Неизвестный Грозный. Он был не понят современниками и до сих пор не разгадан потомками
Личность Ивана Грозного продолжает оставаться предметом обсуждения. Так и на «круглом столе», состоявшемся в рамках недавно прошедшего III международного Петербургского исторического форума, ученые задались вопросом: что уже известно и что нового можно сказать об этой исторической фигуре? Ведь, как отмечает уже знакомый нашим читателям доктор исторических наук профессор СПбГУ Александр ФИЛЮШКИН, исследователи — парадокс! — до сих пор не обладают достаточным количеством достоверных знаний об Иване Грозном. В том числе и потому, что он был едва ли не первым из российских государей, чья история царствования уже с самого начала получала различные трактовки.
РЕПРОДУКЦИЯ АВТОРА
— И кто же был заказчиком подобной «конъюнктурной» истории?
— Как ни удивительно, сам Иван Грозный. А еще представители общественных группировок, в том числе иностранных кругов, как мы бы сказали сегодня, «недружественных держав».
Уже само его детство получило совершенно определенное освещение в летописях, причем они создавались задним числом, на несколько лет и даже десятилетий позже описанных событий. В них детство Ивана Грозного было изображено как история произвола злых бояр, злоупотребления ими властью, издевательств над маленьким сиротой, лишенным матери… Напомню, что при несовершеннолетнем государе все вопросы решала Боярская дума.
Подобные повествования неизбежно приведут к мысли о том, что бояре всегда плохие и последующие репрессии против них имеют под собой вполне разумное обоснование.
Современный историк Михаил Кром отмечает, что борьба боярских группировок, безусловно, происходила, но вопрос в другом: насколько она влияла на жизнь страны? По его мнению, она носила чисто придворный характер, а власть, ввиду отсутствия государя, оказалась в руках управленческого аппарата, дьяков. И действительно, 1530 – 1540‑е годы — это время рождения русской бюрократии. Именно тогда начинается резкий, стремительный рост управленческого аппарата, именно тогда создаются первые органы управления — «дьяческие избы», из которых потом, во второй половине XVI века, будут созданы приказы…
То есть по большому счету государство развивалось нормально: осуществлялись реформы, была введена русская копейка, появились первые органы местного самоуправления с участием выборных лиц — губные думы (губой назывался округ)… Стабилизировалось положение на «литовском фронте»: закончился период «порубежных» войн.
Короче, нельзя сказать, что ранние годы Ивана Грозного — это время кризиса государства. Но в последующем летописании этот период изображается исключительно в трагических тонах: «конец всему», «страна расхищается», процветает воровство и коррупция, а несчастный малолетний царь лишен боярами свой законной власти.
Вы спросите: откуда, как сегодня говорят, волна пошла? Разумеется, от центральной власти. Тем самым она приобретала себе индульгенцию на разного рода санкции в отношении этого самого боярства.
Любопытно отношение народа: Иосиф Сенигов, занимавшийся изучением русского фольклора, обратил внимание, что в нем про бояр не сказано практически ни одного доброго слова. И, как он правильно отметил, к казням бояр народ относился даже с некоторым злорадством. То есть в последующем противостоянии «Грозный и бояре» народные массы были, скорее, на стороне царя.
— Когда он достиг совершеннолетия, его роль в системе управления изменилась?
— Не особенно, власти он так и не получил. Известно, что решения царь принимал на совещаниях с боярами. Но не сохранилось ни одного протокола Боярской думы, как не имеем мы и ни одного документа того времени, написанного рукой самого Грозного.
Что происходило с ним в это время — загадка русской истории, которая опять‑таки позже, в конъюнктурном описании правления Грозного, получает двоякое объяснение.
По версии самого царя, в эти годы он был оттеснен от власти, а всем будто бы правили «изменные» бояре — группировка во главе с попом Сильвестром, в которую входили несколько вельмож, в том числе Алексей Адашев и Дмитрий Курлятев. Они, мол, держали царя Ивана в «черном теле», «все по их воле было» — даже что царю есть, пить, как одеваться, что делать с женой. Фактически произошла узурпация власти боярскими изменниками, и поэтому царь, когда освободился от их опеки, справедливо казнил своих поработителей.
Такую оценку событий Иван Грозный высказывал в своей переписке с князем Андреем Курбским уже в 1564 году, после бегства того из России.
