Обратный отсчёт: для нацистской Германии он начался с первых дней 1945 года
Сколь бы ни были горьки события лета 1941 года, но они же зародили уверенность в нашей грядущей Победе. Иначе просто быть не могло. «Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик — и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений», — заявил Сталин, выступая 7 ноября 1941 года на параде в Москве. Пусть идти к Победе пришлось четыре долгих года и, конечно, нельзя было предвидеть те тяготы и лишения, с которыми предстоит столкнуться на этом пути, но наступающий 1945‑й встречали с особым чувством. Как отмечает наш собеседник доцент Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета кандидат исторических наук Евгений ГУРЬЕВ, именно тогда стало понятно, что во Второй мировой войне вот-вот будет поставлена точка.
Cаперы 1‑го Белорусского фронта наводят понтонную переправу через реку Одер. Пока ее не возвели, форсирование происходило в чрезвычайно тяжелых условиях./ФОТО Макса АЛЬПЕРТА/ТАСС
— Евгений Павлович, а на чем основывалась эта уверенность?
— На успехах, которых удалось добиться на всех театрах военных действий в ходе кампании 1944 года. Вопрос был только в том, каких еще усилий и жертв потребует полный разгром врага.
Для Красной армии главным итогом 1944‑го стало практически полное освобождение от противника территории Советского Союза. Под нацистской оккупацией оставалась только Курляндия (территория северо-запада Латвии). Там в «котле» была заперта группа армий «Север», отброшенная от Ленинграда.
Ликвидировать курляндскую группировку предстояло двум фронтам — Ленинградскому и 2‑му Прибалтийскому. С января по май 1945 года советские войска методично выдавливали врага, все больше прижимая его к Балтике. Однако две немецкие армии ожесточенно сопротивлялись, имея к тому же еще и возможность получать снабжение морским путем — через Лиепаю. Забегая вперед: сдалась группировка только 10 мая 1945 года — уже после того, как капитулировала Германия.
Еще одним итогом 1944‑го стало кратное количественное превосходство Красной армии над вермахтом: 4:1 в личном составе, 9:1 в авиации, 5:1 в танках, 3:1 в артиллерии. Превосходство было и качественное. Если еще год назад можно было говорить, что немецкая техника и подготовка солдат и офицеров в вермахте были лучше, чем в Красной армии, то теперь эта разница была нивелирована.
Необходимость постоянно затыкать дыры на фронте привела вермахт к тому, что ему пришлось точно так же, как Красной армии в 1941‑м, срочно переучивать солдат, танкистов, летчиков и моряков, досрочно выпускать офицеров. Конечно, качество такого пополнения было довольно невысоким. А вот мастерство Красной армии только возросло: обучать офицеров стали дольше, армейские подразделения получили колоссальный боевой опыт наступательных операций. Да и техника благодаря советским конструкторам превосходила по своим характеристикам вражескую.
И самое главное: во второй половине 1944 года советские войска вошли в Восточную Европу. Были полностью освобождены Румыния и Болгария, вступившие затем в антигитлеровскую коалицию, совместно с Народно-освободительной армией Югославии происходило очищение от нацистов Балкан. Однако непросто шли дела в Польше: встретив ожесточенное сопротивление врага, Красная армия приостановила наступление. Взять паузу в наступательных действиях по той же причине пришлось и в Словакии.
Одна неделя сорок пятого. Сегодня, в День российской печати, мы начинаем спецпроект нашей газеты, посвященный 80‑летию Великой ПобедыНепростая ситуация складывалась в еще одной стране — союзнице Гитлера — Венгрии. Советское наступление на Будапешт началось еще в октябре 1944 года. Руководство Венгрии попыталось выйти из войны, но нацисты не допустили этого, совершили переворот, приведя к власти Ференца Салаши — лидера нацистской партии «Скрещенные стрелы». Город удалось полностью блокировать только к началу января 1945‑го. Немцам предъявили ультиматум с требованием сдаться, они его отвергли. Ожесточенная битва продолжалась еще чуть больше месяца, после чего Венгрия была разгромлена и капитулировала.
