Покинул место ДТП

«На днях мне случилось быть свидетелем испытания кучера, нанимавшегося для одной довольно знатной особы. Испытание это производилось на дороге между Царицыным лугом и Летним садом под наблюдением трех экспертов по выездной части. Сперва эта ватага, усевшись в щегольской коляске, летала, как угорелая, по всем улицам Петербурга, а потом специально производила свои маневры у Царицына луга».

ФОТО pixabay.com

Так журналист «Петербургского листка» начал рассказ о жизни столичных лихачей, или, по тогдашней терминологии, «рысачников». Этой теме газета посвятила несколько публикаций в первой половине января 1869 года.

Как отмечал газетчик, экзаменуемый у Царицына луга кучер, который был явно малый не промах, «ловко управлял лошадьми, делая возможные заезды, курбеты и разные наезднические экивоки, по-видимому, без всякого труда умел переводить лошадей с тихого аллюра на скорый и обратно, и вообще показал себя мастером своего дела».

Однако этого инспектирующим показалось недостаточно. Один из седоков воткнул в землю две палки - сделал своего рода ворота, в которые должна была проскочить коляска. «Лошади пустились во всю прыть, и нужно было кучеру обладать особенной ловкостью, чтобы проскользнуть сквозь эту дефилею, не задев палок. Но и это было исполнено с торжеством».

Наконец, приступили к наиболее сложному испытанию - остановить экипаж у какого-либо ориентира. Как ни был ловок кучер, однако ему не удалось этого сделать. Лошади останавливались только спустя несколько секунд после команды «стоп», ошибка была всего в один «лишний шаг». Придирчивые экзаменаторы признали эту неудачу непростительной и кучера посчитали «неспособным для найма».

Журналист навел справки у «экзаменаторов» и выяснил, что это уже девятый из забракованных ими кучеров! Излишняя придирчивость? Не совсем. Газетчик уверенно выбрал сторону экзаменаторов: «Не мешало бы и всем вообще нашим рысачникам, любящим бешеную езду, приискивать по крайней мере кучеров с подобным разбором. А то они, то и дело, продолжают безнаказанно давить людей по улицам».

За примерами не нужно было далеко ходить - ими пестрели полосы столичных газет. «Несмотря на крики негодования, так часто раздающиеся в нашей печати против необузданных башибузуков, среди белого дня давящих на улицах бедных пешеходов своими рысаками, господа эти по-прежнему продолжают упражняться в этом каннибальском занятии», - констатировал «Петербургский листок».

К примеру, в одном из январских номеров «Петербургского листка» за тот же 1869 год рассказывалось о вопиющем происшествии на Знаменской улице, когда кучер, управлявший в пьяном виде тройкой, сбил переходившую через улицу старушку и вместо помощи поспешил покинуть место происшествия. Когда же видевший это прохожий бросился за лихачом, чтобы запомнить номер саней, кучер огрызнулся: «Мы, брат, для того и прибиваем номер посередине, что в случае нужды прикрыл его сам собой, хлестнул по лошадям и прощай!».

Газетчик решил провести расследование - правда ли, что выданные властями номера прикрепляются так, что скрыть их не составляет труда? Выяснилось: действительно, такая установка номера практикуется повсеместно; садясь в сани, ямщик «как раз приходится корпусом против номера, а потому номера этого не видно». Как констатировал репортер, это явно порочная практика, потворствующая разгулу лихачей. Необходимо заставить кучеров прибивать номера своих экипажей на видном месте.