Памятник забытому чиновнику

Что это: череда случайных совпадений или мистика? Почему в последние годы в Купчине прошлое стало в буквальном смысле пробиваться из-под земли? Предки вопиют о справедливости? А может, просто появились небезразличные люди?

Фото сайта www.kupsilla.ru

Началось все очень прозаично: однажды во время велопрогулки местная жительница Ольга Ясененко заметила неподалеку от тротуара Софийской улицы на территории бывшей «глушилки», известной также как «Радиополе», странный камень с явными следами обработки. Летом его не было видно, а теперь стояла поздняя осень, листья давно облетели. Невооруженным глазом было видно, что перед нами – надгробие, изготовленное из красного гранита в виде Голгофы. Когда-то оно завершалось чугунным крестом...

Эпитафия на памятнике некогда была золоченой, но теперь разобрать ее было довольно трудно. Буквы натерли мелом, и тогда надпись стала хорошо различимой: «Здесь покоится прах Коллежского Советника и Кавалера Дмитрия Ивановича Гусева скончавшегося 1848 года 2-го июля на 59 году от рождения. Прости мой друг. До радостного Утра». Последние слова – это, вероятнее всего, строки из весьма популярных в то время произведений «Прости, мой друг» М. Ю. Лермонтова и «Эпитафий» Н. М. Карамзина.

Просмотрев изрядное количество исторических документов, разослав запросы в несколько архивов, группе неравнодушных купчинцев удалось собрать сведения как о Дмитрии Ивановиче Гусеве, так и о месте его захоронения. Сюрпризов оказалось предостаточно...

Следует отметить, что в табели о рангах гражданский чин VI класса «коллежский советник» соответствовал чинам армейского полковника и флотского капитана 1-го ранга. Должности VI класса награждались личным дворянством. К коллежскому советнику обращались «ваше высокоблагородие».

Согласно «Списку гражданских чинов шестого класса» 1847 года, Гусев 3-й Дмитрий Иванович, коллежский советник, служил старшим столоначальником 3-го стола 2-го отделения Лесного департамента Министерства государственных имуществ, получал жалованье 729 рублей, имел награды: орден Святой Анны III степени (1825), орден Святого Владимира IV степени (1831), орден Святого Станислава II степени с Императорской короной (1844), знак отличия за 30 лет беспорочной службы.

В документах архивного фонда Петроградской (Петербургской) духовной консистории, в метрической книге церкви Входа Господня в Иерусалим за 1848 год, в части третьей об умерших, в актовой записи # 221 указывалось, что коллежский советник Д. И. Гусев, служивший в Лесном департаменте Министерства государственных имуществ, 2 июля 1848 года умер в возрасте 59 лет от нервной горячки, а 6 июля был погребен на Волковском православном кладбище.

Что же это за странная болезнь? Нельзя исключать, что подобным образом могла быть обозначена холера. Ее эпидемия как раз свирепствовала в Петербурге именно в тот год: заболели 32 326 человек, а умерли 16 509. В отдельные дни отмечались 1000 – 1200 заболевших, а также 600 – 670 смертных случаев. Учитывая массовую смертность в тот период, становится понятным, почему не удалось обнаружить сообщения о смерти Гусева в периодических изданиях: некрологи печатались лишь на смерть господ в звании не ниже статского советника.

Захоронили Гусева, как удалось выяснить, по «третьему разряду», что было весьма престижным и дорогостоящим. В «Книге для записывания прихода денег» по Волковскому православному кладбищу значится, что 5 июля 1848 года внесены деньги на погребение коллежского советника Гусева Дмитрия Ивановича: за катафалк – 1 рубль, на украшение церкви – 50 копеек, за место в 3-м разряде с разрешения настоятеля – 25 рублей, за копку могилы – 1 рубль.

Оставалась самая главная загадка: как надгробие с Волковского кладбища оказалось на пустыре в Купчине? Весьма вероятно, что памятник мог быть просто выброшен с кладбища в 1930-е или в 1960-е годы. В начале 1930-х годов существовал проект создания проспекта Дзержинского, который в случае воплощения соединил бы нынешнюю Гороховою улицу с теперешней Софийской. В случае его реализации значительная часть Волковского кладбища была бы уничтожена. Возможно, что подготовительные работы могли стать причиной демонтажа надгробий на кладбище...

В конце октября нынешнего года инициативная группа организовала возвращение надгробного камня на его историческое место. Значительный вклад в решение вопроса внес краевед Юрий Пирютко. К сожалению, в самом начале октября он ушел из жизни, но договоренности оставались в силе.

Поскольку Литераторские мостки – музей-некрополь, филиал Музея городской скульптуры, размещение надгробия на его территории потребовало бы многочисленных экспертиз и согласований. Поэтому его установили как кенотаф на части Волковского кладбища, не относящейся к музею.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 244 (5370) от 26.12.2014.