К началу 1945‑го Красная армия вступила на территорию Третьего рейха. Речь о Восточной Пруссии, которую обороняла группа армий «Центр» — та самая, которая когда‑то осаждала Москву, сражалась под Ржевом и Курском, затем была изрядно потрепана во время советской операции «Багратион» в Белоруссии.
Однако центральным событием января 1945 года для Красной армии все‑таки стала Висло-Одерская операция — одна из самых блестящих в истории всей Великой Отечественной. Классическая наступательная операция, целью которой было окружение врага, очень стремительная… Меньше чем за месяц была разгромлена целая группа армий, освобождена Варшава, советские войска вышли на восточную границу Германии, создав плацдарм для будущего похода на Берлин.
Генерал Василий Чуйков, командовавший 8‑й гвардейской армией, наступавшей на Варшаву, в своих мемуарах, изданных спустя почти двадцать лет, в 1964 году, отмечал, что нужно было не останавливаться на Одере, а продолжать движение. По его словам, тогда была реальная возможность захватить столицу рейха, не дожидаясь весны.
Формально он был прав, поскольку вражеская группировка, прикрывавшая Берлин, была в ходе операции разгромлена. И противнику, объективно, было нечем это делать. Никаких линий обороны, серьезных резервов, запасных армий в этот момент на Одере не было. Дыры на фронте нацисты затыкали наспех сформированными батальонами фольксштурма (ополчением, состоявшим в немалой степени из подростков и пожилых людей), курсантами военных училищ и резервными частями.
— Тогда почему же этим шансом не воспользовались?
— За месяц Красная армия прошла всю Польшу, но бои были тяжелейшие, и потери составили до 700 тысяч убитыми и ранеными. Поэтому и поступила команда остановиться, удержать Кюстринский плацдарм на Одере, подготовиться к наступлению, подтянуть резервы…
После публикации мемуаров Чуйкова Георгий Жуков возразил их автору: «Должен сказать, что в наступательной операции на Берлин не все обстояло так просто, как это кажется В. И. Чуйкову». Подтверждал это и Иван Конев, бывший командующий 1‑м Украинским фронтом: «Для дальнейшего наступления требовалась пауза… Мы наступали непрерывно сорок четыре дня и прошли с боями от пятисот до семисот километров».
Возможно, с позиции Чуйкова, чья армия занимала Кюстринский плацдарм (от Кюстрина до Берлина — меньше ста километров), было «соблазнительно» немедленно рвануть по прямой.
Но если бы советские войска в феврале 1945‑го устремились на Берлин, то вполне могли были бы оказаться под ударами с флангов — там находились очень серьезные группировки вермахта — и рисковали попасть в окружение. Не считаться с этим было весьма самонадеянно.
Да, дорога‑то на Берлин была открыта, но наступательный потенциал Красной армии — сильно истощен. Современные историки, тот же Алексей Исаев, отмечают, что советские танковые части были далеки от штатной численности даже в апреле 1945 года, к началу Берлинской операции.
На мой взгляд, дискуссия между Чуйковым и Жуковым была отзвуком послевоенного соперничества военачальников. При всем том не следует забывать, что мнение Чуйкова, безусловно, талантливого военачальника, — это позиция командующего армией. А мнение маршала Жукова — это взгляд командующего фронтом, чей кругозор — и политический, и стратегический — был гораздо шире.
— А что происходило в это время на Западном фронте?
— Как известно, в середине декабря 1944 года немцы предприняли наступление в Арденнах (на юго-востоке Бельгии), ставшее их последним шансом перехватить инициативу и остановить неизбежное — вторжение союзников на территорию Германии.
Гитлер, конечно, понимал, что не сможет скинуть их в Ла-Манш. Но он собирался нанести им серьезные потери, прервать коммуникации, что заставило бы американцев и британцев остановить наступление и позволило бы Германии выиграть время.
