспешил официально признать полномочия делегации украинской Центральной рады, надеясь, что она выступит с советской делегацией единым блоком. А та предпочла заключить двусторонние договоры со странами Четверного союза.
Каждый из членов этого союза преследовал собственную выгоду. Немцы хотели подписания мира на выгодных для себя условиях: российские войска должны были покинуть Лифляндию, Эстляндию, Финляндию и Украину - на их место приходили германские войска; Россия попадала в экономическую кабалу; русская армия должна была быть полностью демобилизована и так далее. Это позволяло Германии перекинуть значительную часть войск на Западный фронт для борьбы с французами и их союзниками - Великобританией и Америкой. Австро-Венгрия, стоявшая на грани голода, остро желала скорейшего начала поставок продовольствия с Украины. Турция мечтала об увеличении своих территорий (и она этого добилась, ведь фактически ей была отдана почти половина территории Армении - три огромные области: Эрдоган, Карс и Батум).
- А чего хотела советская делегация? Чтобы немцы, грубо говоря, оставили Россию в покое?
- И этого тоже. Но самое главное: делегация советской России отправилась на переговоры с глубочайшей верой в скорейшую победу мировой социалистической революции. И Ленин, и все его соратники, включая и Троцкого, и Бухарина, были убеждены, что она грядет, называя лишь разные сроки. Поэтому ставилась задача максимально затягивать переговоры, чтобы дождаться мировой революции. И поскольку она уже на пороге, то все договоренности ничего не значат: с ее победой все разлетится в пух и прах.
С этой точки зрения, чем хуже - тем лучше. Большевики считали, что жесткий конфликт российской делегации с Четверным союзом только спровоцирует подъем революционных волнений в Западной Европе. Как заметил Троцкий, «мы теряем очень много материальных ценностей, но выигрываем главное - доверие мирового пролетариата».
Иными словами, советская делегация пыталась использовать переговоры в Брест-Литовске как «ускоритель» революции в Западной Европе, и они нужны были большевикам не столько для мирной передышки, сколько для того, чтобы обличить Германию и ее союзников, показать миру пагубность империалистической войны и подтолкнуть народные массы к восстанию против своих правительств.
Сейчас подобное кажется политическим безумием и наивностью, но тогда члены советской делегации пристально отслеживали, как реагируют люди в Европе на известия с брестских переговоров. Действительно, в некоторых странах, в той же Германии, ситуация балансировала на грани взрыва.
В архивных документах мне не раз встречались упоминания, что даже после того, как в конце февраля 1918 года немецкие войска заняли Псков, на нашу сторону постоянно шел поток перебежчиков. Они рассказывали о революционных настроениях в своих войсках, о том, что немецкие солдаты прикалывают красные банты к своим шинелям и готовы бросить окопы, поэтому их, поддавшихся, как тогда говорили, разлагающей «революционной бацилле», целыми эшелонами отправляли с Восточного фронта в Германию.
На самом деле и наши солдаты, узнав о начале переговоров, стали массово покидать фронт. И никто, никакая сила не могла их удержать.
- В результате делегация советской России заключила 3 марта 1918 года мир на самых жестких немецких условиях, о чем уже говорилось выше...
- Да, мы потеряли территории, но был и выигрыш - советская власть спасла себя. Если бы не был подписан договор, то она просто могла бы пасть. Подчеркиваю: не Россия погибла бы, а именно советская власть. Кто бы пришел ей на смену, прогнозировать трудно, но во всяком случае, наверное, тот, кто был бы более сговорчивым по отношению к странам Антанты - бывшим союзникам России по Первой мировой войне.
Большевики и тогда объясняли: да, мы делаем тяжелые территориальные и военные уступки Четверному союзу, но если мы откажемся и пойдем на переговоры с Антантой, то будем вынуждены нести не только военные, но и политические потери. Наверное, со своей точки зрения, большевики были правы и из двух зол выбирали меньшее.
Сразу же после завершения переговоров немецкая сторона сделала «подарочное издание» договора и преподнесла его Ленину. Тот сначала очень разозлился, но потом сказал: «Пройдет несколько месяцев, и эта красивая книжка будет просто бумажкой». И ведь оказался прав! В значительной мере революционные ожидания большевиков оправдались. В ноябре 1918 года произошла революция в Германии, вследствие которой она потерпела поражение в войне. И теперь уже советской России не нужно было выполнять обязательства по Брестскому миру. Вспыхнули революции в Венгрии, Румынии, правда, все они захлебнулись, были подавлены...
Недаром в советской историографии господствовала точка зрения, что, хотя Брестский мир был тяжелым для советской России, но стратегически он был правильным ходом, а его заключение было гениальным предвидением Ленина, которое поначалу не все его соратники смогли понять и оценить. С началом перестройки стало очень модным менять плюс на минус в исторических представлениях: дескать, Ленин был неправ, Брестский мир ничего не дал. Ученые приводили примеры, и во многом правильные, поскольку, действительно, тогда Россия ничего не выиграла. Приобрели только Ленин и его соратники: они сумели удержать власть.
Споры шли до конца 2000-х годов, но, как ни удивительно, в последние годы историки нередко стали снова возвращаться к прежней, «советской», концепции...
- Значит ли это, что и вы оцениваете Брестский мир как адекватное решение тогдашней власти России в сложившейся ситуации?
- Не совсем так. Да, переговоры с немцами были неизбежны. Хотя и существует мнение, что к началу 1917 года Россия стояла в шаге от победы в Первой мировой войне, а большевики своим Брестским миром ее украли, но давайте будем реалистами. После Февральской революции русская армия была не в состоянии вести боевые действия. Недаром 20 октября 1917 года военный министр Временного правительства Александр Верховский набрался смелости и заявил, что единственный способ спасти власть - заключить сепаратный мир с Германией (за что был фактически немедленно отстранен от должности).
Нюанс в другом: если бы на месте большевиков был кто-то другой, он бы шел на переговоры с немцами с иной концепцией. Не уповал бы на победу мировой революции и более профессионально оговаривал многочисленные детали, которые сказались бы на качестве принимаемых документов. В итоге мир был бы подписан быстрее и с большими выгодами для России.
- В любой стране международную политику оценивают сегодня с точки зрения национальных интересов. Большевики соблюли их в Бресте или выступили как их предатели?
- Они не были предателями родины, для них, как мне кажется, это вообще была чуждая постановка вопроса. У них была совсем другая система ценностей, в которой превыше всего были не интересы государств с их конкретными границами, а интересы мирового пролетариата. Ведь идея Ленина, под которой подписался бы каждый его сторонник, гласила: у пролетариата нет своего отечества. Есть только братство трудящихся всего мира.
Комментарии