По московскому времени
Сегодня нередко можно услышать: первым российским «окном в Европу» был вовсе не Петербург, а Господин Великий Новгород, жизнь в котором, по оценкам современных историков, серьезно отличалась от «мрачного средневековья» Московского царства. Центр вольного самостоятельного государства, город всеобщей грамотности, где действовало самоуправление – легендарное вече. Один из современных местных туристических слоганов так и гласит: «Новгород – родина русской демократии». Историки же продолжают спорить, чем на самом деле была Новгородская республика. Наш сегодняшний собеседник старейший профессор Института истории Санкт-Петербургского госуниверситета, доктор исторических наук Юрий АЛЕКСЕЕВ относится к числу тех, кто считает, что она представляла собой феодальный пережиток, препятствовавший созданию единого государства.
По приказу Ивана III в Москву из Великого Новгорода увезли вечевой колокол – символ вольницы и самостоятельности. Этот драматический эпизод изобразил художник Клавдий Лебедев в картине «Марфа Посадница. Уничтожение новгородского веча» (1889). Из коллекции
– Юрий Георгиевич, известно, что Великий Новгород и Москва не могли найти между собой общий язык. Почему?
– Действительно, с давних пор отношения между Владимиро-Суздальской Русью и Новгородом были не то чтобы напряженными, но своеобразными: новгородцы всегда стремились к самостийности. Они не признавали власть великого князя Владимирского, главы Русской земли, и проводили фактически самостоятельную политику.
Показателем этого, например, была знаменитая Липецкая битва еще в 1216 году, когда новгородцы во главе с Мстиславом Удалым – приглашенным торопецким князем – провели блестящую военную кампанию против владимиро-суздальских князей и разгромили их. Это была блестящая тактика, великолепная стратегия, но очень плохая политика. Я имею в виду новгородский сепаратизм, стремление противопоставить себя владимиро-суздальскому центру Руси.
– Откуда же исторически выросло это желание новгородцев обособиться?
– Корни – в глубинах русской истории. Именно в новгородскую землю пришел Рюрик, там зародилась русская государственность. Ярослав Мудрый в 1016 году дал новгородцам грамоту – какую точно, неизвестно, но в ней говорилось об особых правах этого города. С тех пор новгородцам и было свойственно стремление к самостийности. Здесь был обычай приглашать к себе князей, чего на Руси больше нигде не было. И если князь им не нравился, новгородцы его прогоняли.
Нет смысла кого-то за это осуждать, требуется просто понимать суть вещей. А она коренится в особых условиях жизни – огромных пространствах, находившихся под властью Великого Новгорода. От Ильменя до Северного Ледовитого океана и Северного Урала. Больше, чем территория всей остальной Руси. Холодный климат и очень большие богатства. Лесные пространства, покрывавшие новгородскую территорию, давали неисчислимые возможности для обогащения боярства. Отсюда пушнина потоком шла в Европу. А богатства, знаете, развращают. И не только человека – всю страну...
Что же касается вече, перед которым преклонялись декабристы и прочие наши либералы, – на самом деле это архаизм, признак недоразвитости общественных отношений. Иногда можно услышать, мол, «Новгород – родина русской демократии», «Новгород – Русская Флоренция» – развитое ремесленное производство, вечевой сход, городская коммуна... Да ничего подобного! Это отсталая архаическая республика, если ее вообще можно назвать республикой. Вече кричало, что хотело, а фактически им руководили бояре. Тем, кто был с ними не согласен, приходилось плохо...
– Позвольте возразить: историк Игорь Фроянов в своей классической работе «Мятежный Новгород» отмечает, что боярская знать не могла все-таки игнорировать требования вечевого схода. То есть он говорит о новгородском вече как о реальной демократии...