Согласно другой версии, боярская группировка действительно существовала (Курбский, один из ее участников, в своей переписке с Грозным называл ее «Избранной радой»), но она управляла государством, исходя из самых лучших побуждений, вершила справедливый суд и самое главное — смиряла злобу и жестокость молодого царя. Именно поэтому бояре его и обманывали — для его же блага.
Насколько эти трактовки соответствуют реальности?
С одной стороны, можно ли доверять царю, который говорит, что был обманом отстранен от власти? Вся политическая карьера Грозного показывает, что он мало похож на человека, у которого ее так запросто можно отнять. Мягкотелым и нерешительным он не был. Первая казнь по его приказу состоялась, когда ему было всего одиннадцать лет, и с тех пор, как сказано в летописи, «начали бояре от государя страх иметь».
Царь умело выстраивал политические комбинации, например, забегая далеко вперед, для каких‑то своих целей в 1575 году посадил на год вместо себя на русский престол татарского царевича Семиона Бекбулатовича, а сам себя называл просто Иван Московский. То есть властью он владел и использовал ее, как хотел. Все это совсем не соответствует образу безвольного запуганного человека, которого до тридцати лет держит в повиновении боярская группировка…
С другой стороны, можно ли верить Курбскому, который скрылся во враждебной стране, Литве, изменил присяге? И стремился оправдать собственное бегство тем, что спасал собственную жизнь, а вынудил его к этому царь, ставший злодеем, отвергшим благую власть «ангелоподобных мужей» («подобным ангелу» князь называл главу «Избранной рады» Алексея Адашева).
И опять‑таки если мы посмотрим деловую документацию, то в это время все идет своим чередом. Проходят реформы: было ограничено местничество (порядок назначения на должности по родовитости, а не по заслугам), в 1550 году принят новый Судебник, в следующем году — свод законов церковной жизни (Стоглав), продолжались реформы местного управления, сокращавшие власть наместников и увеличивавшие полномочия местных выборных органов…
Одним словом, страна развивается, у власти находятся люди, которые эти реформы осуществляют, и, что интересно, их карьерные пути очень часто не совпадают с тем, что написано в источниках задним числом. Те, кого потом назвали «изменниками», получали повышения, а те, про кого говорилось, что они сохранили верность царю, — на самом деле оказались в опале.
Мое любимое выражение по поводу этого периода: «Мы хотя бы знаем, насколько мы не знаем историю Ивана Грозного». Мы видим загадки, белые пятна, задаем вопросы. А вот получить ответы часто не можем.
Понимаете, между нами и Иваном Грозным — огромные стены историографии, созданной почти за пятьсот лет. В немалой степени это легенды и мифы, нагроможденные друг на друга. Надо пробиться через эту стену, понять, что же происходило в то время, что за человек Иван Грозный на самом деле. И задача историков — вникать, разбираться, пытаться видеть за его действиями причины, мотивы поступков, стараться «разглядеть» царя.
Вот лишь один штрих. В одном из посланий Курбскому Грозный обвиняет его в том, что бояре разлучили его с женой царицей Анастасией Захарьиной и довели ее до смерти. Долгое время считалось, что это явная клевета, что царь, мол, уж и не знал, в чем ему еще обвинить бояр, и придумывал откровенные сказки… Однако относительно недавно, несколько десятилетий назад, гробница Анастасии была вскрыта и произведена судебно-медицинская экспертиза ее останков.
Оказалось, что причиной ее смерти было отравление ртутью. При ртутном отравлении человек мучается месяцами, у него начинаются всякого рода нервные, психические отклонения, физические страдания… И давайте представим, что Иван Грозный приходил в Боярскую думу, подозревая, что его жену травят, и будучи уверен, что за этим стоит кто‑то из тех бояр, с которым ему приходится общаться… Мог он после этого не казнить без разбору всех, кто попал под подозрение? Истоки его ненависти к боярским группировкам во многом становятся понятны.
Что произошло с царицей Анастасией — до сих пор непонятно. Есть версия прямого отравления. По другой гипотезе, причина — в косметике. Ртуть входила в различные косметические препараты того времени. А может быть, дело в лекарствах? В останках Ивана Грозного современные ученые также обнаружили повышенное содержание ртути. Есть свидетельства, что он страдал сифилисом (костные останки говорят о наличии этой болезни), а ртуть входила в состав лекарств, которыми его в ту пору лечили. Так что масса всяких вариантов и гипотез, но нет ни одного ответа.