Фюрер рассчитывал на то, что затягивание военных действий будет усиливать противоречия внутри антигитлеровской коалиции… И хотя шанс на ее раскол был невелик, Гитлер полагал, что союзники будут более чувствительны к военным потерям, нежели СССР.
Контрнаступление вермахта действительно стало для них неприятной неожиданностью. Тем более что в первые недели нацисты действовали достаточно успешно, чему весьма способствовал очень важный фактор — нелетная погода. Собственно говоря, командование вермахта именно на это и рассчитывало: на то, что немецкие танковые колонны не будут остановлены штурмовой и бомбардировочной авиацией союзников.
Для американцев и англичан ковровые бомбардировки служили самым действенным способом борьбы с танковыми ударами. И немцы не могли ничего этому противопоставить, поскольку вся деятельность люфтваффе в то время сводилась к защите рейха от бомбардировок. О прикрытии войск, особенно на Западном фронте, уже не было и речи.
Однако в начале января 1945 года погода улучшилась, авиация союзников поднялась в воздух, и наступление противника застопорилось…
Нередко можно услышать, что британский премьер Черчилль попросил Сталина ускорить наступление Красной армии, что и было сделано, и якобы только Висло-Одерская операция спасла союзников от разгрома в Арденнах. Это в значительной степени миф.
Черчилль действительно обратился к Сталину с подобной просьбой 5 января 1945 года. Сталин ему ответил спустя два дня, указав, что, исходя из погодных условий и имеющегося плана подготовки, раньше второй половины января сделать это невозможно. Тем не менее начало Висло-Одерской операции, запланированное на конец месяца, было передвинуто на 12 января. Но к тому моменту в Арденнах уже наступил перелом в пользу союзников.
Итог: Арденнская операция не дала нацистам практически ничего. Вермахт израсходовал последние резервы.
Вообще для стран «оси» (Германии, Италии, Японии) 1945 год стал агонией. Большинству не только военачальников, но и солдат и офицеров вермахта и армий-союзников тоже было понятно, что война идет к концу. Что начался обратный отсчет.
Да, при этом немцы нередко бились с отчаянием обреченных. Почему? Кто‑то считал, что таким образом хранит верность присяге, кто‑то просто хотел подороже продать свою жизнь, понимая, что у него нет шансов в случае поражения. Работал и пропагандистский фактор: раз, дескать, Красная армия вступила в пределы Германии, значит, немцам необходимо защищать свою родину от «большевистских орд». И этот аргумент, увы, работал.
Наверное, только один Гитлер продолжал верить в то самое пресловутое «чудо», которое должно было спасти Третий рейх.
— На что же он рассчитывал?
— О возможном «чуде» он заявил, обращаясь к своему ближайшему окружению, узнав о смерти президента США Рузвельта, случившейся 17 апреля 1945 года. Министр пропаганды Геббельс возвестил по радио, что со смертью Рузвельта антигитлеровская коалиция развалится. Нацисты надеялись, что союзники передерутся с Советским Союзом, что в конечном итоге спасет Третий рейх от полного разгрома. И, соответственно, сохранит в нем власть Национал-социалистической партии.
Более того, фюрер и многие в его окружении предпринимали определенные усилия для раскола антигитлеровской коалиции: пытались вести тайные переговоры с союзниками о заключении сепаратного мира. Это вовсе не литературная версия писателя Юлиана Семенова, такие переговоры действительно происходили.
Немцы предлагали союзникам по антигитлеровской коалиции вместе воевать против Советов, утверждая, что большевики — их общий враг. Гиммлер готов был предоставить германские вооруженные силы (в 1945 году он был не только рейхсфюрером СС, но и командующим армией резерва) для продолжения войны против Советского Союза, только уже вместе с англичанами и американцами.
