Никто не хотел уступать
Советско-финляндскую войну, начавшуюся 30 ноября 1939 года, сегодня едва ли можно назвать «незнаменитой»: за последнюю четверть века ей было посвящено немалое количество книг, публикаций, документальных фильмов. И тем не менее острую дискуссию продолжают вызывать главные, концептуальные вопросы: о причинах войны, о том, по чьей вине она началась, и кто победил. Сегодня мы обсуждаем их с доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Санкт-Петербургского института истории РАН Вадимом МУСАЕВЫМ.
ФОТО сайта www.photochronograph.ru
Бойцы Красной армии на наблюдательном колпаке захваченного финского дота: теперь он больше не страшен.
– Вадим Ибрагимович, в какой степени война СССР против Финляндии стала результатом раздела сфер влияния в Европе, предусмотренным секретными протоколами пакта Молотова – Риббентропа? Было ли неизбежным военное столкновение СССР и Финляндии?
– Есть основания предполагать, что секретные протоколы сделали эту войну более вероятной: благодаря им СССР получил карт-бланш для действий в Балтийском регионе. Столкновения СССР с Финляндией, как мне представляется, можно было бы избежать как в условиях действия пакта Молотова – Риббентропа, так и в том случае, если бы соответствующие соглашения не были подписаны. Но для этого на советско-финляндских переговорах о границе надо было достигнуть компромисса.
Карл Густав Маннергейм, который в то время занимал пост председателя совета обороны, писал в своих мемуарах, что он настаивал на необходимости уступок, однако члены правительства принципиально не хотели идти ни на какие компромиссы, считая, что это будет несовместимо с финляндским нейтралитетом. Особой неуступчивостью отличался министр иностранных дел Эльяс Эркко.
– Советско-финляндская война – это эпизод Второй мировой или просто локальный, региональный конфликт из-за спорной территории?
– Единого мнения на этот счет нет. Мне представляется, что «зимняя» война все же была локальным конфликтом, напрямую не связанным со Второй мировой. Другое дело, что имелась опасность его интернационализации, чего, однако, не произошло.
– Действительно ли близкая к Ленинграду финская граница представляла опасность для СССР?
– Надо заметить, что беспокойство советского руководства относительно близости границы к Ленинграду имело причины. Хотя на официальном уровне финляндское руководство не выдвигало каких-либо территориальных претензий к СССР, в Финляндии действовали различные националистические (Академическое общество Карелия, Союз независимости и др.) и эмигрантские карельские и ингерманландские организации, заявлявшие о необходимости присоединения Олонецкой и Беломорской Карелии и Ингерманландии к Финляндии.
Официальные власти Финляндии формально не поддерживали деятельность этих организаций, но и не препятствовали ей. С советской стороны опасения касались не самой Финляндии, а того, что она может действовать в союзе с третьей державой.
С начала 1930-х годов советско-финляндские отношения начали портиться. Если до конца 1920-х годов руководство РККА исходило из нейтралитета Финляндии в случае конфликта СССР с каким-либо другим государством, то в 1930-х годах Финляндию стали рассматривать как безусловного противника. Отсюда и опасения относительно границы.
Показательно и то, что одновременно со строительством укреплений на финляндской стороне Карельского перешейка – линии Маннергейма линия обороны возводилась и на советской стороне – Карельский укрепленный район (КАУР).
– Давайте расставим точки над i. Чего хотел СССР, начиная боевые действия против Финляндии: отодвинуть границу или взять под контроль Финляндию, сделав ее еще одной советской республикой?
– В принципе после поражения финляндской революции 1918 года в Москве никогда полностью не оставляли идеи советизации Финляндии, однако конкретной формы она не обретала. Начав ставить вопрос о корректировке границы в 1938 году, Москва, по всей видимости, поначалу все же стремилась достигнуть соглашения с законным правительством Финляндии.
Последний раунд переговоров начался в начале ноября 1939 года, когда финская делегация во главе с Юхо Кусти Паасикиви прибыла в Москву. Достичь соглашения и на этот раз не удалось. Тогда-то Вячеслав Молотов и сказал свою знаменитую фразу: «Мы, гражданские люди, не видим возможности дальше продвигать дело, теперь очередь военных сказать свое слово».
Финская делегация отбыла из Москвы 13 ноября. Видимо, чуть раньше, уже в ходе переговоров, то есть в начале ноября, и появился реальный замысел завоевания и советизации Финляндии. Тогда же началось формирование «народного правительства» Отто Куусинена.
– Можно ли это правительство назвать марионеточным?
– Так это вполне очевидно! Оно было сформировано по указке из Кремля для того, чтобы в обозе Красной армии въехать в Хельсинки. Ближе к концу войны, когда стало ясно, что поход на финскую столицу не состоится и придется договариваться с законным руководством Финляндии, правительство Куусинена было тихо распущено.
– Под его эгидой началось даже формирование финской народной армии...
– К ее созданию приступили одновременно с образованием правительства. Еще 11 ноября, почти за 20 дней до начала боевых действий, появился приказ наркома обороны Ворошилова Военному совету ЛВО о формировании 1-го армейского корпуса, который и стал основой для этой армии. В него набирали этнических финнов, карелов и вепсов, причем некоторых финнов для этого освобождали из тюрем и лагерей.