Аналогично у его матери, Елены Васильевны Глинской, современные ученые также зафиксировали ртутное отравление, как и у его второй жены Марии Темрюковны. То есть три женщины из окружения Ивана Грозного умерли по непонятным причинам. Они стали жертвами нравов, царивших при дворе, или причина крылась в медицине? Мы этого не знаем.
— Чувствую, что подобных сюжетов, заставляющих нас в чем‑то пересмотреть традиционный взгляд на Ивана Грозного, достаточно много.
— Взять ту же пресловутую, известную каждому еще со школьных времен опричнину, о введении которой Грозный объявил в 1565 году, когда уже обладал безраздельной властью.
Официальная историческая версия гласит, что страна была поделена на две части: «Государев удел — опричнину» и земщину. В опричнину были отобраны лучшие земли страны (центральные и северные уезды), а земщина обложена налогами в пользу опричнины. Получалась такая искусственная внутренняя колонизация, разделение на лучших и худших, причем первые жили за счет вторых. Замечу также, что в опричнину не попала ни одна пограничная территория, то есть оборона государства целиком была возложена на земщину.
Опричники совершали карательные рейды по территории земщины, грабили и убивали земцев. Кого‑то они казнили по указу царя, а кого‑то — сводя личные счеты, пользуясь полной безнаказанностью. Именно эта атмосфера произвола, наказаний без вины и суда вызывала у населения ненависть к их исполнителям. Режим опричины привел к разорению целых территорий.
Однако не зря историк Василий Ключевский заметил, что опричнина как явление не понято современниками и не разгадано потомками. Никто не подвергает сомнению, что ее сопровождали репрессии, но историки до сих пор гадают, какой в них был смысл.
Московский историк Андрей Булычев считает, что опричные казни и вообще репрессии Ивана Грозного носили символический характер: по его мысли, они должны были вызывать ассоциации со Страшным судом. Например, многие казни заключались в рассечении тела на мелкие части и скармливании его собакам.
К чему такая жестокость? А это, оказывается, связано с поверьем о том, что человек, чье тело рассечено на части, не сможет предстать перед Страшным судом. И, соответственно, не сможет воскреснуть. То есть Иван Грозный уничтожал своих врагов, что называется, «до самого основания», считая, что берет на себя миссию казнить грешников накануне конца света.
С идеей апокалипсиса, по предположению историка Андрея Юрганова, был тесно связан весь замысел опричнины, ведь, по тогдашним представлениям, конец света должен случиться в 7077 году от сотворения мира, то есть в 1569 году. Напомним, что это год апогея опричнины — Новгородского похода опричников.
Поводом к нему послужили якобы обнаруженные грамоты переписки новгородских бояр с польским королем. По навету в изменники был записан целый город. Репрессии были не персональные, они касались всего населения, поэтому эти события и называют «погромом». Была физически выбита элита Новгорода, и город утратил свое значение, превратившись из богатого торгового центра в рядовой уездный пункт…
Филолог Андрей Каравашкин настаивает на гипотезе, что Иван Грозный исповедовал идею царской жертвы. Мол, он считал: его высокая миссия — рисковать собой. Ведь, отбирая жизнь у невиновного, он погубит собственную душу. Представляете, какой груз ответственности царь возложил на самого себя, решая, кого из грешников казнить накануне Страшного суда и конца света?..
Все эти суждения так или иначе присутствуют в текстах XVI века, но в стройную картину, как‑то объясняющую опричнину, их сложили ученые только XX века. Поэтому остается открытым вопрос: насколько они соответствуют реалиям того времени и насколько являются современными гипотезами? Русских источников про опричнину очень немного. Есть актовые материалы о публичных казнях. Но нет стройной картины: непонятно, почему опричнина начинается, непонятно, чем заканчивается. Потому что никакого указа о ее отмене или прекращении нет.
Зато есть иностранные источники — записки Генриха Штадена, Альберта Шлихтинга, Иоганна Таубе и Элерта Крузе и другие, вплоть до первой европейской биографии Ивана Грозного, созданной Паулем Одерборном и увидевшей свет в 1585 году. В этих трактатах все происходящее изложено как раз очень концептуально, подробно, красочно, гиперболизированно. В них Иван Грозный предстает подобием кровавых античных тиранов. Если русские источники обрывочны и неполны, то в западных перед нами стройная красочная картина «царства террора».
