Монархия в стиле ностальжи
Столетие отречения от престола Николая II, ознаменовавшее конец российской монархии, прошло достаточно тихо и незаметно. Обратили внимание на эту дату разве только отдельные любители монархии и лично последнего государя императора да историки. В том числе и наш собеседник - профессор Института истории Санкт-Петербургского госуниверситета доктор исторических наук Александр СОКОЛОВ. По мнению Александра Ростиславовича, разговорами о двух революциях - Февральской и Октябрьской - аудиторию в последние годы несколько перекормили. Однако к тому, что произошло в России в 1917 году, интерес по-прежнему высок. Более того, временами возникает ощущение, что в прошлом пытаются найти рецепты, применимые к дню сегодняшнему.
Случайно или нет, но подобное увековечение последнего российского монарха выглядит достаточно курьезно. ФОТО Александра ДРОЗДОВА
- То, что случилось в марте 1917 года, на ваш взгляд, - закономерный закат дома Романовых или несчастливое стечение обстоятельств?
- Ни то и ни другое. Сегодня распространены две точки зрения на причины Февральской революции. Первая - падение монархии как продукт интриг мировой закулисы - грешит полным отсутствием доказательной базы. Вторая, условно говоря, марксистско-ленинская, говорит о закономерности революции и, на мой взгляд, верна лишь частично, поскольку не учитывает роли личности. А она, на самом деле, бывает весьма велика.
Есть такое понятие - историческая развилка. И вот именно на ней действие или бездействие одного человека (или группы людей) может кардинально изменить ход исторического процесса. Представим, например, что 14 декабря 1825 года офицеры не толпились на Сенатской площади, а сразу пошли в Зимний дворец и убили Николая I. Все это было вполне реально. И, случись такое, совсем по-другому должны были завершиться и война с Персией, и мятеж в Польше. Очевидно, началось бы отпадение окраин, а главное, неизбежно грянула бы гражданская война между сторонниками и противниками самодержавия. Если бы эта смута всколыхнула еще и народную толщу, последствия могли оказаться труднопредсказуемыми.
В феврале 1917-го Россия оказалась на исторической развилке. Принято считать, что история не терпит сослагательного наклонения, но иногда последствия альтернативных решений просматриваются почти со стопроцентной гарантией. На мой взгляд, если бы Николай II проявил твердость и задействовал все еще остававшиеся у него рычаги, чтобы подавить волнения в Петрограде, то с высокой долей вероятности удержался бы на престоле.
- Вы считаете, что, продемонстрируй военные и полицейские власти в самом начале февральских событий жесткость, ничего бы не произошло?
- Да, мне вообще думается, что еще с самого начала Первой мировой войны очевидная мягкость властей вдохновляла оппозицию на демарши и даже планы дворцового переворота. Недаром лидер кадетов Павел Милюков уже после прихода к власти большевиков признавал: «История проклянет вождей так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю».
Хотя вина за катастрофу лежит, конечно, не только на думских политиках, а также бюрократах, предавших царя, но и на нем самом. Ведь под началом Николая II как верховного главнокомандующего даже после фактической утраты Петрограда еще оставалась армия, и было достаточно надежных частей для усмирения бунтовщиков. Вспомним, восстание в Москве в 1905 году подавили, в сущности, силами одного лейб-гвардии Семеновского полка.
Конечно, в таком случае накопившиеся проблемы были бы загнаны внутрь, и решать их все равно бы пришлось. Но одно дело заниматься реформами в мирной обстановке и совсем другое - во время грандиозной мировой войны, не имевшей аналогов в истории.
Вспомним, что говорил Черчилль: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань уже была видна... Долгие отступления закончились; снарядный голод побежден; вооружение шло широким потоком; более сильная, более многочисленная, гораздо лучше снабжаемая армия держала огромный фронт... Иными словами, надо было удержаться; вот и все, что стояло между Россией и плодами общей победы».
- Не приукрашивал ли британский лидер тогдашние реалии?
- Если и да, то не слишком сильно. В начале 1917 года на вопрос: «Когда мы выиграем войну?» - генерал Брусилов ответил: «Война, в сущности, уже выиграна». Не сумев одержать победу в 1914 году блицкригом, немцы тем более не имели шансов выиграть ее в 1917-м: слишком велика была разница в экономических и хозяйственных ресурсах между «центральными державами» и Антантой.
Возьмем, например, снабжение продовольствием. К 1917 году карточки в России были введены только на сахар. Правда, периодически в магазинах не было хлеба из более дешевой ржаной муки, однако более дорогие сорта к числу дефицитных товаров не относились. В то же время у главного противника - Германии - карточки вводились на мясо, хлеб и даже на картофель, а войсковой паек был почти в два раза ниже, чем в русской армии.
