Один из без вести пропавших. Из дневника лейтенанта Сенева
В мае мне удалось поработать в Германии во Фрайбургском федеральном военном архиве вермахта. Я изучал документы немецких армий и дивизий, которые действовали на Ленинградском фронте, материалы их разведотделов и тыловых структур, а также свидетельства, связанные с обороной нашего города. Среди документов, обнаруженных в архиве, меня особенно заинтересовал дневник лейтенанта Сенева, который, как оказалось, нашли солдаты 61-й немецкой пехотной дивизии в конце апреля 1942 года недалеко от деревни Мостки в волховских лесах. Как следует из препроводительной записки к документу, Владимир Николаевич Сенев, 1908 года рождения, проживал в Ленинграде. Был командиром топографического отделения 378-й стрелковой дивизии. На фоне других свидетельств очевидцев, рассказывающих о первых месяцах войны и защите Ленинграда (они во множестве публиковались в последние годы), дневник лейтенанта не выглядит сенсацией. Но на его страницах так явственно ощущается весь трагизм войны с присущей ему неизвестностью...
Фото Всеволода Тарасевича/из архива редакции
22 июня 1941 г.
Лисино (Лисино-Корпус под Тосно. - Ю. Л.). Вернулся из похода в лес и совершенно неожиданно узнал о начале войны с Германией. Ходят различные слухи: мол, Ленинград уже бомбили, под Выборгом немцы высадили десант, помимо Германии нам якобы вся Европа объявила войну...
С завтрашнего дня объявлена мобилизация. Надо ехать в Ленинград.
В первые восемь дней войны в РКК были призваны 5,3 миллиона человек. 22 и 23 июня 1941 года в военкоматы Ленинграда пришли более ста тысяч ленинградцев с просьбой отправить их на фронт защищать Родину. Митинги проходили по всей стране, добровольцев провожали из деревень, поселков, городов. Все горели желанием бить врага, но война с каждым днем, каждым месяцем вносила свои жестокие коррективы и множила списки погибших, раненых, пропавших без вести...
23 июня 1941 г.
В городе чувствуется тревожное настроение. Дома у меня никто не спал, так как ночью была дикая стрельба (это была первая воздушная тревога в Ленинграде упреждающего характера. - Ю. Л.). Во вчерашней сводке Информбюро говорится, что война началась 22.6 в 4.00 утра. Теперь это уже историческая дата...
В сегодняшней сводке сообщается, что Германия начала наступление по всему фронту, захватив ряд населенных пунктов и вторгнувшись на 10 - 15 километров на нашу территорию. Особенно активно противник ведет себя в районе Шяуляя.
24 июня 1941 г.
В парке рядом с моим домом начинается строительство бомбоубежища.
28 июня 1941 г.
Днем я видел из окна, как немецкий самолет был обстрелян нашими зенитками...
7 июля 1941 г.
За последнюю неделю обстановка все больше и больше ухудшалась. Почти вся Белоруссия, Латвия и Литва оказались в руках немцев. Женщины и дети эвакуируются из города в ускоренном темпе.
Сегодня я получил повестку о призыве. Завтра еду в Пушкин.
10 июля 1941 г.
В 9.00 прибыл в Пушкин. После оформления документов меня зачислили в 3-ю батарею. Командир, пожилой уже мужчина, симпатичный на вид. По всему видно, подкован в теоретической части. Наша батарея - неполного состава, в каждом отделении пока по 6 - 7 человек. Всего нас должно быть около сотни человек.
18 июля 1941 г.
Сегодня мы отъезжаем. С раннего утра все жду мою жену и дочь. Наконец, в 9 часов они появились. Обе заплаканные.
В Ленинграде сегодня введены карточки на продовольственные товары. Таня (жена. - Ю. Л.) рассказала, что вчера во всех магазинах были огромные очереди.
25 декабря 1941 г.
Пять месяцев ничего не писал в дневник. За это время утекло много воды. Нас привезли в Гороховец под Горьким. Это было 23 июля.
