Оклеветанный молвой

Последние месяцы перед падением монархии были наполнены предчувствием неумолимо надвигающейся развязки. В том числе и благодаря уничижительным слухам, постоянно циркулировавшим вокруг личности Николая II и его семьи. Конечно, император был далеко не ангелом, но при этом считал, что противодействовать слухам - ниже его достоинства. Такую же позицию занимали и официальные государственные структуры. Фактически законы империи «об оскорблении величества» эффективно не использовались.

Иллюстрация BluOltreMare/shutterstock.com

Одним из серьезных «информационных вбросов» накануне февраля 1917 года стали слухи о психической неадекватности Николая II и его супруги. Даже малейшее физическое недомогание царя трактовалось как свидетельство его психической неадекватности.

Так, английский посол Дж. Бьюкенен, встречавшийся с императором в Царском Селе 12 января 1917 года, вспоминал: «Г. Барк, министр финансов, имевший аудиенцию непосредственно вслед за мною, спросил меня на следующий день, что я сказал императору, так как он никогда не видел его столь нервным и взволнованным». Председатель Государственной думы IV созыва М. В. Родзянко, побывав 10 февраля 1917 года на аудиенции у императора, впоследствии отмечал: «Отношение государя было не только равнодушное, но даже резкое... государь был рассеян».

Тот же Родзянко свидетельствовал: «Мысль о принудительном отречении царя упорно проводилась в Петрограде в конце 1916-го и начале 1917 года. После убийства Распутина разговоры об этом стали еще более настойчивыми».

Положение Николая II было действительно очень тяжелым. Нараставший экономический хаос в стране, активное вмешательство императрицы в государственные дела, активизация думской оппозиции... Великая княгиня Ольга Александровна, сестра царя, писала о своей встрече с братом в Киеве в начале ноября 1916 года: «Я была потрясена при виде Ники: такой он был бледный, худой и измученный...».

Тем не менее документы свидетельствуют об обратном: график работы императора был весьма напряженным. Поэтому можно предположить, что лидеры думской оппозиции, активно готовя его «уход», использовали технологии, говоря современным языком, «черного пиара». Они вбрасывали в общественное сознание слухи о психической неадекватности Николая II, его пьянстве, влиянии «темных сил», немецкой шпионке императрице, ее близости с Распутиным. Конечной целью этой «работы» была информационная подготовка отречения императора.

Слухи начинали врывообразно нарастать со второй половины 1916 года. При этом причину «внезапного ухудшения» состояния здоровья императора многие связывали с именем «тибетского лекаря» П. А. Бадмаева и так называемого кружка Бадмаева.

Напомню, бурят П. А. Бадмаев, выпускник восточного факультета Петербургского университета и вольнослушатель Военно-медицинской академии, владел клиникой, в которой практиковали методики восточной (тибетской) медицины. Общественное мнение по отношению к Бадмаеву было настроено отрицательно. Известны слова поэта Александра Блока, записанные им в дневнике: «Бадмаев - умный и хитрый азиат, у которого в голове был политический хаос, а на языке шуточки, и который занимался, кроме тибетской медицины, бурятской школой и бетонными трубами - дружил с Распутиным... при помощи Бадмаевского кружка получил пост министра внутренних дел Протопопов».

Свой вклад в эту историю внес и князь Ф. Ф. Юсупов. После Февральской революции 1917 года он ходил в героях как убийца Распутина и в своих многочисленных интервью постоянно возвращался к теме медикаментозного влияния на психику царя со стороны «темных сил».

Он же привел слова, якобы сказанные Распутиным по поводу «методики» лечения царя «травами»: «Вот у него лекарства, какие хочешь, вот уж настоящий доктор. Что там Боткины и Деревянки - ничего они не смыслят, пишут всякую дрянь на бумажках, думают, больной-то поправляется, а ему все хуже да хуже. У Бадмаева средства все природные, в лесах, в горах добываются... Вот ему самому-то дают чай пить, и от этого чаю благодать Божия в нем разливается, делается у него на душе мир, и все ему хорошо, все весело - да, ай-люли малина».

Французский посол Морис Палеолог в дневнике в середине ноября 1916 года приводил слухи о психической неадекватности императора как о некой данности, проявлявшейся «в состоянии нервного возбуждения, беспокойства, в потере аппетита, в депрессии и бессоннице». Он подчеркивал, что именно императрица заставила царя обратиться к Бадмаеву.

По сведениям посла, Бадмаев будто бы предложил царю «эликсир, составленный из «тибетских трав» в соответствии с волшебной формулой и на основе очень строгой дозировки». И когда «император принимал это лекарство, его болезненное состояние исчезало в мгновение ока. К нему не только возвращались сон и аппетит, но он также испытывал резкое улучшение самочувствия, восхитительное возбуждение и странную эйфорию. Судя по результату воздействия, этот эликсир, должно быть, был смесью белены и гашиша, и императору не следовало злоупотреблять, принимая его».

Впрочем, уже вскоре стало понятно, что многие из обвинений в адрес императора фальшивы. Достаточно прислушаться к словам В. М. Руднева, возглавлявшего весной 1917 года комиссию по «Обследованию деятельности «темных сил», - она была создана по распоряжению министра юстиции А. Ф. Керенского в рамках «Чрезвычайной Следственной Комиссии по рассмотрению злоупотреблений бывших министров». Проведя тщательное расследование, Руднев утверждал: ни Бадмаев, ни Распутин не использовали никаких медикаментозных средств влияния на царя... Свою записку Руднев начинает с бесспорного тезиса: «Из всех орудий политической борьбы нет более подлого, чем клевета; но нет и более сильного».

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 020 (5882) от 03.02.2017.