На мой взгляд, победа в войне укрепила бы внутреннее единство России, и если бы Николай II проявил здравомыслие, то страна имела неплохие шансы трансформироваться в полноценную конституционную монархию. Ведь согласился он, в конце концов, на подписание Манифеста 17 октября 1905 года, благодаря чему первый шаг к ней был уже сделан. Да, не предполагалось всеобщего избирательного права, существовали цензовые ограничения, однако начало все же было положено.
Князь Сергей Урусов, осенью 1905 года участвовавший в переговорах между премьер-министром Витте и представителями либеральных партий, вспоминал, что на одной из аудиенций Николай II произнес такие слова о монархии: «Вам она не нужна; мне тоже не нужна; но пока она нужна народу, мы обязаны ее поддерживать». В любом случае очевидно, что за власть как таковую Николай II не цеплялся, иначе бы не отрекся...
- Известно, что в преддверии падения монархии против Николая II были настроены даже многие Романовы...
- На мой взгляд, беда в том, что Николай II, формально считавшийся главой императорского дома, не смог найти в родственниках надежную опору, да и вообще в отличие от Петра I, Екатерины II, всех трех Александров оказался не способен сформировать собственную «команду». У Николая II были Витте и Столыпин - люди, преданные и ему лично, и идее монархии, но он предпочел удалить их с политической арены.
Даже выстроить отношения с придворными у него не получалось. Ведь у монарха рабочий день ненормированный, а Николай II занимался делами от сих до сих, после чего спешил к семье. По-человечески это очень симпатично, но для монарха такое поведение недопустимо. Царю нужно все время общаться с подданными: кого-то из приближенных, условно говоря, погладить по головке, кого-то приструнить. Николай II этим пренебрегал, и неудивительно, что даже те, кто целиком зависел от его милостей, оказались не способны или не захотели встать на защиту монархии.
- Существует мнение, что отречение Николая II было юридически недействительным. Что скажете?
- Сегодня подлинник судьбоносного документа, подписанного царем 2 марта 1917 года, хранится в Государственном архиве РФ в личном фонде Николая II. В отличие от большинства историков, писавших о его отречении от престола, я держал этот раритет в собственных руках.
С формальной точки зрения к этому документу можно предъявить немало претензий. Он напечатан на пишущей машинке, а посреди страницы вместо заглавия написано: «Начальнику штаба». Собственно говоря, это текст телеграммы, адресованной начштаба верховного главнокомандования генералу Михаилу Алексееву, а вовсе не полноценный царский манифест, которому полагалось начинаться словами: «Божьей Милостью мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский...».
Существовала ведь строго установленная процедура оформления манифестов. Несмотря на то что в конце XIX века в России появились пишущие машинки, текст манифеста, на котором ставилась подпись царя, обязательно переписывался от руки. Только в таком виде он получал юридическую силу. В канцелярии Министерства императорского двора служили переписчики с особо красивым почерком - «рондо» (их именовали «рондистами») для переписки исключительно важных бумаг. Помарок и подчисток не допускалось, как в этом документе.
Более того, человек, от имени которого написан этот документ, нигде не назван ни самодержцем, ни императором. Это просто некто «Николай», без имени, фамилии и должности; не указан по имени и фамилии и адресат. В общем, оспорить такой документ нетрудно, особенно если учесть обстоятельства его составления...
А сообщал этот «Николай» о том, что во имя победы «признал за благо» отречься от престола и передать его брату, который должен присягнуть, что будет управлять страной, согласно конституции, выработанной представителями народа в законодательных учреждениях. Другими словами, царь сообщал, что за себя и своего преемника он отрекается не только от престола, но и вообще от самодержавия!
Ровно в час ночи 3 марта 1917 года начальник штаба Северного фронта генерал Данилов, сообщая по телеграфу из Пскова в Могилев, впервые назвал эту телеграмму «актом отречения от престола». Однако акт отречения и телеграмма об этом - далеко не одно и то же!
Напомню, законодательство Российской империи вообще не предусматривало такой процедуры, как отречение. Просто потому, что ни один из монархов не был настроен рассматривать такую возможность даже гипотетически. Царей убивали, но прецедент с отречением был только один - Петр III, которого в конце концов тоже убили...
- Наверное, причиной, толкнувшей его поставить подпись под сомнительным с юридической точки зрения документом, была крайняя тревога за семью, оставшуюся в Царском Селе...
- По-человечески это вполне понятно, но для руководителя страны недопустимо. Знаете, если почитать иностранную прессу того времени, то, как ни странно, самые взвешенные и трезвые суждения содержатся в американских газетах.
Вот, например, что писали о Николае II в редакционной статье «Нью-Йорк таймс» 18 марта 1917 года: «Николая считали слабым и робким; и свидетельство греческого принца Георга, который собственными глазами видел, как на царя было совершено первое покушение в Киото в 1891 году и как, по его словам, Ники пытался скрыться (от японского фанатика, напавшего на него с саблей. - Ред.), перебегая из одного магазина в другой, кажется, служит справедливым предсказанием характера, не наделенного достаточной силой, чтобы принадлежать императору великой нации, участвовавшей в войне 1914 года»...