Эти иностранные источники оказали колоссальное воздействие на историков, в частности на Николая Карамзина. Считается, что именно он создал первую оформленную, складную, убедительную и легко усваиваемую обществом картину национального прошлого государства Российского. Однако на деле он предложил обществу свой собственный миф, в котором концептуальный момент явно преобладал над объективными реконструкциями. В полной мере это относится к созданию Карамзиным образа «самого страшного русского тирана» — Ивана Грозного…
Тот действительно ломал элиту, разрывал связи между ее представителями, чтобы они не могли выступать единым фронтом, разрушал негласные правила игры, причем физически уничтожая людей и переставляя с места на место тех же опричников. Лучших воевод он отправлял служить в отдаленные города, в глухие провинции…
Именно этот разрыв внутренних сословных связей, негласного договора между социальной элитой и властью, и ставили в вину царю его современники. «Перебор людишек» воспринимался как произвол, неоправданное напряжение сил, как нарушение социальной конвенции царя и общества.
Но при этом, что любопытно, Иван Грозный не стал для русского общества фигурой до конца негативной. Об этом хорошо сказал дьяк Иван Тимофеев в своем «Временнике», представляющем собой подборку очерков, в которых рассказывается об истории русского царства со времен Ивана Грозного. Это произведение увидело свет спустя несколько десятилетий после смерти царя, в начале XVII века. И, кстати, именно в нем он впервые был назван «Грозным» (если не считать не очень внятного упоминания этого эпитета в сочинении Ионы Думина в конце XVI века).
Тимофеев писал, что при Грозном было трудно, много времени пришлось провести в дальних боях и походах, тяжело служилось, было голодно, и царь вел себя по‑разному. Но он не совершил главного проступка: не отступил от православной веры. Эта идея противопоставляется концепции Андрея Курбского, который пытался представить царя антихристом, слугой сатаны на троне, разоблачал своего недруга с религиозных позиций.
— А кто предлагал Ивану Грозному отречься от веры?
— Западные проповедники, приезжавшие в Россию. Антонио Поссевино, представитель Папы Римского в Восточной Европе, прибывший в Россию со специальным визитом в 1581 году, во время Ливонской войны, считал, что если он поможет России в конфликте с Речью Посполитой и «замирит» Ивана Грозного и Стефана Батория, то дальше можно говорить о том, что Россия примет католичество. И он уже видел свою «историческую заслугу» в том, что именно он обратил русских в истинную веру. Но для Ивана Грозного подобные «заигрывания» с представителями католичества ничего не значили, оставаясь лишь дипломатической хитростью.
Более того, Иван Грозный не считал, что совершил поступки, грозившие ему отречением от православия. То есть, по его собственному представлению (и мнению того же Ивана Тимофеева), моральную черту он не переступил…
Повторю, мы до сих пор многого не знаем и не понимаем. В том числе и потому, что до нас дошли только поздние копии сочинений царя, сделанные в XVII – XIX веках. Насколько они позволяют судить о том, что писал изначально автор, где в них текст, написанный самим царем, а где приписки поздних редакторов и переписчиков — вопрос открытый. При переписывании оригинала его могли исказить: ведь те же послания Ивана Грозного существуют в разных версиях. А следовательно, Иван Грозный как автор, как личность от нас скрыт.
Так, в первом послании Грозного к Курбскому, изданном в серии «Литературные памятники», в краткой редакции — двадцать страниц, в двух других редакциях — по сорок страниц. И текст везде по‑разному скомпонован. Какой из них написан Иваном Грозным?.. Мы не знаем.
Да, историкам приходится обращаться к переписке Грозного и Курбского, к письмам царя в Соловецкий монастырь, к его завещанию, которое некоторые ученые вообще считают поддельным, — но только потому, что других источников в нашем распоряжении нет…
В любом случае пора отказаться от идеи, условно говоря, наградить Ивана Грозного орденом или, напротив, всячески очернить и заклеймить. Последние посвященные царю крупные научные работы увидели свет в конце ХХ века. Пришло время новых исследований. Благо в оборот вводятся неизвестные прежде источники (в том числе недоступная прежде дипломатическая переписка XVI века), и серьезный современный историк должен в них разобраться и дать обществу объяснение, почему произошло так, а не иначе.