– Да, действительно, новгородское вече состояло из людей свободных, горожан Новгорода, и в этом Фроянов прав. Но политическую ориентацию новгородскому вече навязывали бояре. Оно полностью находилось в их руках и было фактически орудием их политики. Вот в чем состояла новгородская самостийность, которая, с одной стороны, давала основу для контактов Новгорода с Европой, с другой – толкала к конфликту с владимиро-суздальскими князьями. Фактически Новгородом управляла группа бояр, и вполне понятно, что им не был нужен сильный князь. Они и без него прекрасно обходились...
И ведь все это в канун монголо-татарского нашествия. Понимания общности русских интересов у новгородцев не было никакого. Они жили по принципу: «Где Святая София – там и Новгород».
Впрочем, татаро-монгольское нашествие Новгорода коснулось сравнительно мало. В отличие от других русских земель он не был разрушен, разграблен, растоптан... Во время первого нашествия Батыя в 1238 году татары почему-то остановились в ста километрах от города: местечко Игнач крест стало тем местом, где они развернулись обратно и ушли. Почему – до сих пор никто не знает. Хотя непреодолимой преграды на пути в Новгород не было. Конечно, идти через лес коннице было трудно, это верно, да и весеннее половодье уже начиналось. Но и сильного войска, которое смогло бы остановить нашествие, у новгородцев не было. В смысле обороны они были практически беззащитны.
– Итак, нашествия татар удалось избежать. А вскоре новгородцы призвали на княжение Александра Ярославича, вошедшего в историю под именем Невский...
– Новгород тогда оказался между двух огней: с одной стороны – Золотая Орда, с другой – ливонские рыцари в Прибалтике и шведы с севера. Надо было выбирать: политическое подчинение Батыю или принятие условий католической экспансии в лице ливонцев и шведов, то есть переход православной Руси под стяг католичества.
Александр Невский понял, что спасение души важнее спасения плоти: лучше политически подчиниться Орде и сохранить свободу духа. В том, что он спас Русь от католичества, сохранил православную веру, а значит, квинтэссенцию русского народа, и есть, на мой взгляд, величайшая заслуга Александра Невского. Я вообще считаю, что это ключевая фигура русской истории, в одном ряду с Владимиром Святым, который принес на Русь православие.
Однако новгородцы не могли простить Александру Ярославичу, что он заставил их платить дань Орде. Они ведь заставили его покинуть Новгород практически сразу же после того, как он «положил их в число» – произвел по указанию Батыя перепись населения, что являлось предварительным условием сбора ордынской дани. Но когда на новгородцев как следует надавил Ливонский орден, они попросили Александра вернуться обратно. Интенсивное наступление ливонцев началось в конце 1240 года, а завершилось в апреле 1242 года знаменитым Ледовым побоищем на Чудском озере.
Линию Александра Невского на создание православного русского государства продолжил его потомок и духовный наследник – великий князь владимирский и московский Дмитрий Донской. Хотя их и разделяло около века. Вместе с другими князьями он в 1380 году разбил татаро-монголов в Куликовской битве. Был нанесен сильнейший удар по игу, но тут же произошла расплата: через год – нашествие Тохмамыша.
Опять Москва взята, сожжена, снова Россия растоптана. Дмитрий Донской делает вывод: существовавший прежде союз князей как политическая основа не годится. А что нужно? Единое мощное государство! Эту идею воспринял и продолжил Дмитрий Донской.
Вообще, на мой взгляд, русский народ по своему духу – государственник. Он верит и доверяет сильному главе государства, как бы он ни назывался – царь или президент...
– Как реагировал Новгород на начинающее складываться единое русское государство?
– Он как будто бы стоял в стороне. В Куликовской битве новгородцы практически не участвовали, поскольку, повторю, непосредственно Новгорода татаро-монгольское иго не коснулось.
Вообще же из идеи создания единого государства естественным образом следовало ограничение самостийности Новгорода, что боярам совершенно не нравилось. И это неприятие привело к целому ряду московско-новгородских войн. Первая произошла в 1456 году, при Василии II Темном. Она длилась чуть менее месяца и завершилась подписанием Яжелбицкого мира, положившего начало зависимости Новгорода от Москвы. Новгород лишался права внешних сношений и законодательных прав, великий князь Московский становился высшей судебной инстанцией... Но все равно Новгород оставался еще в немалой степени самостоятельным.
