Мир искусства Надежды Добычиной

Прогулки по городу

ФОТО Сергея ГРИЦКОВА

Надежда Евсеевна Добычина (Фишман) – ныне почти забытая фигура в летописи русской культуры Серебряного века, а ведь в 1910-е годы в изобразительном искусстве она продолжила дело С. П. Дягилева. Талантливый организатор, продюсер, которая, как и Дягилев, ничего сама не создавала и даже не имела художественного образования.

В личном деле Н. Е. Добычиной, хранящемся в архиве Русского музея, есть сведения, что в 1903 – 1909 годах она училась на биологическом отделении курсов П. Ф. Лесгафта. Недаром, когда Надежда Евсеевна в 1930-е годы работала старшим научным сотрудником Русского музея, в анкете она определила свою специальность как «биолог».

В доме Адамини бюро Добычиной расположилось в 1914 году – специально ради него муж Надежды Евсеевны дворянин Петр Петрович Добычин снял квартиру из 10 комнат окнами на Мойку и Марсово поле. Вывеску-рекламу выполнили по эскизу А. П. Остроумовой-Лебедевой. Здесь в «скромных залах» за семь лет существования бюро было устроено более 30 выставок, в них участвовали более трехсот художников. Временем его расцвета стали годы Первой мировой войны.

Если выставочная деятельность Дягилева прежде всего была связана с «Миром искусства», то Добычина была «всеядна». Здесь одна за другой открываются выставки самых разных направлений и течений – от традиционного «Мира искусства» до бунтарского «Союза молодежи»... Палитра представленных художественных сил была велика: от реализма до супрематизма. На выставках, устроенных бюро, впервые получили известность, стали предметом обсуждения широкой публики неоднозначные работы Марка Шагала, Казимира Малевича, Натана Альтмана, Бориса Григорьева, Натальи Гончаровой, Михаила Ларионова, Давида Бурлюка, Николая Кульбина.

Скандально известной была «Последняя футуристическая выставка картин «0,10» 1915 года, после которой впервые заговорили о супрематизме К. Малевича. В этом же году напоминанием о войне, ее буднях и подвигах стали своеобразные фронтовые репортажи известных художников Евгения Лансере и Мстислава Добужинского на выставке рисунков и этюдов этих мастеров круга «Мир искусства», организованной Добычиной. Лансере представил свои впечатления и наблюдения с Кавказского фронта, Добужинский – из Галиции.

Как и другие деятели культуры, Добычина на волне патриотического подъема занималась благотворительной деятельностью. Ее бюро в декабре 1914 года открыло «Выставку картин в пользу Лазарета деятелей искусства», в которой участвовали более 66 художников разных направлений. Был организован аукцион для сбора средств, на который, например, Николай Рерих отдал коллекцию майолики и другие художественные произведения из своего собрания...

С бюро Добычиной дружил открывшийся в те же годы в подвале дома Адамини приют петроградской богемы «Привал комедиантов», пришедший на смену закрытой «Бродячей собаке». Надежда Евсеевна в своем салоне устраивала театральные и музыкальные вечера, на которых можно было встретить Шаляпина и Глазунова, Прокофьева и Маяковского. А жильцами дома были Леонид Андреев, Сергей Судейкин, его жена Ольга Глебова-Судейкина, Давид Бурлюк. Бурная художественная жизнь дома напоминала «пир во время чумы»: столица стала Петроградом, и творцы Серебряного века прощались с городом святого Петра.

Ярким финалом в деятельности бюро Добычиной стала «Выставка финского искусства», открытая сразу после событий Февральской революции весной 1917 года. Тогда Александр Бенуа писал: «В неудобный момент открылась выставка. Сейчас положительно не до искусства, когда речь идет просто о жизни».

Финны привезли в Петроград 273 картины 27 художников, 19 скульптур. Это была единственная выставка иностранных художников в Петрограде в годы войны, тем более сразу после революционных событий. Из-за войны было много сложностей, так, не попали в Петроград работы знаменитого Галлен-Каллелы. Они остались в Швеции, но сам мастер вместе с сыном присутствовал на открытии выставки в доме Адамини.

«Теперь, когда Финляндия свободна от чистой русской власти, – восторженно писал Горький, – с какой сердечной радостью я, русский невольный угнетатель ее свободы, могу воскликнуть: «Да здравствует Финляндия!». Характеризуя работы финских художников, писатель отметил присущее им выражение «величия человеческого духа и всепобеждающей мощи разумного труда».

Иван Бунин с горечью упоминал в «Окаянных днях» об открытии этой выставки: «До картин ли было нам тогда, но оказалось, что до картин. Старались, чтобы на открытии народу было как можно больше. Собрался весь Петербург... И все просто умоляли финнов послать к черту Россию и жить на собственной воле».

На вернисаже из политиков присутствовали Павел Милюков, Владимир Набоков (отец писателя), Александр Керенский, Федор Родичев. Было много речей, оркестр играл «Марсельезу». Сказывалась послереволюционная эйфория, художник Константин Сомов назвал этот день «фантастическим»...

Бюро Добычиной и «Привал комедиантов» завершили свою деятельность в 1919 году в голодном и холодном Петрограде. Надежда Евсеевна еще успела отдать дань памяти удивительному художнику авангарда, выдающемуся ученому и врачу Николаю Кульбину, устроив его посмертную выставку. Тем самым она подтвердила характеристику, данную ей в 1925 году Александром Бенуа: «И вот еще что! Вы являетесь сейчас для меня не просто другом Надеждой Евсеевной, а представительницей чего-то такого, что я, пожалуй, склонен назвать частицей души моего родного города».

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 077 (5450) от 30.04.2015.