А вопрос «суда истории» — это к публицистам, романистам, кинематографистам. Абсолютно прав был французский историк Марк Блок, который говорил, что мы должны не судить прошлое, а понимать его.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
«Хотя всемогущий Бог и наказал Русскую землю так тяжело и жестоко, что никто и описать не сумеет, все же нынешний великий князь достиг того, что по всей Русской земле, по всей его державе — одна вера, один вес, одна мера! Только он один правит! Все, что ни прикажет он, — все исполняется и все, что запретит, — действительно остается под запретом…»
Генрих фон Штаден, «Записки немца-опричника», 1577 – 1578 гг.
«Сице убо светлый победоносец боговенчанный царь и великий князь Иоанн Васильевич всея России самодержец, Богу поспешествующу ему, великий подвиг за врученную ему от Бога паству показа, и достохвалную победу над погаными сотвори…».
Андрей Лызлов. «Скифская история», 1692 г.
«Мы же по обстоятельствам дел видим, что сей государь к распространению своего государства, к приобретению славы и богатства великую ревность и прилежание имел, как то видимо из его мужественных лифлянской, татарской и польской войн и его по тогдашним обстоятельствам изрядных учреждений экономических».
Василий Татищев. «История российская», 1768 – 1784 гг.
«Столкнувшись с боярами, потеряв к ним всякое доверие после болезни 1553 г. и особенно после побега князя Курбского, царь преувеличил опасность, испугался: «…за себя есми стал». Тогда вопрос о государственном порядке превратился для него в вопрос о личной безопасности, и он, как не в меру испугавшийся человек, закрыв глаза, начал бить направо и налево, не разбирая друзей и врагов».
Василий Ключевский. «Курс русской истории», 1904 – 1922 гг.
«Ивану Грозному, современнику Елизаветы Английской, Филиппа II Испанского и Вильгельма Оранского, вождя Нидерландской революции, приходится решать военные, административные и международные задачи, похожие на цели создателей новоевропейских держав, но в гораздо более трудной обстановке. Талантами дипломата и организатора он, может быть, всех их превосходит».
Роберт Виппер. «Иван Грозный», 1944 г.
«Опричнина ломала решительно и смело верхушки феодального класса и поддерживала великокняжескую власть — этим, в условиях времени, она была безусловно прогрессивным историческим фактором, но в самой себе таила… острые социальные противоречия».
Петр Садиков. «Очерки по истории опричнины», 1950 г.
«В нашей историографии нет, кажется, вопроса, который вызывал бы большие разногласия, чем личность царя Ивана Васильевича, его политики и, в частности, его пресловутая опричнина. И замечательно, что по мере прогресса исторической науки разногласия, казалось бы, должны были уменьшиться, но в действительности наблюдается обратное».
Степан Веселовский. «Исследования по истории опричнины», 1963 г.
«Для России время правления Ивана Грозного осталось одной из самых мрачных полос ее истории. Разгром реформационного движения, бесчинства опричнины, «новгородский погром» — вот некоторые вехи кровавого пути Грозного. Впрочем, будем справедливы. Рядом вехи другого пути — превращение России в огромную державу, включившую земли Казанского и Астраханского ханств, Западной Сибири от Ледовитого океана до Каспийского моря, реформы управления страной, упрочение международного престижа России, расширение торговых и культурных связей со странами Европы и Азии».
Александр Зимин, Анна Хорошкевич. «Россия времен Ивана Грозного», 1982 г.
«История царствования Грозного царя оболгана, причем задолго и до либеральной демократии, и до большевистского переворота. Между тем именно он заложил основы русской государственности. Число жертв его правления не только преувеличено, но и просто выдумано, а по сравнению с той кровью, которая лилась тогда в Европе, ничтожно».
Игорь Фроянов. «Грозная опричнина», 2009 г.
«Его неуравновешенный характер, болезненная подозрительность, частая смена настроений грозили бедами не только людям, его окружавшим, но и всему государству… В конечном счете Иван Грозный во многом свел к минимуму те положительные результаты, которые были получены в первой половине его царствования, посеяв семена раздора и несогласия, которые потом буйно взойдут в России Великой смутой».
Мария Колыванова. «Время Ивана Грозного», 2010 г.
Читайте также:
Узник нумерных казарм. В крепости Орешек проходит выставка о царе Иоанне Антоновиче
Ассамблеи с угощением: их любил устраивать на берегах Невы Пётр I
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 200 (7776) от 22.10.2024 под заголовком «Неизвестный Грозный».
Комментарии