Он этим городом храним. Почему Карл Фаберже откладывал отъезд из Петрограда

24 сентября 1918 года мануфактур-советник, поставщик императорского двора, придворный ювелир Карл Густавович Фаберже покинул Петроград, в котором родился семьюдесятью двумя годами раньше. В жилах Карла Фаберже текла французская, немецкая, итальянская и шведская кровь — не было лишь русской. Но именно этот коктейль из европейских кровей в сочетании с русским языком делал из Фаберже подлинного петербуржца.

Из книги: T. Faberge, L. G. Proler, V. V. Skurlov. The Faberge Imperial Easter Eggs. Christies Books, 1997

Всем известный как гений ювелирного искусства, Фаберже был еще и, говоря современным языком, краеведом. Он собрал уникальную коллекцию из 400 старинных карт, из них большая часть — планы Петербурга.

И когда в 1903 году праздновалось двухсотлетие столицы, Фаберже не мог не отметить юбилей любимого города изготовлением ювелирного шедевра особого рода, хотя это шло вразрез с настроениями императора, о которых Фаберже был осведомлен. Дело в том, что историческим идеалом Николая II была допетровская Русь. Отвергая наследие Петра Великого, он боготворил его отца — царя Алексея Михайловича.

В своих воспоминаниях «При дворе императора» начальник канцелярии императорского двора Александр Мосолов отмечал, что Николай прямо заявил: мол, он любит Петра меньше, чем других предков, за его «увлечение западной культурой и попрание всех чисто русских обычаев».

Об отношении императора к юбилею столицы позволяют судить такие факты: главными действующими лицами праздника были не члены царской семьи, а представители Городской думы и Дворянского собрания, и в дневнике императора не осталось ни одного упоминания об этом событии. Празднования продолжались в течение недели, но Николай с Александрой Федоровной и Марией Федоровной приняли в них участие только 3 мая, когда состоялась церемония открытия Троицкого моста, за которой последовал молебен у подножия «Медного всадника».

Фаберже всегда выстраивал отношения с императорской семьей с безупречным тактом, но любовь к Петербургу оказалась превыше дипломатии. И на Пасху 1903 года Александра Федоровна получила в подарок яйцо «Петр Великий». В качестве сюрприза оно содержало исполненную из золота модель «Медного всадника», а миниатюры на корпусе яйца изображали эволюцию города — от деревянного домика Петра I до блистательного Зимнего дворца. Сегодня это произведение находится в Музее изящных искусств в американском Ричмонде.

О том, что значил Петербург для Карла Фаберже, рассказал в своей книге, изданной в Англии в 1949 году, Ч. Г. Бейнбридж, управляющий магазином Фаберже в Лондоне. Ювелир прислал ему телеграмму с приглашением приехать в Петербург для личного знакомства. Вот как, по словам Бейнбриджа, Фаберже проводил инструктаж: «Был октябрь 1906 года. Мне тридцать два года, ему шестьдесят, и он начал готовить меня к ответственной работе. В течение шести недель мы только и делали, что бродили по городу. Я приходил с утра, он надевал шляпу и пальто, и мы отправлялись бродить без всякой цели».

Эти прогулки с Фаберже Бейнбридж помнил спустя много лет. На набережной Невы они любовались шпилем Петропавловского собора, пронзавшим серое осеннее небо, долго стояли у «Медного всадника», ходили пешком по Невскому, рассматривали иконы в Казанском и Исаакиевском соборах, проводили долгие часы в Эрмитаже. Воскресным утром они бродили по лесу в Левашове, шуршали рыжими листьями и собирали их в букеты, а вечером пили чай на веранде дачи, любуясь закатом. Говорили мало. О бизнесе — ни слова.

При такой любви к городу его образ неизбежно запечатлелся в творениях Фаберже. В пасхальных яйцах мы встречаем и «Медный всадник», и памятник Александру III, и павлина, навеянного знаменитыми часами Эрмитажа, и пригородные дворцы — Гатчинский и Александровский.

Отъезд из революционного Петрограда Карл Густавович оттягивал. Уже уехала в Крым великая княгиня Мария Павловна — с ней Фаберже был связан большой личной дружбой, отправлен в Тобольск император с семьей, произошел октябрьский переворот... После принятия 6 декабря 1917 года декрета об отмене права частной собственности на городскую недвижимость Фаберже передал свое здание дипмиссии Швейцарии, рассчитывая на ее дипломатическую неприкосновенность. Магазин продолжал работать, но клиентура изменилась до неузнаваемости.

Предприниматель и коллекционер Николай Егорович Врангель вспоминал, как в декабре 1917 года зашел в магазин Фаберже, и туда же ввалился красноармеец с женщиной: «Он — добродушный на вид тюлень, должно быть, еще недавно взятый от сохи, она — полугородская франтиха, из «кухарок на место повара». На ней соболя тысячные, бриллиантовые серьги с орех, на руках разноцветные кольца, на груди целый ювелирный магазин». Купив жемчужное ожерелье за 60 тысяч, пара удалилась «на танцульку в Зимний дворец».

Несмотря на полную смену декораций, Карл Фаберже оставался на своем посту. И только после того, как 19 сентября 1918 года власть предписала в трехдневный срок зарегистрироваться всем лицам, торгующим предметами искусства, он уехал — вполне официально, по документам германского генконсульства. Брестский договор давал право лицам, предки которых родились на территории, оккупированной Германией, выехать туда. Карл, чей отец был родом из Лифляндии, уехал в Ригу, оттуда перебрался в Берлин, потом в Висбаден и, наконец, в Лозанну. Вскоре уехали жена Августа Богдановна и старший сын Евгений с внуками.

Оказавшись за границей, Фаберже даже не предпринял попытки продолжить свой бизнес — в отличие от таких петербургских мастеров, как Александр Эдвард Тилландер или Карл Эдуард Болин, хотя являлся самым прославленным российским ювелиром. Он хандрил, болел, повторял: «Это не жизнь, так жить нельзя». Хотя он не голодал, не бедствовал, проживал в лучших отелях. Но, вырванный из болотистой петербургской почвы, просто зачах.

Он умер 24 сентября 1920 года, не пережив второй годовщины того дня, когда закрыл за собой дверь дома на Большой Морской. Его связь с Петербургом оказалась неразрывна. «На земле была одна столица, все другое — просто города...» Эти слова вслед за поэтом Адамовичем мог бы повторить ювелир Фаберже.

P. S. Уникальные коллекции семьи Фаберже (живопись, марки, ковры, нэцке, фарфор, книги по искусству), которые хранились в доме на Большой Морской, 24, и на даче в Левашове, были утрачены в революционные годы, как и коллекция старинных карт.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 175 (6274) от 21.09.2018 под заголовком «Персона. Ювелир, влюбленный в город».