Рузвельт, да, был человеком слова. Если он — в Тегеране и в Ялте — давал Сталину определенные обязательства, то он собирался их выполнять. И переговоры с представителями Германии за его спиной ни к чему бы не привели. А вот сменивший Рузвельта Трумэн был человеком совсем с другим отношением к политике, гораздо более прагматичный и циничный. Кроме того, в отличие от Рузвельта Трумэн негативно относился к коммунизму (Рузвельт к нему был, скорее, нейтрален).
С приходом Трумэна у Гитлера и его окружения появилась надежда, что новый президент сможет принять «линию Черчилля», который своего антисоветизма, в общем‑то, никогда и не скрывал. Он считал, что с окончанием войны с Германией антигитлеровская коалиция закончится и никуда не девшееся противостояние капитализма и коммунизма снова вернется.
Кроме того, Гитлер надеялся на германское «чудо-оружие». Речь о реактивной бомбардировочной авиации. В 1944 году самолет Ме-262 был запущен в серийное производство, он был предназначен как для борьбы с налетами англо-американской авиации, так и для нанесения бомбовых ударов по войскам союзников. Сложно сказать, что бы изменило на фронте появление этих самолетов с учетом соотношения сил в авиации не в пользу Германии. Хотя в реактивной авиации немцы действительно опережали всех своих противников, у союзников первые серийные реактивные истребители появились чуть позже, к началу 1945 года.
Еще одно «чудо», на которое уповал Гитлер, — ракетная техника: крылатые ракеты ФАУ-1 и баллистические ракеты ФАУ-2. Первые в 1944 году запустили в серийное производство, их использовали для обстрелов Лондона. У союзников тогда еще не было аналогичного оружия. В этом смысле СССР был ближе к появлению ракетной техники, нежели США.
И, наконец, последним козырем Гитлера было возможное создание ядерного оружия. Американцы в этом продвинулись гораздо дальше, но подобные работы велись и в Третьем рейхе, только экономический потенциал воюющей Германии, к тому же уже проигрывающей войну, был существенно слабее. А после того как в конце 1944‑го британские и норвежские диверсанты уничтожили в Норвегии завод по производству тяжелой воды, с помощью которой должен был происходить ядерный синтез, Германия не успевала создать бомбу к 1945 году. Но Гитлер все равно продолжал надеяться. И нет сомнения, что, если бы у фюрера появилось ядерное оружие, он бы непременно его применил.
Так что, подытоживая наш разговор: в начале 1945 года участники антигитлеровской коалиции понимали, что они близки к победе, но всевозможных рисков и подводных камней было еще очень много. Тем не менее в своем противостоянии нацизму союзники пока еще были едины.
В феврале 1945‑го состоялась Ялтинская конференция, где лидеры стран СССР, США и Британии очертили контуры будущего послевоенного мира — каким его видели с позиции победителей. Ялта, можно сказать, стала политическим триумфом союзников, там же было принято решение о создании Организации Объединенных Наций. К сожалению, сразу после окончания Второй мировой войны коалиция союзников дала трещину…
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
К утру 31 января (1945 года. — Ред.) передовой отряд форсировал Одер и захватил плацдарм в районе Кинитц-Гросс-Нойендорф-Рефельд. Появление советских войск в 70 километрах от Берлина было ошеломляющей неожиданностью для немцев. В момент, когда отряд ворвался в город Кинитц, на его улицах спокойно разгуливали немецкие солдаты, в ресторане было полно офицеров. Поезда по линии Кинитц — Берлин курсировали по графику, нормально действовала связь…
Бойцы и командиры понимали, что немцы приложат максимум усилий, чтобы отбросить отряд обратно за Одер. Утром 2 февраля противник нанес мощный артиллерийско-минометный удар по боевым порядкам отряда. Вскоре после этого появилась вражеская авиация. Район плацдарма содрогался от взрывов бомб, снарядов и мин. Огненный смерч бушевал около часа. А затем гитлеровцы при поддержке танков с трех сторон атаковали передовой отряд.