В полевом лагере мы находились до 12 сентября. На следующий день отправились в Новосибирск, куда прибыли лишь 23 сентября. Оттуда отправились дальше, в Ачинск. В этом маленьком городке, как и во всей Сибири, все очень мирно и спокойно. В такой атмосфере мы прожили до 13 ноября. В этот день всю дивизию отправили на фронт.
26 декабря 1941 г.
Мы выгрузились недалеко от Тихвина, на станции Пескарево. По сообщению начальника вокзала, немецкая авиация гостит здесь ежедневно. Бомбежки начинаются по утрам с 10 часов. Мы прибыли в полночь, быстро разгрузились... и совершили марш в сторону Тихвина. Здесь уже явственно ощущается фронт. Мы прибыли в деревню Большой Двор, где выяснилось, что дивизия дальше не пойдет, так как нет достаточного вооружения.
27 декабря 1941 г.
В деревне Заполье мы переночевали у женщины в крестьянской избе. Ее сын тоже сейчас воюет. Немцы были остановлены в 10 км от этого населенного пункта. Жители рассказывают много интересного о последних событиях. От некоторых я слышал, что Тихвин был взят нами без единого выстрела...
28 - 31 декабря 1941 г.
Ночью мы совершили марш через Тихвин. Больше всего пострадала окраина города. Немцы окопались в каменных строениях, в частности со стороны новгородского шоссе. Сейчас там сплошные сгоревшие дома. Наши войска были вынуждены их обстреливать.
Выйдя из Тихвина, через 8 - 10 км мы увидели на окраине деревни первое немецкое солдатское кладбище. Выглядит оно скромно: могилы расположены рядами, на каждой установлен березовый крест. Судя по надписям, немецкие солдаты погибли в конце октября. Немцы овладели Тихвином совершенно внезапно, и случилось это с той стороны, где их совсем не ожидали. Говорят, их провел тайными тропками местный лесник.
Мы переночевали в почти полностью сгоревшей деревне, где весь наш взвод расположился в бывшем немецком блиндаже. Там было по-настоящему тепло. Немцы оставили здесь свои следы: газеты, консервные банки, металлический ящик с противогазами. По всему видно, что они намеревались провести всю зиму на трассе Тихвин - Чудово, с тем чтобы весной продолжить наступление вплоть до Урала.
1 января 1942 г.
Новый год... Как же он отличался от того, что был до этого. Во время марша протяженностью 120 км я полностью стер ноги. Последние 30 - 35 км уже не мог идти, ехал в повозке.
3 января 1942 г.
Позавчера мы прибыли в деревню Раково. Подобно многим другим, эта деревня две недели назад побывала в немецких руках. Местные жители говорят, что большинство немцев были молодыми парнями. В них нет ничего такого сверхъестественного. Напротив, многие из них ночи напролет играют в карты, поют песни, иногда также и русские. Разумеется, поют на немецком языке. Едят они немного, но хорошую пищу, употребляют алкоголь, чаще всего шнапс. Все они были одеты по-летнему, легко. На ногах - сапоги, на голове - пилотки.
Все части, которые размещались в этой деревне, были моторизованными. Артиллерия у них на конной тяге, причем лошади - упитанные.
4 января 1942 г.
Вчера мы узнали, что осенью поблизости немцами был сбит их собственный самолет. На следующий день мы с политработником К. отправились к нему. Видимо, это был «Хенкель-111». Меня особенно заинтересовала установленная на нем радиостанция, которую я намеревался забрать. Но, к сожалению, потерпел жестокое фиаско. Когда я уже находился на обратном пути с тяжелой поклажей, меня остановили караульные, приказав вернуть все вещи. Сегодня попытаюсь вновь попробовать...
Немцы прочно обосновались на Волхове. Чудово в их руках. Но инициатива перешла на нашу сторону.
17 января 1942 г.
Располагаемся в теплом блиндаже с печкой, устроенной в металлической бочке. Штаб дивизии трудится, не покладая рук. Наши патрули и офицеры задействованы для поиска дезертиров.
