«Привет» Николаю Гумилеву

В судьбе поэта Николая Гумилева, кажется, почти не осталось белых пятен, и тем неожиданнее обнаружить его след там, где этого меньше всего ожидаешь. А именно - в любимой всеми сатирической дилогии Ильфа и Петрова.

Иллюстрация BluOltreMare/shutterstock.com

Достаточно сказать, что одна из глав «Двенадцати стульев», впервые увидевших свет в 1928 году, озаглавлена «Муза дальних странствий». А ведь это не что иное, как строка из поэмы Гумилева «Открытие Америки»! Встречается она и в не самом известном его лирическом стихотворении «Отъезжающему».

Правда, больше в первом совместном романе сатириков намеков на расстрелянного в 1921 году поэта. Однако в очень завуалированной форме подобная тема встречается во втором томе сатирической дилогии - «Золотом теленке», с которым читатели познакомились спустя три года - в 1931 году. О чем идет речь?

В XVIII главе упоминается немецкий профессор математики Бернгард Гернгросс. Казалось бы, его имя и фамилия должны были вызывать усмешку читателя монструозным нагромождением рокочущих и рычащих согласных - и только. На мой взгляд, здесь все гораздо сложнее. Словесный каламбур - это еще один кивок в сторону Гумилева, имя которого уже начинало подпадать под тотальный запрет. Чтобы «не дразнить гусей», писатели предпочли предусмотрительно «зашифроваться».

Оказывается, у романного профессора математики был прототип по фамилии Гернгросс (Всеволодский-Гернгросс) - реально живший в нашем городе профессор, доктор наук, только не математических, а искусствоведческих. Хотя и с «математическим» уклоном в проявлении своей творческой натуры.

«Всеволодский» - его сценическое имя. Еще учась в Горном институте, он увлекся театром. Учился актерскому мастерству частным образом, окончил Театральную студию мастера художественного слова артиста Александринского театра Юрия Озаровского, по окончании которой был зачислен в труппу этого театра. Играл он в дальнейшем и в разных других антрепризах Петрограда.

Особых актерских успехов Всеволодский не стяжал, но в то же время приобрел известность в театральных кругах как автор статей по истории русского театра; именно ему, забегая вперед, принадлежит честь изобретения термина «театровед», и сам он принадлежит к патриархам отечественного театроведения.

После революции В. Н. Всеволодский-Гернгросс стоял у истоков многих начинаний на ниве театральной культуры Петрограда, но любимым его детищем стал основанный им в 1918 году (просуществовал до 1924 года) Институт живого слова. Его задачей было всестороннее изучение речи и подготовка специалистов, призванных научить народные массы молодой Советской республики правильной декламации и ораторскому мастерству.

К преподаванию в институте дисциплин широкого профиля был привлечен цвет гуманитарной науки голодного Петрограда. В их числе оказался и Николай Гумилев, возглавивший в институте отделение ораторского искусства и литературы. Чуть ли не на первой же своей лекции Николай Степанович, со слов его ученицы поэтессы Ирины Одоевцевой, заявил, что «поэзия - такая же наука, как, скажем, математика». В то время он буквально носился с идеей математических приемов построения стиха. Не случайно его незаконченный исследовательский трактат носит «математическое» же название «Теория интегральной поэтики».

Смею предположить, что упомянутый в романе «профессор математики Бернгард Гернгросс» - это ироничное отражение «математических» изысканий и устремлений как самого Всеволода Гернгросса, так и Николая Гумилева, которых судьба на время соединила вместе на гребне их интереса к новациям в сфере всестороннего изучения живого слова.

Но почему Бернгард? Это имя - тоже своего рода намек. От собратьев ли по цеху, бывших питомцев детища Всеволодского-Гернгросса, в кулуарах ли редакций сатирических журналов в Ленинграде Ильф и Петров, должно быть, и узнали смутные подробности последних дней жизни замечательного поэта - где и когда он был расстрелян. В лучшем случае их ожидало уклончивое: «Где-то там - в Бернгардовке». А дальше - дело писательской техники! Все смешалось воедино: математика, Гумилев, Гернгросс; Всеволодский-Всеволожский; Бернгардовка - Бернгард и, наконец, «Бернгард Гернгросс»...

Возникает резонный вопрос: зачем успешным и популярным советским писателям, каковыми были Ильф и Петров, намекать в своих произведениях на расстрелянного поэта, врага советской власти? Не рискну утверждать что-то категорически, но смешливым авторам свойственно было внутреннее фрондерство, разлитое по всей сатирической дилогии об Остапе Бендере. Не случайно в годы оттепели и позже их романы были «цитатником» диссидентствующей молодежи.

Сказались и особенности темпераментов каждого из участников знаменитого писательского тандема. Из воспоминаний литераторов можно узнать, что если Петров по натуре был человеком веселым и жизнерадостным, то меланхоличный Ильф был больше склонен к черному юмору. Как раз в подобном русле - его «шутка» с Бернгардовкой и Бернгардом Гернгроссом...

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 241 (5858) от 23.12.2016.