О чем думали и мечтали в канун Нового года 1942‑го?

Перед нами — фрагменты из записок трех жительниц осажденного города, в которых они делились своими чувствами о том, как провожали старый, 1941‑й, год, о чем думали и мечтали в канун Нового 1942‑го. Эти дневники никогда не публиковались, они хранятся в фондах Государственного музея политической истории России.

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Студентка Ленинградского химико-технологического института Тамара Михеева с грустью вспоминала оставшиеся в прошлом приметы мирных дней: «28/XII-41 г. Скоро 1‑е января 42‑года, как я жду этот день. Может быть еще прибавят хлеба и продуктов. Я сейчас мечтаю о каше, все равно какой, и о булке, пусть даже серой. Как сейчас я ценю деревенский собственный домик и свою корову. Как мы хорошо жили, а я даже не думала об этом, только сейчас я могу целиком оценить этот рай».

Она вспоминала, чем запомнился ей уходящий год и в каких невыносимых условиях горожане оказались в конце декабря: «31/XII-41 г. Последние 4 часа остались, и наступит 42 год. 42‑ой год в Л‑де ожидают, как сошествия спасителя. Страшно вспомнить, что мы пережили за полгода 1941 г. Доставать продукты очень трудно, иногда мама, продежурив полный день в магазине, не принесет ничего. Печь в комнате, не смотря на то, что на улице до 30˚ мороза, никогда не топится. В бане мы не были уже месяц. Из жженой муки и дуранды мама печет лепешки. Что это за лепешки! В мирное время кошка не стала бы их есть…».

От наступающего Нового года в Ленинграде все ждали одного — освобождения города от вражеского кольца. Бухгалтер автобазы Главрыбсбыт Любовь Батракова записала в дневнике накануне 31 декабря: «…Последние денечки этого жуткого 1941 г. принесшего с собой столько горя и несчастья, проходи скорей. Может 1942 г. принесет нам победу, мир и радость».

Такие же чувства были и у старшего инженера Ленинградской кабельной сети Наталии Сидоровой: «31/XII. Канун нового года. Как никогда жду встречи нового года. Сижу и мечтаю о 12 ч. ночи. Хоть скромно, по голодному, но встретим новый год».

Новый год жители осажденного города отмечали по‑разному. Те, у кого была возможность, пытались устроить, «как положено», ночное застолье. Праздничный стол укреплял веру, что вернется прежняя сытая жизнь. Поэтому заранее запасали «деликатесы», кому‑то достались и продуктовые «подарки» от городских властей.

Настоящее пиршество описывала в своем дневнике Наталия Сидорова: «1/I Ура! Новый год был встречен блестяще. Это историческая дата. На фоне всех предыдущих голодных дней и последующих мы наелись досыта».

Девушка скрупулезно записала новогоднее меню: «тарелка, полная щей из конины и костей», кусок конины с макаронами, «был уксус, горчица, перец».

«Это здорово было! — восклицает автор записей. — Откуда все, тоже стоит отметить. Дуранда обменяна на рынке на шарф. Кусочек дуранды сменен на конину 30‑го числа. Макароны получены 31‑го — Подвезло! Шоколад купила за 130 руб. Конфетки сменяла на блузку 200 гр.».

Гораздо скромнее был новогодний стол у Любови Батраковой, которая записывала свои впечатления для эвакуированного из города сына Юрия: «С Новым Годом мой сынок, сейчас 12 часов — сидим без света, немец обстреливает, но мы с бабушкой — встречаем Нов. год с конфеткой, шоколадкой, печеньем и рюмкой портвейна. Это все моя экономия, итак уходи 1941 г — Здравствуй 1942. Пусть он всем нам принесет покой, радость, встречу с любимым, разгром врага. 1‑го Января 1942 г приходила гошина мама, я ей дала керосин, это теперь роскошь, а она угостила меня студнем — из клея столярн. Вот что кушала!».

Изголодавшиеся ленинградцы страстно верили, что смена календарного листка может кардинально изменить ситуацию в осажденном городе. Но чуда не случилось, поэтому огромные ожидания сменились нескрываемым разочарованием.

Батракова отмечала: «Кончился 1941 г. Все ленинградцы воспряли духом, как дети радовались, вот 1942 г. будет другой, будет сытный — фантазия играла всеми цветами радуги. Сталин интересуется, заботится, весь город будут особым пайком снабжать, поддержать нас умирающих от голода. И вот сегодня 8‑ое января и кроме 200 гр. суррогатного хлеба в день ленинградцы ничего не получили и никакой нормы не объявлено, только диву даемся чем жива масса…».

А вот какие чувства одолевали Тамару Михееву: «1/I-42 г. Ничего хорошего не произошло. Новый год не принес прибавки хлеба, а все говорили только об этом… Холодно, свету нет. Горит керосиновая лампа. На улице страшные морозы… Учу химию. Сдавать 5го. Стараюсь выучить лучше, но из головы не лезет каша и блины, белые блины, которые макаешь в масло с яичком. Во сне я вижу деревню, молоко и корову, теплое лето и ясное солнышко…».

Забегая вперед: все наши героини пережили блокаду. Но тогда, 1 января 1942 года, они не знали, что им еще дважды придется встречать Новый год в условиях вражеской осады.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 234 (7563) от 12.12.2023 под заголовком «С мечтой о победе».