«После высочайшего обозрения»: при таком условии в музей Петра Великого открыли доступ публике
В мае 1909 года, в преддверии 200‑летия Полтавской битвы, директор Кунсткамеры, известный ученый-востоковед, академик Василий Васильевич Радлов выступил с инициативой создания особого музея, посвященного памяти Петра Великого. Он предлагал объединить под одной крышей «все коллекции и предметы научного характера», имеющие отношение к личности первого российского императора. Подробности — в документах Российского государственного исторического архива.
ФОТО Полины АКИМОВОЙ
Идею поддержал Николай II: по его повелению Радлову предоставили «свободный доступ во все учреждения и помещения», где могли оказаться ценные экспонаты, касающиеся жизни Петра. Энергично принявшись за дело, академик в кратчайший срок лично объездил и осмотрел экспозиции целого ряда дворцов и музеев столицы и ее пригородов. И осенью 1909 года представил на усмотрение Министерства двора первые практические соображения.
По мнению ученого, основой будущего музея должны были стать коллекции Петровской галереи Эрмитажа, созданной в 1843 году по распоряжению Николая I. Из собственных впечатлений, а также бесед с директором Эрмитажа Иваном Всеволожским и хранителем галереи Арминием фон Фелькерзамом Радлов сделал вывод: в своем нынешнем положении это собрание реликвий не способно создать у посетителей надлежащего представления ни о выдающейся личности государя-реформатора, ни «о той обстановке, в которой он жил и действовал».
Дело в том, что экспонаты Петровской галереи помещались в узком, освещаемом лишь с одной стороны коридоре, «в два ряда без всякой системы». При этом многие артефакты, в том числе «интереснейший гардероб» Петра, его собственные инструменты и книги, вовсе не были показаны в экспозиции.
«За неимением рабочих комнат и приспособлений для дезинфекции такие предметы, как кафтаны, шляпы и прочее, хранятся ненадлежащим образом, не проветриваются и не дезинфицируются годами и, таким образом, обречены на гибель», — обосновывал Радлов необходимость передачи коллекции в Кунсткамеру.
Еще одним аргументом стал ограниченный доступ публики в Петровскую галерею, обусловленный тем, что она располагалась по соседству с отделом драгоценностей, в который посетителей пускали «с особой осмотрительностью». «При других условиях она, без сомнения, была бы наиболее любимой и посещаемой национальной достопримечательностью», — резюмировал Василий Васильевич.
Руководство Эрмитажа согласилось с академиком и выразило готовность передать экспонаты галереи вновь учреждаемому при Кунсткамере памятному музею. В ноябре 1909 года Николай II утвердил соответствующее представление Министерства императорского двора. В общей сложности к весне следующего года в здание на Университетской набережной поступило свыше 1700 различных предметов, 189 книг, 153 медали и 143 монеты.
Новый музей разместился в четырех залах. В первом посетителя встречали портреты русских царей, начиная с Ивана IV Грозного и заканчивая дочерью Петра Елизаветой. Второй зал заполняли различные инструменты царя-преобразователя (плотницкие, слесарные, токарные и другие), а стены украшали изображения его современников. В третьем экспонировалось чучело верной лошади Петра по кличке Лизетта, побывавшей с ним в походах и сражениях Северной войны, а также серебряная и стеклянная посуда, подзорные трубы и коляски государя. Четвертый зал был посвящен гардеробу императора.
К декабрю 1911 года создание экспозиции было завершено, но открытие музея задерживалось из‑за того, что Николай II распорядился: доступ публики в посвященные Петру залы станет возможным «только после высочайшего обозрения». При этом дата императорского визита откладывалась на неопределенный срок.
Весной 1912 года царю через главу попечительского совета музея герцога Александра Георгиевича Лейхтенбергского деликатно напомнили об ожидаемом визите. На это последовала собственноручная резолюция: «Может открыть другое лицо». В итоге торжественную церемонию открытия с молебном, назначенную на 20 мая, возглавил сам герцог.
Однако Василий Радлов не забыл о намерении царя и через полтора года «возбудил ходатайство» о высочайшем посещении музея. Николай II прислушался и посетил Кунсткамеру 5 марта 1914 года. Наибольший интерес у него вызвали библиотека и собственноручные токарные изделия Петра. По окончании визита он расписался в книге высочайших посещений музея, при этом воспользовался пером и чернильницей Петра Великого.
В последующие годы неутомимый академик Радлов продолжал заботиться о пополнении экспозиции Петровского музея, но понимание находил не всегда. Петроградское дворцовое управление отрицательно отнеслось к идее передать в Кунсткамеру экспонаты из Домика Петра I, подчеркнув, что в таком случае «означенный дворец утратит свое историческое значение». А в отношении предметов Летнего дворца констатировало, что они являются неотъемлемой частью «старинной обстановки, связанной с личностью и образом жизни эпохи Петра Великого».
Аналогичную позицию заняло Петергофское дворцовое управление, а Гатчинское и Царскосельское попросту заявили об отсутствии соответствующих артефактов.
Памятный музей Петра при Кунсткамере пережил и смену политического строя в 1917‑м, и собственного создателя: Василий Радлов скончался весной 1918 года. Экспозиция действовала до начала 1930‑х годов, затем была расформирована. Большая часть предметов вернулась в Эрмитаж, однако часть коллекции, включая знаменитый анатомический «Кабинет» Фредерика Рюйша, осталась в Кунсткамере.
Читайте также:
На службе двух армий. Биография Николая Струйского похожа на приключенческий роман
Как ООН сменила Лигу Наций? Эта организация сохраняет свой статус важной мировой трибуны
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 154 (7976) от 22.08.2025 под заголовком ««После высочайшего обозрения»».
Комментарии