Маршал Георгий ЖУКОВ, с ноября 1944 г. — командующий 1‑м Белорусским фронтом (из книги «Воспоминания и размышления», 1969)
Еще задолго до вступления на территорию фашистской Германии мы на Военном совете обсудили вопрос о поведении наших людей на немецкой земле. Столько горя принесли гитлеровские оккупанты советскому народу, столько страшных преступлений совершили они, что сердца наших солдат законно пылали лютой ненавистью к этим извергам. Но нельзя было допустить, чтобы священная ненависть к врагу вылилась в слепую месть по отношению ко всему немецкому народу. Мы воевали с гитлеровской армией, но не с мирным населением Германии.
И когда наши войска пересекли границу Германии, Военный совет фронта издал приказ, в котором поздравлял солдат и офицеров со знаменательным событием и напоминал, что мы и в Германию вступаем как воины-освободители. Красная Армия пришла сюда, чтобы помочь немецкому народу избавиться от фашистской клики и того дурмана, которым она отравляла людей.
Военный совет призывал бойцов и командиров соблюдать образцовый порядок, высоко нести честь советского солдата.
Маршал Константин РОКОССОВСКИЙ, с ноября 1944 г. — командующий 2‑м Белорусским фронтом (из воспоминаний «Солдатский долг», 1988)
Противник на сравнительно небольшом оборонительном участке Курляндии построил большое число оборонительных полос с тремя-четырьмя траншеями в каждой, устраивал проволочные, минные заграждения и противотанковые рвы. Как правило, все три траншеи занимались войсками, в тактической глубине имелись пехотные резервы, а далее оперативный резерв — танковая дивизия…
Поскольку у нас не было сил для равномерного одновременного удара по всему периметру полевой крепости, в которую была превращена Курляндия, враг имел возможность быстрого перераспределения сил по внутренним коммуникациям и мощного наращивания обороны на угрожаемых участках.
Генерал армии Андрей ЕРЕМЕНКО, с апреля 1944 г. — командующий 2‑м Прибалтийским фронтом (из книги «Годы возмездия. 1943 – 1945», 1985)
…Мне приходилось читать в некоторых книгах упреки в адрес Ставки и Генерального штаба по поводу недостаточных темпов реализации замыслов оперативного плана. Было бы неверно утверждать, что Ставка и Генеральный штаб не допускали ошибок. Были они и при проведении Восточно-прусской операции. Допустим, нам не удалось предотвратить отход главных сил 2‑й немецкой армии за Вислу, в Восточную Померанию. Этот упрек в адрес тогдашних работников Ставки и Генштаба справедлив. Но не следует приписывать Ставке и Генштабу то, что они не принимали мер к ускорению темпов проведения операции. Это противоречит истине.
Маршал Александр ВАСИЛЕВСКИЙ, начальник Генштаба (из воспоминаний «Дело всей жизни», 1978)
С приближением боевых действий к центру Германии у противника возрастали возможности маневра силами и средствами. Сеть железных дорог и отличных шоссе была здесь весьма плотной. К тому же враг все еще мог в какой‑то мере использовать море для перебросок войск из Курляндии. Только в первую декаду февраля морем было доставлено в Померанию несколько соединений из курляндского загона…
Как подтвердили дальнейшие события, прогноз Генштаба в основе своей оказался правильным… Даже при последнем издыхании фашистский зверь оставался опасным, способным унести в могилу сотни тысяч человеческих жизней. А помимо того неудача под Берлином грозила обернуться и скверными политическими последствиями.
Генерал-полковник Сергей ШТЕМЕНКО, с мая 1943 г. — начальник Оперативного управления Генштаба (из книги «Генеральный штаб в годы войны», 1989)
Читайте также:
Наступивший 2025 год пройдет под знаком 80-летия Великой Победы
Киров с нами. Имя руководителя Ленинграда закрепилось в названии многих улиц нашего города
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 4 (7826) от 15.01.2025 под заголовком «Обратный отсчет».
Комментарии