12 - 13 января мы получили возможность воочию узнать войну. Взрывались мины, свистели пули, в лесу грохотала артиллерия. Наша стрелковая дивизия предприняла несколько атак на деревню на правом фланге, но безуспешно... В последующие дни нам пришлось отступить и занять позицию по другую сторону реки.
26 января 1942 г.
Получили приказ на выдвижение... От нашей 378-й стрелковой дивизии мало что осталось, сейчас ожидается пополнение.
24 января я получил письмо от матери, она желает мне счастья в Новом году и вновь пишет о том, что с Ленинградом сохраняется связь.
6 февраля 1942 г.
С 27 января я нахожусь на новом участке Волховского фронта. Положение таково: наша дивизия теперь придана 2-й Ударной армии с задачей овладеть Спасской Полистью и зайти в тыл противнику.
18 февраля 1942 г.
С 15 февраля я занимаю новую должность. Меня назначили командиром топографического отделения при штабной батарее, подчиненной начальнику дивизионной артиллерии. У меня нет в подчинении ни людей, ни технического оборудования. Видимо, я этого вообще не получу...
28 февраля 1942 г.
Завтра уже наступит март. Признаки весны становятся все более заметными. Вчера сообщалось об уничтожении немецкой 16-й армии под Старой Руссой. Ленинград по-прежнему остается в осаде.
20 марта 1942 г.
Мне представляется, что войска, к числу которых относится и наша дивизия, сели в лужу в результате операции, проведенной в последние дни. Хотя мы почти закрыли выступ у железнодорожной линии, тем не менее конца этой операции не видно.
В наших полках почти не осталось солдат. Поступившее пополнение также уже перебито. Наша артиллерия оказалась в очень сложном положении, линии связи, в том числе проводные, уже давно не действуют, поэтому артиллеристы не знают, куда им надо стрелять.
Майор Бондырев, начальник дивизионной артиллерии, несколько раз посылал меня разведать обстановку. Каждый раз при этом я прощался с жизнью. Но пока что счастье на моей стороне.
От жены получил хорошие известия. 19 февраля она выехала из Ленинграда и, по-видимому, уже находится в Ярославле у моих родителей. Я хочу им посоветовать уехать в Сибирь, там с продовольствием лучше.
Наше положение: едва ли стоит рассчитывать на помощь извне. Наши силы уже на исходе. Немцы предприняли успешные попытки, чтобы отрезать нас от путей снабжения. Кратчайшим способом добраться до них нереально. Чем все это закончится? Этот вопрос висит в воздухе...
11 апреля 1942 г.
Наше положение не изменилось. Мы окружены и надеемся лишь на помощь авиации. Вчера наши самолеты вновь прилетали, а сегодня мы получили по 150 граммов сухарей... Мы сидим и готовим похлебку из кожаных ремней и останков лошадей, которых мы забили в первые дни нашего окружения. Сурков и я варим холодец из ремней...
16 апреля 1942 г.
Мы отстреливаемся уже двое суток. Наше положение еще больше осложнилось. Все попытки наших стратегов пробить дорогу в западном направлении, закончились неудачей. Мы вновь в тупике. Но сейчас не только мы, но и те, кто шел нам навстречу с востока. Они тоже оказались в окружении...
Почти постоянно я нахожусь под ужасным артиллерийским и минометным огнем. В эти минуты понимаешь, насколько хрупкой становится жизнь. Непроизвольно приходят мысли: когда же наступит конец этой бессмысленной войне?..
Последнюю запись лейтенант Сенев сделал, когда обескровленная 378-я стрелковая дивизия начала готовиться к прорыву через немецкие позиции. Он удался, а через два года, 20 января 1944 года, вновь сформированная дивизия с этим номером первой ворвалась в Новгород и водрузила знамя на башне кремля. Был ли лейтенант при этом и как сложилась его судьба - неизвестно.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 109 (6218) от 21.06.2018.
Комментарии