Поскольку «национальных» кадров для комплектования армии все же недоставало, набирали и чистокровных русских, чьи фамилии переделывали на финский лад. После того как правительство было размещено в Териоках (нынешнем Зеленогорске), большую часть корпуса сосредоточили там же. В ходе войны сформировали еще два корпуса, общая численность армии составила около 20 тыс. чел. Она была предназначена в первую очередь для выполнения оккупационных задач на территории Финляндии. Участие ее подразделений в военных действиях было весьма ограниченным.
– Не считаете ли вы, что СССР, снаряжая армию «красных финнов» против «белой» Финляндии, тем самым надеялся разжечь потушенный в 1918 году в Финляндии огонь гражданской войны?
– В общем, да. Советское руководство рассчитывало на просоветские выступления в финском тылу. В декларации «народного правительства» от 1 декабря, в частности, утверждалось: «В разных частях страны народ уже восстал и провозгласил создание Демократической Республики. Часть солдат финляндской армии уже перешла на сторону нового правительства, поддерживаемого народом». Здесь, однако, желаемое выдавалось за действительное: дезертирства и массовых измен в рядах финской армии не было. Безрезультатными оказались и попытки склонить к сотрудничеству финских военнопленных. Ставка на раскол финского общества не сработала.
Кстати, после окончания «зимней» войны финская народная армия, находившаяся в составе РККА, была по большей части демобилизована, однако некоторые подразделения оставили под ружьем. Во время новой войны они составили основу
71-й дивизии, неплохо проявившей себя в оборонительных боях на петрозаводском направлении.
– В феврале 1940 года, после прорыва линии Маннергейма, у Красной армии был, очевидно, реальный шанс дойти до Хельсинки, однако военные действия были свернуты. Почему?
– Скорее всего, такое решение в Москве приняли из боязни, что в войну на стороне Финляндии могут вмешаться западные державы. Великобритания и Франция действительно собирались оказать Финляндии вооруженную помощь и формировали экспедиционный корпус для отправки в Северную Европу. При этом под предлогом помощи Финляндии был замысел взять под свой контроль северонорвежские порты и месторождения угля и железной руды в Северной Швеции.
Однако Норвегия и Швеция отказались пропустить экспедиционный корпус через свои территории, так как это было бы нарушением нейтралитета этих стран. Швеция, впрочем, довольно активно помогала Финляндии оружием и добровольцами.
К тому же германский посланник в Хельсинки фон Блюхер предостерегал финнов от помощи со стороны врагов Германии. Так что отправка экспедиционного корпуса тогда не состоялась. Однако у советского руководства были основания опасаться, что англичане и французы будут действовать без согласия со стороны властей северных стран. Именно опасения перед расширением и интернационализацией конфликта в первую очередь и побудили Кремль удовлетвориться малым.
– Можно ли считать итог войны победой Советского Союза и, соответственно, поражением Финляндии? Кого вообще можно считать победителем в этой войне?
– Формально это была победа СССР, так как он все же вынудил Финляндию пойти на существенные территориальные уступки. Однако эта победа была явно пирровой. Понесенные жертвы были несоизмеримы с достигнутыми результатами. Слишком велики были военные потери в живой силе и технике. Был подорван международный престиж СССР: он заработал репутацию агрессора и был исключен из Лиги Наций. Провалы в ходе военных операций создали впечатление о низкой боеспособности Красной армии.
Что касается итогов войны для Финляндии, однозначно поражением это также нельзя назвать. Да, Финляндия потеряла Выборгскую Карелию и другие территории, однако финны отстояли свой суверенитет, не допустили захвата Хельсинки и оккупации страны.
– Итогом войны стало то, что границу отодвинули от Ленинграда. Стали ли северные рубежи СССР безопаснее? Не получилось ли, что за отодвинутой на 130 км границей Советский Союз получил врага, мечтающего о реванше?
– На деле северные рубежи СССР безопаснее не стали. Новая граница не стала неприступным заслоном на дальних подступах к Ленинграду. Каких-либо мер по ее укреплению принято не было. К тому же основные силы с начала Великой Отечественной войны были брошены на западное направление. Финское наступление на ленинградском направлении остановили в сентябре 1941 года только за старой советской границей 1939 года – на линии КАУР.
Что же касается позиции Финляндии в период между «зимней» войной и «войной-продолжением» (так, напомним, в Финляндии называют события 1941 – 1944 годов), то, действительно, обида на Советский Союз за потерю Выборгской Карелии была.
В месяцы, предшествовавшие нападению Германии на СССР, особенно активные формы приняло военное сближение Финляндии с нацистской Германией. Причем оно было вызвано не только и не столько мечтами о реванше, сколько опасениями перед тем, что Кремль захочет покончить с Финляндией. Эти опасения усилились после советизации прибалтийских республик летом 1940 года.
Кроме того, по некоторым сведениям, Вячеслав Молотов во время визита в Берлин в ноябре 1940 года якобы хотел заручиться согласием немцев на «окончательное решение финляндского вопроса». Так это или нет – трудно как утверждать, так и опровергать. Во всяком случае сами немцы распространяли слухи об агрессивных намерениях СССР в отношении Финляндии, а также Болгарии и Турции. Цель была вполне очевидна: запугать руководство этих стран и привлечь их на свою сторону.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 232 (5358) от 10.12.2014.
Комментарии