Иван III, правивший с 1462 года (историки не без основания называют его Великим), поставил совсем по-другому, нежели прежде, вопрос об отношениях и с Новгородом, и с Ордой. Ведь в подчинении хану главным была не столько дань, сколько унижение – потеря достоинства и чести, когда князья ездили в Орду за ярлыками на княжение. Иван III был первым и единственным, кто так не поступал. И никогда ни с какой просьбой к хану не обращался.
Что же касается Новгорода, то Иван III потребовал от него фактического, а не формального подчинения. Отношения Москвы с Новгородом обострились в 1470 году, когда умер новгородский архиепископ Иона. При нем еще было хрупкое равновесие, а без него новгородское общество сразу же раскололось: «партия» Марфы Борецкой потянула к Литве: не хотим, мол, великого князя Московского, хотим великого князя Литовского!
В марте 1471 года после долгих переговоров между великим князем Иваном III и новгородскими посадниками выяснилось, что тамошние бояре заключили союз с великим князем Литовским и польским королем Казимиром Ягеллоном. Тот поставил в Новгород своего наместника и обещал защиту от Москвы. Третьим членом антимосковской коалиции стал золотоордынский хан Ахмат, также находившийся в союзе с Казимиром.
Это уже было серьезно, поскольку речь шла не просто о союзе против великого князя Ивана, а вообще против православия: бояре позвали на престол католика, отказываясь тем самым от православной веры. А для средневекового человека вера была важнее всего.
Великому князю Ивану III пришлось принять решение о войне против Новгорода, и был предпринят блестящий поход 1471 года. Я бы назвал его молниеносной войной в условиях средневековья. 17 июня посланники великого князя вручили новгородским властям «разметную» грамоту, то есть документ о разрыве отношений, и в этот же день московские войска перешли новгородскую границу. И уже 14 июля – полный разгром новгородских войск в Шелонской битве.
– Что же получается: это война, где русские бились против русских? И те, и другие – православные...
– Да, но только формально. Москва стояла за истинную православную веру, а Новгород готов был подчиниться королю-католику и фактически отойти от православия...
Московские летописи сообщают о 12 тыс. убитых в Шелонской битве – очевидно, это преувеличение. Но пленных было взято много. И произошло то, чего раньше никогда не было и что произвело сильнейшее впечатление на современников и потомков. Взятых в плен пятерых бояр, подписавших договор с Казимиром, привели в великокняжескую ставку и отрубили им головы. Обычно высокопоставленных пленников, за очень редким исключением, обменивали или выкупали, но не в коем случае не казнили. А тут шла речь о новгородской элите, показательно казненной победителями...
Псковский летописец, не отличавшийся симпатиями к новгородцам, писал об этом с содроганием, и было от чего. Начиналась новая эра – русского единого государства. И новгородские бояре, пожелавшие подчиниться королю-католику, воспринимались не просто как враги, а как изменники родины.
А вообще эта война – образец стратегических операций на разных направлениях: на северо-западе – против Новгорода, на северо-востоке – против новгородских колоний на Двине. Удар был нанесен по боярскому эльдорадо. Вот так кончился Новгород старый и начался новый. Был заключен Коростынский мир.
– Каковы были его условия?
– Полный разрыв Новгорода с Литвой и реальное вхождение новгородской земли в состав создающегося единого русского государства. Ведь именно в битве на берегах Шелони родилось русское единое государство – не союз князей, а именно государство. Но в Новгороде еще оставались непокорные бояре, и Ивану III пришлось совершить еще один поход. В 1478 году, наконец, новгородский вечевой колокол был снят, привезен в Москву и установлен в Кремле – наряду с колоколами других русских городов. Теперь он отбивал время единого Российского государства.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 039 (5656) от 09.03.2016.
Комментарии