Впрочем, на мой взгляд, по-настоящему роковым событием было отречение не Николая II, а меньше чем через сутки - его брата Михаила. И это тогда, когда некоторые воинские части даже начали присягать новому императору. Михаил заявил, что форму государственного устройства России оставляет на усмотрение будущего Учредительного собрания и примет престол, если депутаты проголосуют за сохранение монархии.
Вот здесь историческая развилка закончилась. Линия легитимности прервалась, государственное строительство пришлось вести заново на новом фундаменте. А такое строительство, к сожалению, никогда не обходилось без крови.
- Время от времени отдельные представители семьи Романовых в противовес другим настаивают на своих гипотетических правах на императорский престол... Что скажете?
- Такие, образно говоря, «разборки» в семействе Романовых существовали и прежде. Порядок наследования престола определялся двумя документами - Актом о престолонаследии (1797) и Учреждением об императорской фамилии (1886). Престол передавался преимущественно по мужской линии. При отсутствии наследника у действующего императора - к его братьям, при отсутствии братьев - к братьям его отца в порядке старшинства либо к их наследникам мужского пола.
Вся императорская фамилия выстраивалась в порядке очередности, но из числа претендентов на престол исключались лица, заключившие неравные, морганатические, браки с лицами не монаршей крови. Формально с убийством Николая II и Михаила Александровича (напомним, он был убит в Пермской губернии в июне 1918 года группой сотрудников местной ЧК и милиции) права на престол переходили к линии великого князя Владимира Александровича, под руководством которого, кстати, разрабатывалось упомянутое Учреждение об императорской фамилии. И гипотетически на престол мог претендовать сын Владимира Александровича великий князь Кирилл Владимирович.
Да, была проблема в том, что заключенный им в 1905 году брак с Викторией Мелитой, герцогиней Гессенской, не был санкционирован Николаем II. И тот даже грозился лишить великого князя и его потомство прав на престолонаследие. Впрочем, никаких юридических последствий не последовало, семейный конфликт был улажен, а брак был в конечном итоге признан...
Был и другой эпизод, когда во время событий февраля 1917 года Кирилл Владимирович во главе гвардейского экипажа прибыл с красным бантом на груди к Таврическому дворцу. Это существенно отразилось на его репутации в глазах монархистов, резонно считавших, что он изменил присяге, данной государю.
Что же касается браков, заключенных сыном и внучкой Кирилла Владимировича, то их действительно можно расценить как морганатические. Да, впрочем, найти среди современных Романовых тех, кто строго блюл чистоту крови, сегодня практически невозможно. Точно так же можно оспаривать права 36-летнего Георгия Романова на титул главы императорского дома. Но это юридическая проблема, ломать голову над которой я не вижу особого смысла.
Вопрос Остапа Бендера: «Надеюсь, вы кирилловец?» (так называли монархистов, которые признавали Кирилла Владимировича императором в изгнании. - Ред.), звучавший смешно уже в 1920-х годах, тем более не актуален сегодня.
- Тем не менее некоторые современные политики не стесняются разыгрывать эту карту, заявляя, что монархия - едва ли не самая лучшая форма правления для нашей страны...
- В свое время монархия продемонстрировала в России эффективность, однако сегодня политическая культура все же находится на другом по сравнению с событиями столетней давности уровне. Ныне можно говорить только о монархии конституционной, когда власть наследственного правителя ограничивается выборными органами.
В этом случае монарх выполняет лишь функции арбитра на случай конфликта между различными ветвями власти, обострения межклассовых, межнациональных противоречий. Речь идет о своего рода дополнительной гарантии стабильности существующей государственной системы. Именно в таком виде монархия сохраняется в Великобритании, Испании, некоторых странах Скандинавии, Японии.
Можно ли гипотетически допустить, что в России, спустя сто лет после падения монархии, она может быть восстановлена? Если вспомнить пример с возвращением монархии в Испании, то там все-таки временной разрыв между упразднением в 1931 году и реставрацией королевской власти в 1947-м был менее значительным. В нашем случае подобная реставрация требует серьезных обоснований, поскольку Россия уже отвыкла от этой формы правления и вряд ли имеет смысл возвращаться к ней обратно.
На мой взгляд, все происходившее после 1917 года свидетельствует: Россия умеет выкарабкиваться из самых тяжелых ситуаций, да еще и становится сильнее. Что же касается исторических уроков столетней давности, то мы, наверное, все-таки чему-то научились. Пускай даже на уровне «рефлексов». Вспомним, что наша страна не скатилась к гражданской междоусобице ни в 1991-м, ни в 1993-м, хотя такая угроза была вполне реальной...
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в наших группах ВКонтакте и Facebook
Комментарии